Не колеблясь более, Клаус захлопнул ставни и вышел во двор. Оба ученика, сжимая в руках по ломтю только что полученного от Марты свежеиспеченного хлеба, были уже здесь.
– Быстро в лавку, лоботрясы! – заорал он. – Почему не убрались с вечера?
– Но мы убирались, – попытался оправдаться долговязый ученик по имени Уве, чем еще больше разозлил Клауса.
– И чтобы прилавок сверкал, как зеркало! Живо! Забыли, кто берет наше мясо?
Дождавшись, пока обескураженные ученики скроются в помещении лавки, Клаус вернулся в хранилище и взялся за подвешенный на стене топор. Особым показателем искусства среди мастеров считалось отрубить нужный кусок мяса одним ударом, и эти движения за пять лет работы на Магнуса Клаус освоил в совершенстве. Голова бывшего хозяина отлетела в одно мгновение, с гулом стукнулась о пол и откатилась в дальний угол. Левая рука потребовала больше усилий – с первого удара Клаус попал по кости, перебил ее, но рука осталась висеть на остатках сухожилий и кожи. Зато по правой руке удар оказался безошибочным. Больше пришлось повозиться с ногами. Собрав конечности, Клаус вышел на задний двор и кинул их в гущу копошащихся в навозе свиней, мгновенно отреагировавших на нежданное угощение. Голову Магнуса он скинул в выгребную яму, а затем критически рассмотрел оставшееся без головы и конечностей тело. С распоротой неизвестным злодеем грудью залитые кровью останки Магнуса почти ничем не отличались от туши животного. Стоит только освежевать его и можно… Но сначала надо было разобраться с другими насущными делами.
Поднатужившись, Клаус взвалил на плечо бычью ляжку и отнес в лавку. Уве в паре со вторым учеником надраивал и без того хорошо вычищенный прилавок, и Клаус не без удовольствия вывалил на него свежее мясо. Как раз в тот момент, когда в лавку вошел Карл.
– Божьи слуги встают рано, – приветствовал первого посетителя Клаус и натужно улыбнулся. Непомерно крупное тело монаха буквально излучало опасность, и даже в обычные дни Клаус с трудом отваживался смотреть великану в глаза. А сегодня, когда все чувства и без того были обострены до предела, взгляд Карла буравил его насквозь и, казалось, проникал не только сквозь его бренное тело, но и дальше, за стены лавки и хранилища прямо к подвешенному на крюк телу Магнуса. «А что, если это…» – от внезапной догадки Клауса бросило в пот. О недюжинной силе монаха ходили легенды. Совсем нетрудно было представить, как монах огромной лапищей хватает Магнуса за горло и одним движением цепляет на крюк.
– Хм-м-н-ху, – невнятно промычал Карл, затем склонился над бычьей ляжкой, сильно втянул ноздрями воздух, поскреб ногтем пятнышко на мясе и осуждающе вытянул запачканный палец в сторону Клауса. – Покажи другое.
– Другое? – переспросил мясник и передернулся, стряхивая охватившее его наваждение. С чего бы это верному помощнику епископа заниматься столь не богоугодными делами? – Сейчас мы отрежем для его преосвященства лучшую часть.
– Другое, – потребовал монах. – Покажи, что есть в хранилище.
– Но у нас нет другого! – Клаус ожесточенно зажестикулировал и заметался по лавке, старательно избегая взгляда монаха. – Это превосходное мясо! Наш хозяин сам отобрал вчера для его преосвященства лучшего бычка в стаде. Посмотри, какой окорок…
– И Магнуса тоже.
– Что? – Клаус затравленно посмотрел по сторонам. Старший из учеников точил о свисающий со стены кожаный ремень большой разделочный нож и чему-то ухмылялся. Младший делал вид, что чистит прилавок, забрызганный стекающей с бычьей ляжки сукровицей, выход из лавки заслоняла могучая фигура монаха, и свободной оставалась только задняя дверь, ведущая к хранилищу с подвешенным на крюке трупом хозяина. – Ты хочешь мясо Магнуса?!
– Его преосвященство велел Магнусу прийти к нему. Позови его, – потребовал монах. – И покажи другое мясо. Это пахнет неправильно.
– Я же… Уве! – спохватился Клаус. – Разбуди хозяина. Скажи, что его вызывают к его преосвященству. Живо!
Ученик, с трудом избежав столкновения с монахом, метнулся было к двери на улицу, но был остановлен новым выкриком Клауса:
– Стой!
– Но я…
– Стой, тебе говорят! Я сам схожу. Хозяин не любит, когда к нему обращаются не по чину. Разделывай пока эту ляжку. У нас нет другого мяса. Нет, я сказал. А с братом Карлом мы поговорим, когда я вернусь.
