– Это он? – прошептал Иво и тронул Вальтера за рукав.
– Кто? – встревоженно оглянулся миннезингер, и Иво указал на скульптуру. – Бог германцев. Я думал, он больше. Зачем для него такие большие двери?
Вальтер облегченно вздохнул.
– Это святой Петр. Его еще называют ключарем царствия небесного. Или рыбаком. Церковь возведена в его честь.
– Понял. Бога зовут Петр. Почему ты сказал «святой»? Что это значит?
– Ты ничего не понял. У Бога нет имени. Имена дают людям. А он… Только несколько особых людей видели его. Дева Мария родила от него сына Иисуса, у которого был верный друг и последователь Петр, который и не Петр был сначала и предал его, но Иисус простил его и… И еще Петр воскрешал людей из мертвых.
– Правда? Значит, он мог бы воскресить моего друга Ано?
– Он никого не может воскресить. Он сам давно умер. Слушай, я же говорил тебе, что я не священник и не силен в богословии. И нам ни к чему привлекать к себе внимание. Пойдем.
Теперь Иво еще больше захотелось увидеть германского Бога, тем более что огромная дверь уже открывалась и из нее выходил человек в черном, доходящем до самых пят одеянии, но Вальтер свернул с площади в новый проход.
При таком скоплении домов людей почти не было видно. И лишь при пересечении с новым проходом им навстречу, тяжело отдуваясь, вышел человек с огромным, как у женщины на сносях, животом и с обвисшими, обильно покрытыми красными прожилками щеками. От него пахло потом, мясом, и еще исходил какой-то запах, перебивающий даже смрад улицы. Увидав молодых людей, толстяк остановился, широко расставил ноги в странных ботинках с бантиком и ткнул пальцем в голубей на плече Иво.
– Вот вы где! Вообще-то я ждал, что будут куропатки. Идите за мной.
Толстяк развернулся и, не глядя на них больше, тяжело зашагал вперед. У ближайшего дома он остановился, вытащил откуда-то из-за пазухи ключ размером с ладонь, отпер им массивную дверь, шагнул через порог и сделал приглашающий жест. Путешественники переглянулись. Вальтер пожал плечами, коротко приложил палец к губам, призывая к молчанию, вошел внутрь, и Иво, не перечя боевому товарищу, последовал за ним. Но для начала осмотрительно переместил правую руку к левому плечу, где под рукавом было скрыто тайное стреляющее устройство, и нащупал спусковой механизм.
Пройдя через дверь, они оказались во внутреннем дворе, замкнутом с дальней стороны еще одним неказистым строением, сбоку от которого копошились перемазанные грязью свиньи. В отличие от прохода, по которому они передвигались до сих пор, двор был залит слепящим солнечным светом. Толстяк подошел к сараю, отпер ведущую в него дверь, вошел внутрь и уже из темного дверного проема подслеповато прищурил глаза на молодых людей.
– Стойте! Что-то я вас не припомню. Ты, – толстяк указал на Вальтера, – похож на Гвидо, с которым я договаривался. Он тоже носит зеленую накидку. Но Гвидо выглядит старше. Почему он не пришел сам? А ты, – он перевел взгляд на Иво, – точно не тот охотник. Кто вы вообще такие? А ну, подойдите ближе, чтобы я мог лучше вас рассмотреть.
Приговаривая, толстяк отступил дальше в глубь помещения и шагнул в сторону, словно давая молодым людям проход, и в тот же миг в его руке появилось лезвие длинного ножа.
– Эй, господин, не надо горячиться! Гвидо не мог прийти. Я слышал, он повредил ногу. Но мы тоже продаем птицу, и вы сами позвали нас к себе, – попробовал разрядить обстановку Вальтер.
– А что повредил его охотник? Почему этот парень молчит? Вон отсюда или я позову стражу!
Отступив на шаг, Вальтер успокаивающе поднял руку.
– Подождите. Мы не хотим неприятностей. Если вы не берете наших голубей, совсем дешево, вполовину обычной цены, мы просто уйдем, хорошо?
– Вполовину?
– Вполовину цены, – подтвердил Вальтер. – Они предназначались для рыцаря Рейнгольда, но нас опередили, и мы не знаем, что делать с этой добычей.
– Значит, вполовину, – толстяк задумался, переступив с ноги на ногу, шагнул назад и, не опуская вытянутого вперед ножа, поманил ничего не понимающего Иво к себе. – Входи! Но только ты, один!
– Что он говорит? – переспросил Иво, не отводя глаз от угрожающего ему длинным ножом незнакомца. – Я ничего не понимаю.
– Отдай ему голубей.
– Что? Да кто он…
– Эй! – прервал их толстяк. Лицо его побагровело от гнева. – Не смейте разговаривать при мне на вашем собачьем языке! Вы в Риге! В моем доме!
Он угрожающе мотнул рукой, но в тот же миг нож вывалился из его внезапно ослабевшей ладони и с глухим стуком упал на глинобитный пол. Еще мгновение толстяк, изумленно расширив глаза, смотрел на Иво, затем пошатнулся и внезапно всем своим весом обрушился на пол.
– Что случилось? Господин, что с вами? – одним прыжком Вальтер преодолел высокий порог и склонился над упавшим. В полумраке помещения разглядеть лицо толстяка было трудно. Чтобы приподнять обмякшее тело, Вальтер взялся за отворот его туники, и вдруг ощутив, как что-то теплое и мокрое касается его ладони, отдернул руку. Выпрямившись, он отступил в сторону, давая проникнуть внутрь помещения солнечному свету, и замер. Из груди и шеи толстяка торчали три тонкие деревянные палочки, похожие на кончики стрел без оперения, а по тунике быстро расползалось обширное пятно крови.
Вальтер на миг замер, метнулся в сторону, плотно прижался к стене и лишь тогда осторожно выглянул наружу. Первым его порывом было предупредить товарища об опасности, но слова застряли в его горле. Иво без малейших признаков волнения прошел в дверной проем, склонился над толстяком и неторопливо вытащил древки из недвижного тела. Покончив с этим, он повозился немного со своим левым рукавом, и в его руках оказалось странное деревянное устройство, чем-то напоминающее музыкальный инструмент со спущенными, безвольно болтающимися струнами. Повертев его, Иво взял одно древко с заостренным железным наконечником и стал пристраивать его в устройство.
– Что это такое? Это… это сделал ты? Ты! – догадался наконец миннезингер.
– Конечно, я! – гордо ответил Иво. – Но я еще не придумал ему имени.
– Я не говорю об этой штуковине. А о том, что ты убил этого человека. Зачем?
– Но он угрожал нам ножом! Мы с тобой были без оружия, а он…
– Замолчи!
Чтобы не слышать этих рассуждений, Вальтер даже на миг зажал себе уши. Они должны были разведать ситуацию в Риге, обнаружить слабые места и рассказать об этом воеводе. Может быть, попытаться открыть железные ворота нападающим. Так это прозвучало из уст Уго. Но никак не убивать мирных горожан. Получается, он сам провел вооруженного Иво в Ригу. Это он сам придумал для городской стражи историю про рыцаря Рейнгольда. Одного этого было достаточно для вынесения самого страшного наказания. В ближайшее время труп обнаружат, их схватят и будут пытать, пока они оба не признают вину, и потом, без малейших сомнений, казнят на городской площади. Кажется, им оставалось только одно: бежать, бежать без оглядки обратно к ливам, в Мергеру, посвататься к красавице Зигме и… и, главное, поскорее оказаться как можно дальше от всех этих ужасов.
