– Мы отслеживаем все такие случаи и докладываем Координаторам. И прикладываем к докладу наши рекомендации. Иногда стоит сработать на опережение – обнулить человека раньше, чем это сделает Система. И не допустить того ущерба, который он нанесет Обществу, пока Система будет его, что называется, «терпеть» и надеяться на исправление.
– Да, но если он исправится?
– А если нет? Повторяю еще раз: Система либеральна. Она не создавалась для того, чтобы управлять Обществом. Она создавалась для того, чтобы реализовывать Закон о Всеобщем благе. Нашу высшую ценность. При этом надо понимать, что кто-то должен исполнять и консервационные функции, если мы хотим жить в безопасности. И вот эти функции мы берем на себя.
Я подумала о том, что напрасно ГССБ решило стать святее Верховного Системника, от этого теперь все проблемы с программой обнуления, но промолчала.
Жилые кварталы закончились, мы ехали по побережью, красиво здесь было безумно, я отвлеклась и в очередной раз пожалела, что не имею права выложить в Универсуме селфи: я, океан и пятьдесят баллов на биочасах. После чего найти и зафрендить Тима. ШТОП ОН ЗДОХ от зависти.
Мы остановились у шлагбаума под табличкой «Beverly Digital» и по очереди протянули руки к транскодеру. Шлагбаум открылся. Мы въезжали в святая святых райского сада, в сердце лучшего региона планеты. Я тут еще ни разу не была и жадно вертела головой. Замелькали фонтаны, лужайки, белки, павлины, потом начались скамейки, детские и спортивные площадки.
Жилой сектор райских кущ был поделен на участки, отгороженные друг от друга высокими заборами. Вскоре кар начал парковаться около особенно массивного забора, из-за которого торчала буйная тропическая растительность.
– Да, – сказал Вебер, – забыл предупредить. Тео – немного эксцентричен. Все, что он говорит, надо выполнять. Не задумываться, не спорить и не медлить ни секунды, он этого не любит.
Так.
– И никакого Face-ID. Только ручной режим.
Мы вышли из кара, прошли через турникет, с той стороны забора ждал другой беспилотный транспорт, который и доставил нас к центральному подъезду огромного особняка. Слова «подъезд» и «центральный» тут, впрочем, можно было употребить лишь условно. Где тут центр, известно было, наверное, лишь Небесам и архитектору. Мы стояли у грубого неправильного куба, вросшего в землю в положении, исключающем любую возможность равновесия. Это был шедевр современной архитектуры – в Беверли Диджитал только такое и строили.
На углу того, что издалека можно было принять за вход, стоял полный человек высокого роста и громко орал на кого-то в наушник. Это был Теодор Буклийе-Руж, идол, кумир и звезда обоих полушарий, собственной персоной.
– Скребал я этого президента!.. – тут он увидел нас, резко оборвал разговор и энергично пошел навстречу.
– Макс, дружище, – он обнял Вебера, – наконец-то я тебя дождался. А это Лара, о которой ты рассказывал? Мило, мило…
Тео пригласил нас в дом и быстро повел сквозь анфиладу комнат. Куб внутри оказался довольно уютным, хоть и был выдержан в духе последних дизайнерских трендов: «чем шершавее, тем лучше» и «спрячь всю цифру». Цифровая вселенная была в этом доме тщательно спрятана, хотя в каждом светодиоде и в каждом цветочном горшке, вне всякого сомнения, торчал какой-нибудь полезный гаджет.
Я обратила внимание, что Тео при ходьбе сильно размахивает руками, он вообще оказался неуклюжим и каким-то нескладным, я все боялась, что он зацепит рукой мебель. Но за Тео неслышно скользил дракей, видимо, знающий об особенностях хозяина и готовый ловить все, что падает.
– Стойте! – Тео внезапно остановился, и я, шедшая последней, едва не воткнулась носом в широкую спину Вебера. – А куда это я вас веду? Пошли-ка лучше на берег, а?
Мы, естественно, согласились.
Тео провел нас через свой куб насквозь, мы вышли с противоположной от входа стороны и оказались на уютной террасе со спуском к океану. В разные стороны брызнули возившиеся на песке роботы-уборщики и крабы.
– Ну вот, – сказал Тео удовлетворенно, – теперь можно и погулять. Разувайтесь.
Я, помня наставление Вебера, немедленно скинула свои кроссовки с дышащими паттернами, мужчины сделали то же самое. Мы закатали брюки и пошли по белому песку побережья. Оглянувшись, я увидела, что дракей подобрал всю нашу обувь и медленно катится следом.
– Я родился в те времена, – сказал Тео, – когда биочасы еще можно было снять. И если мне нужно было поговорить с людьми тет-а-тет, мы снимали биочасы, шли вот так на берег моря и разговаривали, понимая, что все сказанное останется только между нами. Я предложил вам прогуляться чисто рефлекторно…
Он засмеялся.
– Те времена давно прошли. Сейчас каждое ваше слово, каждый шаг, каждый поступок и каждая крупная мыслеформа останутся в вечности. Навсегда. Вот так сбылось древнее пророчество про «написанное пером»… С одной стороны, это великолепно, это же форма бессмертия. С другой стороны, я иногда сильно скучаю по временам своей юности. Как человек, сидящий в новейшем авиакаре, скучает по самокату и разбитым в детстве коленкам…
Он снова рассмеялся, мы с Вебером улыбались из вежливости.
Тео посмотрел на вынесенное из моря приливом полено.
– Сейчас я предложу вам сесть на это грязное полено, и вы легко согласитесь, а сам я все равно мысленно вздрогну, когда буду садиться. Вы ведь не застали те времена, когда одежда намокала и пачкалась. Это сейчас брюки из наноткани не мнутся, не пачкаются и не становятся мокрыми, а в мои времена…
– Тео, – почтительно сказал Вебер, улыбаясь, – вы меня с кем-то путаете. У нас с вами не такая уж и большая разница в возрасте…
– А, ну да, я и забыл. Сейчас никто не разберет, сколько кому лет, все молодые.
Они сели рядом, я осталась стоять, но их это не смущало.
Тео нагнулся и начал чертить пальцем на мокром песке.
– Знаешь, чем продиктован этот весь современный дизайн? – сказал он Веберу. – Почему в моде эти сучковатые поленья, грубые формы, деревянная мебель, от которой остаются занозы, и вообще вся эта «антицифра»? Нам не хватает вещественных, материальных ощущений. Я вот технологиями дополненной реальности сыт по горло и рисовать пальцем на песке мне гораздо приятнее… Кончики моих пальцев хотят чувствовать грубую материю, а не только тачпад…
Мы корректно молчали. Под ногами плескалось море, над мелкой волной сновали удивительно толстые чайки, мне очень хотелось дотянуться и погладить одну из них по жирному пушистому животику. Моим пальцам тоже, видимо, не хватало прикосновений к живой материи… Солнце вышло из-за тучи, Тео сощурился, и его зрачки резко потемнели (эти новые солнцезащитные биоби-линзы действительно были великолепны).
– Ну а вы? – спросил он вдруг. – Вам это все нравится?
– Что именно? – вежливо уточнил Вебер.
– Ну это все, – Буклийе-Руж сделал рукой широкий жест вокруг себя. – Весь этот мир. Цивилизация. Удобства. Сис-те-ма.