Оттолкнув ученика, Клаус с облегчением выбрался на улицу. Больше всего ему хотелось сейчас рвануться отсюда как можно дальше от этого звероподобного монаха, умчаться по быстро заканчивающейся улице мастеров за городские стены так, чтобы бежать до самого родимого Бремена, который он так неосмотрительно покинул, поддавшись мимолетному настроению. Он и впрямь пробежал с десяток шагов и только тогда погасил губительный порыв. Дом Магнуса стоял рядом с лавкой. Прохожих на улице пока по-прежнему не было видно, но это не значило, что его уже не разглядывает добрый десяток глаз из-за неплотно прикрытых ставней. Даже если в их числе вот эта нагло уставившаяся на него ворона.
Топнув ногой, Клаус сделал в сторону птицы угрожающий шаг. Ворона, сердито кося выпуклым черным глазом, отступила в сторону, но не улетела. Клаус сжал руку в кулак и постучал в дверь Магнуса, словно ожидая услышать в ответ шаркающую походку и сердитое пофыркивание рассерженного ранней побудкой хозяина. Выждав, он постучал вновь и осторожно нажал на ручку. К его удивлению, дверь легко и неслышно отворилась.
– Эй! – для чего-то выкликнул Клаус и вошел внутрь.
В первой комнате, оборудованной массивным столом с креслом, на котором когда-то восседал Магнус, принимая посетителей, Клаус бывал и раньше. Он знал, что в ящике под столом Магнус хранил записи всех своих сделок с поставщиками животных, а также долговые расписки именитых заказчиков. Деньги он убирал в отдельный деревянный сундучок с ручкой для удобной переноски. Сейчас этого сундучка не было. Недолго поколебавшись, Клаус отворил дверь в следующую комнату. Убранство просторного помещения ничем не напоминало аскетичность приемной комнаты. В дальнем углу под небрежно раздвинутым пурпурным балдахином стояла просторная кровать со смятыми простынями. В ее изголовье хаотично разметались несколько подушек, еще одна подушка валялась на полу, словно Магнус выскочил из кровати в спешке. «Или был вытащен из постели силой», – подумал Клаус. Не отдавая себе отчета зачем, он поднял подушку, аккуратно уложил ее в изголовье кровати, задернул балдахин и только тогда взялся за более внимательный обзор комнаты. Все пространство вдоль стен заполняли сундуки и шкатулки различных размеров, а у изножья кровати стояло кресло, в котором, судя по потертости ткани, любил посиживать, обозревая свои сокровища, Магнус. Почти все сундуки были заперты на висячие замки, но некоторые, очевидно, содержащие в себе самое ценное имущество, были снабжены хитроумными встроенными запорами. Клаус вернулся к кровати, отодвинул балдахин и пошарил под волосяным матрасом в изножье кровати, точно в том месте, где хранила домашние ключи Марта, и быстро нащупал целую связку.
Не теряя времени, он кинулся к сундукам. Открыть первый удалось не сразу, но, подбирая ключи, он уловил признак, по которому их распознавал сам Магнус. На ключах были сделаны насечки, которые на первый взгляд казались случайными, но точно такие же он отыскал и на железных скобах замков. По сундукам была распихана мужская и женская одежда, хорошо выделанные меха, украшения, янтарь, даже крюки для развески туш. Пот заливал глаза подмастерья. Что если вездесущий монах устанет ждать и сам заявится в дом Магнуса? Надо было возвращаться в лавку. В конце концов, теперь, когда он знает все, даже то, где находятся ключи, он всегда может прийти сюда в любое время, например, сегодня ночью. Если только его не опередит тот, кто совершил ужасное злодеяние! Связка ключей выпала из его рук, Клаус наклонился, чтобы поднять ее с пола и заглянул под кровать. Сразу за зловонно пахнущим ночным горшком стоял заветный сундучок. Вытащив его наружу, Клаус быстро отыскал нужный ключ, откинул крышку, вывалил содержимое на кровать и принялся лихорадочно распихивать его содержимое за затянутую ремнем пазуху, оставляя на месте только мелкие монеты. Внезапный звук заставил его вздрогнуть, и что-то коснулось его ноги. Клаус испуганно захлопнул сундучок, отшатнулся от кровати и с ненавистью уставился на трущегося об его ногу кота. Дьявольское иссиня-черное создание пристально смотрело на него серо-зелеными, совсем как у Магнуса, глазами, будто напоминая, кто здесь настоящий хозяин. Злобно отпихнув кота, Клаус сгреб остатки монет и долговые расписки обратно в сундучок, запер его, запихнул обратно за ночной горшок и поспешно вернулся в лавку.
