Широко распахнув глаза, Зак в ужасе уставился в темноту и застыл. Чья-то крепкая и шершавая, протянутая из-за спины ладонь плотно зажимала ему рот, только что оставленное около ног оружие исчезло, в спину упиралось что-то острое.
– Не бойся. И не дергайся. Это я, Иво. Если ты понял, просто кивни головой.
Зак поспешно закивал.
– Запомни, говорить будем только шепотом. Договорились?
Зак опять кивнул, и сжимавшие его руки освободили хватку, а его закадычный друг предстал перед ним лицом к лицу. Зак облегченно вздохнул:
– Это ты. Я думал…
– Еще тише.
– Хорошо. Но… Зачем ты забрал мое оружие? Где оно? Это правда, что…
– Ты заснул в дозоре. Это большой проступок. Любой враг мог подойти и зарезать тебя. И тех, кого ты охраняешь.
– Я не спал.
– Еще как спал. И храпел. Я нашел тебя по звуку.
– Но я не мог…
– Ладно, не переживай. Я никому не скажу. – Иво опустился на песок рядом с Заком, ободряюще похлопал его по плечу и указал на край проплешины. – Твое оружие там, в траве. Тебя сразу было не узнать. Что с твоим лицом? Если бы не знакомый храп… Не думал, что найду тебя в дозоре. Но я рад тебя видеть. Что у нас в лагере?
– У нас? Да что там может быть. Поговорить не с кем. И припасы заканчиваются. А еще кто-то убил старейшину ваидцев и его сына. Ваидцы нашли женские следы. Уго не разрешал им, пока шло оплакивание Велло и его отряда, но завтра они будут говорить с невестами. Кажется, они думают, что это ты. Все думают так.
– А ты?
– Да… То есть нет. Ты мой друг…
– А если бы не был другом?
– Что? – Зак вскочил на ноги и встревоженно огляделся. – Так это правда? Если ты войдешь в лагерь, тебя… О Боги! Зачем ты это сделал?
– Тише! У меня не было выбора. Они напали первыми, я защищался. Сядь и успокойся, – жестко потребовал Иво. – И мне надо встретиться с Уго. Так, чтобы меня никто не видел. Приведи его сюда.
– Привести отца? Ты с ума сошел. Как я это сделаю? Он воевода, ты не забыл? Перед его шатром всегда несколько наших. После того как… ну, ты понимаешь, никто из старейшин больше не ходит поодиночке. И отец, наверное, сейчас спит.
– Придумай что-нибудь. Например… Ты сказал, у вас кончаются припасы. Там стоит лодка, в ней косуля. Возьми ее и принеси к шатру. Это поможет. Они даже думать ни о чем другом не будут. Просто скажи Уго, что я здесь и нам надо поговорить. Он найдет как.
– А…
– Иди, пока не начался рассвет. А я дождусь тебя здесь. Тебя и Уго.
– Хорошо, но…
– Косулю не забудь.
Иво дождался, чтобы его друг отошел на скрывающее звуки расстояние и, крадучись, последовал за ним. Увесистую тушу Зак нес играючи, словно на его плечи была накинута одна шкура. При каждом шаге свешенные по сторонам ноги косули подлетали вверх, и казалось, что за спиной Зака парят крылья.
Лагерь спал. При виде первых шатров Иво приотстал еще больше, затем и вовсе сменил направление. Если его соплеменники уверены, что старейшину ваидцев убил он, любой встречный может поднять шум, и лучше заранее присмотреть пути отхода. Больше всего ему хотелось вернуться к реке, сесть в лодку и погрести… куда? Все произошедшее у пруда казалось теперь ниспосланным на него свыше наваждением, словно и не он был там вовсе, а некто другой, завладевший на время его телом. Быть может, та самая христианская душа, о которой с таким знанием рассуждают рижские священники и даже сам Каупо. И все, что ему остается в теперешнем положении, это принять приглашение Турайдского вождя?
Глава 75. Невесты
– Она все расскажет. Я боюсь.
Ванга плотно обхватила колени руками и сжалась в комок. Лея подняла обгоревшую ветку и начертила на выжженной костром земле три маленьких круга.
– Ты не знаешь этого.
– Завтра к нам придут ваидцы. Что с нами будет? Как ты думаешь, твой жених сможет остановить их?
– Ни воевода, ни верховный вождь не могут нарушить свое слово.
– Но мы тоже давали слово. Мы пожали руки. И она поклялась. Перед лицом Матери леса.
– Ты видела ее лицо?
– Чье? Богини?
– Не дури. Виты, конечно. Этого нельзя допустить.
– Легко сказать. И что мы можем сделать?
– Я… Тише. Она идет.
Вита приближалась с низко опущенной головой. Чепец ее сбился на бок, волосы неряшливыми космами свисали на вяло опущенные плечи, щеку пересекала грязная, заметная даже в быстро наступающем сумраке полоса. Казалось, Вита не замечает ни сидящих у шатра подруг, ни самого шатра и может пройти сквозь все это так, словно все встречаемое ею на пути не более чем утренний туман.
– Эй, что с тобой? – окликнула ее Ванга, и только тогда девушка остановилась и в недоумении уставилась на подруг.
– Что со мной?
– На щеке. Что это за грязь? Ты упала? Тебя кто-то ударил? И волосы… Что случилось?
Вита тронула пальцами щеку, провела рукой по волосам.
– Кажется, я уснула прямо на траве. Или на земле. Да какая разница.
Она отвернулась от подруг и уже сделала шаг, чтобы обойти их стороной, но Ванга, вскочив на ноги, перегородила ей дорогу.
– Погоди. Куда ты собралась? Нам надо поговорить.
– Я не хочу говорить сейчас. Я устала.
– Мы вместе оплакивали убитых и устали не меньше. Это важно. Поговори с нами.
– Но я не хочу…
– Сядь! – Ванга повелительно положила руку на плечи Виты, и та послушно опустилась на траву рядом с Леей.
– Ты так и не сказала, куда шла.
– Но я даже не знаю. Я просто шла. Чего вы от меня хотите?
– Мы твои подруги, – напомнила Лея. – Мы всегда были вместе. С самого детства.
– Я знаю…
– И мы всегда выручали друг друга.
– Я знаю…
– У нас было, что скрывать. Если бы кто-то узнал о наших девичьих забавах… Мы всегда были уверены, что ни одна из нас не предаст других.
– Я…
– И мы поклялись. Сами. Ты помнишь, что, сказал Иво, будет с тем, кто нарушит нашу клятву?
– Иво нет с нами. Нет совсем. Я сама слышала, что он ушел.
– Слышала?
– Я видела Гуну. Весь лагерь говорит об этом. Ушел вместе с Вальтером в ту же ночь, когда мы… Он оставил нас одних. Вместе со всеми его обещаниями. Ваидцы видели наши следы. Никто не поверит нам. Разве вы не понимаете этого?
– Следы не умеют говорить. Нас никто не видел. Мы были у пруда, купались там, ну и что? Ваидцев могли убить после нас. Мы не должны ни в чем признаваться. Ни в чем.
