– Вышло так, ваше преподобие, что после получения индульгенции я захотел пропустить стаканчик во славу нашей церкви и зашел в увеселительное заведение неподалеку. Там подают славный эль, и меня там знают. Особо уважаемые гости могут найти в этом заведении не только выпивку. Я был как раз в таком расположении духа, и меня отвели в комнату, где можно было повеселиться с одной рыжеволосой красоткой. Надеюсь, красивой. Там слишком темно, чтобы разглядеть лицо. Да и что мне с него! Но у нее такие пышные округлости. Спереди и сзади. Мы… как бы это сказать…
– Можешь не посвящать меня в подробности твоего прелюбодеяния, сын мой, – разрешил Альберт. – Особенно здесь, в стенах храма Божьего. Лучше подумай о душе. И говори по сути.
– Да, конечно, – спохватился мясник. – Я пытаюсь. В этом заведении на стенах развешено много шкур. Но одна из них, а возможно, и не только, закрывает тайные проходы. Так вот, когда красотка ушла, я случайно отодвинул не ту шкуру и вошел в проход, подводящий к другой комнате. Я знал о ней. Там часто идет тайная игра в кости. Только избранные допускаются в это святилище. То есть, я хотел сказать, в это мерзопакостное адское чрево, которое, бывало, едва не проглатывало и меня самого. Знаете, когда есть что поставить на кон, это такое чувство… Я подумал, почему бы мне не завершить день, отдавшись этой пагубной, но такой притягательной страсти, как бы печально и отвратительно это ни звучало. Я уже хотел войти, когда услышал знакомые голоса и застыл на месте. Я простой человек. Я с первого взгляда могу определить, сколько весит корова или овца и каким будет ее мясо. Меня знают многие, и я знаю людей. Но я помню свое место и никогда не лезу в дела церковные или военные. Только этот разговор… Там были такие люди! Поверьте, я не робкого десятка, но мне стало по-настоящему страшно. Я не знал, как поступить, и в этот момент услышал, как вернувшаяся красотка зовет меня. Я поспешно вернулся и сказал ей, что заблудился в их лабиринтах. Она посмеялась и сказала, что когда-нибудь покажет мне такое, что я навеки затеряюсь в ее лабиринте любви, а затем дала еще эля и потом сама провела меня к выходу.
Магнус надолго замолчал, и епископ, сам уже завороженный неожиданным рассказом, мягко напомнил:
– И что было потом?
– С тех пор меня стали мучить сомнения и у меня все изменилось, – обреченно признал мясник. – Наверное, мне следовало сразу прийти на исповедь еще раз. Но я наслышан, что бывает с теми, кто идет против сильных мира сего. К тому же тут как раз подвернулась одна очень выгодная сделка, и я был занят. А потом умерла моя Гретхен. Может, я и не любил ее, как положено мужу, но когда она ушла, со мной стало что-то не так. Сила куда-то уходит, мне даже не хочется больше думать о женщинах, и мне кажется, что я могу вообще не дотянуть до новых холодов. И тот разговор…
– Так расскажи о нем подробней, сын мой, – властно потребовал епископ.
Глава 29. Ирейцы
Лембит со своим воинством прибыл на следующий день. Первыми на околицу влетел отряд из двух десятков всадников во главе с Велло. Спешившись перед земляным оборонительным валом, он обнял выбежавшую ему навстречу сестру. Лицо ее было расстроенным. Выслушав Лею, Велло побагровел и сжал рукоятку притороченного к поясу меча так, что у него побелели костяшки пальцев.
– Где его дом? – спросил он.
– У тебя есть старший брат, – напомнила Лея.
– Знаю, – недовольно поморщился Велло. – Но ты моя сестра, как и его, и я могу позаботиться о тебе.
– Он не только наш старший брат и старейшина Ире, – Лея успокаивающе сжала его руку. – Он ведет войско ливов на великую битву. Ты не можешь становиться у него на пути. Пусть решает он.
Велло огляделся. Подобно своему командиру, большинство его воинов уже спешились, и теперь всадники протирали пучками соломы взмыленные долгим походом крупы лошадей. Встревоженные топотом копыт мергеровцы вышли из-за заградительных ворот, в руках некоторых из них были топоры или дротики, дети испуганно прятались за спины матерей.
– Хорошо, пусть решает Лембит. Но я сам сообщу ему об этом.
С этими словами Велло взлетел на коня и, велев своему отряду оставаться на месте, умчался обратно.
Из ближайших домов для всадников вынесли кувшины с водой. Прибывшие всадники сразу взялись разбивать шатры на примыкающей к поселку поляне. Все больше мергеровцев подтягивались к месту встречи. Девушки застенчиво поглядывали на молодых воинов, мужчины завязывали разговоры со старыми знакомыми, кто-то увидал среди воинов родственников и уже зазывал их к себе в дом. Позже других появился Уго.
Лицо старейшины было хмуро. Ночью он спал мало, и под глазами набрякли заметные мешки. Праздничной одеждой он себя в этот раз не утрудил, и среди односельчан выделялся разве что могучим телосложением. Вечером после сорванного ритуала с невестами Уго прошелся мимо жилища Евы, но ни одного звука не доносилось из ее дома. Не решившись постучать в дверь, он вышел на берег моря и долго брел вдоль кромки воды в сторону, куда накануне ушла вдова. В небе светила полная луна, на берегу было светло, почти как днем. Присев на заросшую жесткой приморской травой дюну, он снял с пояса мешочек с шахматами, с которыми не расставался теперь ни днем ни ночью, расставил фигурки и задумчиво уставился на королеву с украшенной короной головой. Она, а не король, совершала самые решительные действия. Она могла больше всех остальных и была главной защитницей ограниченного в действиях короля, почти беззащитного без своей королевы. Как он мог забыть о Еве? И что теперь он должен предпринять по отношению к женщине, прервавшей священный предсвадебный ритуал? По словам Вальтера, при удачливой игре пробившаяся к крайнему вражескому полю пешка-воин могла превратиться во вторую королеву. Мало того, скоморох-миннезингер рассказывал о дальнем крае, где у его правителя в огромном доме жили сразу десятки его жен-королев, каждая из которых могла принести ему потомство. Важные люди в том же краю могли одновременно иметь по нескольку жен. А разве он сам теперь не такое же важное лицо среди ливов? Зак вот-вот найдет себе жену и покинет отчий дом. Разве в нем не найдется места для двух жен? Из них могли бы получиться отличные подруги! Уго на миг представил трех обнаженных невест в шатре, а перед ними лежащую на спине Еву и взялся лихорадочно переставлять фигуры по доске, пока наконец не подумал, что ювелир его, судя по всему, надул. Достигшая крайней линии во вражеском стане пешка оставалась все тем же воином и никак не превращалась в новую королеву.
Поприветствовав молодых воинов из Ире, он с сомнением осмотрел их вооружение. Лошадь может быть хороша при битве в открытом поле, в походе, в обработке поля или в состязании, но чем она поможет при атаке крепостной стены, чтобы подобраться к которой, нужно еще пересечь могучую Вену? К неприятелю лучше приближаться так, чтобы его можно было захватить врасплох, но топот копыт будет слышен издалека. Говорят, коварные меченосцы применяют против лошадей хитроумные ловушки или кидают им под копыта острые шипы. А сколько еще неожиданностей может таить в себе предстоящая схватка?
