– Не слушайте ее, – прервал супругу судовладелец. – Она вам сейчас такое наговорит. Но приходите обязательно.
– Обязательно, – повторил Клаус.
Когда Гогенфауеры скрылись за поворотом, Клаус облегченно вздохнул. Новая жизнь неожиданно оказалась не такой простой. Так ведь он и сам не прост! Первое испытание с самим епископом Альбертом уже пройдено. Если волна удачи подхватила тебя, держаться на гребне надо изо всех сил. Назад пути нет. Расслабишься – и волна захлестнет пеной, ослепит, утянет на дно. На дно, где никто и никогда не получает второго шанса. Ну нет. Это не для него. Он-то покажет себя во всей красе.
Клаус еще раз мысленно прокрутил в голове только что состоявшийся разговор. «Приходите с супругой» – сказала фрау Гогенфауер. Это означало – с Мартой. Которая никогда не бывала в высшем обществе и представления не имеет, как надо себя в нем вести. Да у нее даже подходящего случаю платья нет! Она же сама не хотела заказывать новое платье из-за беременности… Именно! – осенило его. Из-за беременности! Женщинам в ее положении и вовсе ни к чему показываться на людях. Ребенка надо вынашивать в спокойствии и уюте, а все это он теперь может ей обеспечить в полной мере. Может, чего бы это ему ни стоило!
Рука Клауса скользнула по груди и сжала подвешенную поверх котта бляху. Мимо прошли еще несколько горожан, скользнув по Клаусу равнодушными взглядами. Он убрал руку, закрывающую ослепительно сияющее под полуденным солнцем украшение, и очередной встречный, очевидно, подмастерье или ученик, тотчас отвесил глубокий поклон, словно камни на золотой бляхе имели особую, магическую силу. В теплом котте было жарко, и Клаусу хотелось вернуться домой, чтобы раздеться и в одной рубахе, а то и без нее забраться в прохладу разделочной, поближе к запасенным с зимы глыбам льда. Но еще сильнее тянуло проверить магическое воздействие дорогой побрякушки.
Лучше всего это было сделать сразу на всегда оживленной площади возле церкви. Отчаянно хотелось пить. Клаус вступил в лабиринт улочек и помедлил у выкованного из железа изображения пенящегося элем кубка, только тогда с досадой вспомнив, что полностью опорожнил у ювелира содержание мешочка из сундука Магнуса. Бывшего сундука Магнуса, поправил себя он.
– Господин желает отведать прохладительного напитка?
– Что? Откуда вы…
Повернув голову в сторону ведущих вниз ступеней, Клаус в восхищении уставился на стоящую там женщину. Таких он еще не видел ни в Риге, ни даже в далеком Бремене. Обычно блеклые волосы женщин из его окружения покрывал такой же блеклый чепчик или платок, дамы из более высокого сословия прятали волосы под накидки, простоволосой он видел только свою Марту, да и то лишь когда она, стыдливо повернувшись к нему спиной, готовилась в их крохотной каморке ко сну или занималась немудреным утренним гардеробом. Подобранная для него самим Магнусом, Марта была прекрасной женой для подмастерья – сильная, острая на язык, с мягким податливым телом, в которое можно было погружаться, как в заквашенное тесто. В высшем сословии, в ряды которого теперь вступил и он сам, женщины были другие. Они двигались, одевались, говорили, даже смотрели так, словно им было известно нечто неведомое окружающим их простолюдинкам. Но у стоящей на ведущей вниз лестнице пышные, иссиня-черные волосы, лишь чуть схваченные на голове маленьким чепчиком, были свободно раскиданы по открытым плечам, с шеи на высокую грудь свисали сверкающие в лучах солнца мониста, взгляд темных глаз был прямой и завораживающий. Вот если бы с такой женщиной прийти на праздник к Гогенфауерам!
От одной этой мысли во рту Клауса пересохло еще больше.
– Желаю. Конечно, – с трудом выдавил он из себя и, уже ни о чем не думая, шагнул следом за черноволосой красавицей в ненасытное чрево келлера.
Глава 57. Вальтер
Вальтер проснулся от звука шагов по скрипучей лестнице и чьих-то приглушенных голосов. Вслушиваясь, он широко распахнул глаза. «Может быть, это заселяются новые жильцы в соседнюю комнату», – с надеждой подумал он, но сердце уже забилось в груди, словно птица в клетке, и он вспомнил, что комната, куда их поселили, была единственным помещением под крышей. Мгновением позже запертая на деревянную щеколду дверь заходила ходуном от тяжелых ударов снаружи. Значит, толстяка уже нашли. Вскочив с тюфяка, он растерянно оглянулся. Через маленькую оконную заслонку под потолком лучи утреннего солнца били прямо в дверной проем. Любой входящий через него будет мгновенно ослеплен – это могло оказаться единственным преимуществом перед находящимися снаружи, будь у него оружие и умение им пользоваться. Его рука привычно протянулась к прислоненному к стене гитерну, но глаза остановились на недвижно лежащем на кровати Иво и стреляющем устройстве рядом с ним.
– Кто там? Что надо? – подавив испуг, Вальтер изобразил голос едва проснувшегося человека, крайне недовольного нежданным вторжением. Схватив самострел, он быстрым движением запихнул его под кровать и шагнул к двери.
– Миннезингер по имени Вальтер! – раздался из-за нее грубый мужской голос. – Выходи!
– Что значит – выходи? Кто вы такие? Мы в центре Риги. Если я закричу, сюда придет городская стража.
За дверью удовлетворенно хмыкнули, и Вальтер явственно различил бряцание оружием.
– Мы и есть городская стража.
– Но что вам надо? Я…
– Выходи быстро. Сам его преосвященство епископ Альберт послал за тобой.
– Сам епископ? – повторил Вальтер. – Меня? Но я… Мне надо одеться!
– Так одевайся. Но живо. Правитель Ливонии не любит ждать!
– Я уже…
Лихорадочно натянув короткие сапоги, Вальтер снял с крючка на стене зеленую накидку, сжал в сразу вспотевшей ладони гриф гитерна, осторожно открыл дверь и увидел двух стражников в синих плащах и с копьями в руках. У основания лестничного пролета из-за их спин выглядывал зазывала, пытаясь отчаянными гримасами объяснить, что он тут ни при чем. Вальтер осторожно прикрыл за собой дверь и спустился вниз. Стражники даже не попытались обыскать его комнату и не видели лежащего на кровати Иво. Откуда вообще епископ, которого он видел до этого только раз и то с расстояния, находясь в свите рыцаря Рейнгольда, узнал о его появлении в Риге? У подножия лестницы он покорно остановился, но, вопреки ожиданиям, никто не схватил его, не сковал цепями, не попытался отобрать гитерн, и в нем затеплилась надежда, что судьба, может быть, и на этот раз вынесет его на поверхность непредсказуемого потока жизни.
– За мной, – велел один из стражников, и он послушно последовал за ним, с трудом заставляя себя не оборачиваться на второго, идущего позади воина. Дорога не оказалась долгой. Ранним утром улицы были безлюдны. Тишина нарушалась лишь звуком их шагов и лаем собак, петушиными криками или мычанием не получивших достаточно корма коров из-за глухих деревянных заборов. На площади стражники направились в сторону окруженного высокой каменной стеной епископского подворья. На осторожный стук ведущего стражника дверь отворилась, и в проеме, полностью заполняя его, возник высокий человек в монашеской рясе с лицом, большей частью скрытым глубоко надвинутым на лоб капюшоном.
