Мэри, взяв Перси за руку, принялась его успокаивать, да и остальные гости сгрудились вокруг него. Поэт побелел как мел, дыхание участилось, он весь взмок. Мэри осторожно протерла его лоб салфеткой.
— Давайте отведем его в спальню, — в конце концов решил Байрон.
Они совместными усилиями провели Шелли по коридору, подняли его вверх по лестнице и уложили в огромную кровать в одной из комнат. По сравнению с первым этажом виллы, теплым и уютным, эта мрачная неотапливаемая комната произвела на Вивиани гнетущее впечатление. Клэр зажгла на ночном столике свечу. Стало немного лучше.
Полидори склонился над Перси, осматривая его, прощупал пульс и приложил ухо к груди.
— У него приступ паники. Скоро это пройдет, но пока ему нужно чье-то общество, так что дамам лучше остаться здесь и присмотреть за ним. А мы нальем ему разбавленного виски.
— Спасибо, доктор… Джон, — пробормотала Мэри. — Я рада, что ты с нами.
Доктор улыбнулся, польщенный, но тут же отвел глаза, заметив насмешливую ухмылку Байрона.
— Итак, предадим же Перси этим нежным рукам, — кивнул лорд.
Никколо заметил, что при этих словах Байрон смотрел на Полидори.
Покраснев, доктор повернулся и вышел из комнаты. Девушки уселись на кровать по обе стороны от Шелли. Клэр убрала мокрые от пота волосы с его лба, а Мэри прижала его слабую руку к своим губам.
Приобняв Никколо за плечи, лорд подвел его к двери.
— Пожалуйста, подождите меня внизу. Я задержусь здесь еще на мгновение, а потом составлю вам компанию.
Вивиани молча кивнул.
Краем глаза он успел увидеть, как Байрон склонился к Шелли, что-то шепнул ему на ухо, после чего поэт закрыл глаза.
Направляясь в гостиную, Никколо попытался разобраться в происходящем. Перед его внутренним взором до сих пор стояла та тень в саду, которой, возможно, там никогда и не было, но как Вивиани ни старался, он не мог понять, что же он там увидел, и увидел ли вообще.
В гостиной за столом с остывшей едой сидел доктор Полидори, уютно устроившийся в кресле с вином в руке.
— Ну что? Как дела у нашего… пациента? — Врач шутливо поднял бокал.
— Мне показалось, что он не в себе, — уклончиво ответил Никколо.
— Не волнуйтесь, вскоре он будет в порядке. Он уже не в первый раз видит то, чего нет.
— Я не знаю, что он увидел, но в саду… — Вивиани запнулся. — Возможно, там что-то было.
— Нет-нет, мой юный друг, не дайте ему сбить себя с толку. Перси Биши Шелли постоянно на взводе, его нервы истощены, он страдает от избыточной чувствительности. Без Мэри он вообще вряд ли осмеливался бы выйти с утра из дома. В саду ничего не было, разве что вы у нас верите в привидения.
Вивиани невольно покачал головой. Насмешливость, звучавшая в голосе Полидори, раздражала.
— И что вы о них думаете? Я хочу сказать, что лорд Байрон, несомненно, обладает невероятной творческой энергией. Он настоящий представитель высшего общества, и я рад, что могу сопровождать его. Но что вы думаете о Шелли и его спутницах?
— Я ведь с ними едва знаком, — осторожно ответил Никколо. — Они очаровательны. И показались мне очень вежливыми и образованными.
— А еще они умны, — Полидори отхлебнул вина. — Чертовски умны.
— Они родственники? — поинтересовался Никколо.
— Мэри и Клэр — сводные сестры, — ответил доктор. — И я уже не раз думал о том, какое влияние на них оказывает наш столь подверженный эмоциям друг Перси. Он бросил жену, просто оставил ее в Англии, и отправился сюда с Мэри, знаете ли.
Полидори окружала какая-то аура уныния, он кутался в свое мрачное настроение, словно в черное, рваное пальто, и эта печаль лишь усиливалась, когда он говорил о Шелли и его спутницах.
Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, Никколо решил сменить тему разговора.
— Фамилия Полидори похожа на итальянскую.
— Да, так и есть. Мой отец, Гаэтано Полидори, родом из Пизы. Он долгие годы работал секретарем у поэта Витторио Альфиери, но потом из-за своих республиканских убеждений вынужден был покинуть страну. Моя мать — англичанка.
— Тогда мы с вами наполовину земляки, — Вивиани улыбнулся.
Он вспомнил о том, как его отец не раз поносил «презренного республиканца» Альфиери, но решил об этом не упоминать.
— Возможно, вы слышали о моем отце. Он кое-что перевел с английского на итальянский, а вы весьма начитанны. Например, он переводил «Потерянный рай» Мильтона и Уолпола.
— Да, вполне вероятно, что я знаком с его переводами, — согласился Никколо, не упомянув, впрочем, о том, что давно уже читал подобные книги в оригинале.
Беседуя с Полидори, юный шевалье все время косился на окно, но, кроме очертаний деревьев на фоне ночного неба, так ничего и не разглядел. Устроившись напротив врача, он с удовольствием налил себе еще бокал вина. Они продолжали общаться, но Вивиани сейчас думал о своем.
— Как я погляжу, Джон взял на себя мои обязанности гостеприимного хозяина, которыми я столь невежливо пренебрег, — войдя в гостиную, Байрон виновато развел руками.
— Как дела у мистера Шелли? — спросил Никколо, вставая.
— Спит как сурок.
— Кто бы сомневался, — буркнул Полидори.
— Рад это слышать. Что ж, не хочу вас больше обременять. Уже довольно поздно, и господа Лиотар, у которых я сейчас живу, вероятно, уже беспокоятся обо мне.
— Если вы сообщили им сегодня вечером, куда направляетесь, то не сомневайтесь — они беспокоились с самого момента вашего ухода, — сухо заметил Байрон.
Никколо понял, что англичанину прекрасно известно обо всех слухах, которые ходят о нем в округе. На мгновение юноша задумался о том, останутся ли дамы тут на ночь, и от этих мыслей его бросило в жар.
Байрон звякнул в колокольчик, и в комнату вошел слуга.
— Бергер, — приказал лорд. — Наш гость уже уходит.
Слуга помог Никколо надеть пальто.
— Нужно было оставить ваше пальто у себя в качестве залога, что вы скоро придете опять, — улыбнулся Байрон.
Вивиани почувствовал гордость оттого, что поэт приглашает его вновь.
— В этом нет необходимости, милорд. Я с радостью приму ваше приглашение.
— Значит, договорились, — радостно воскликнул Байрон. — Встретимся, скажем, послезавтра. К этому времени Шелли как раз придет в себя.
Никколо кивнул. Он вернется на виллу Диодати.
12
Женева, 1816 год
— Господин граф. — Чиновник услужливо поклонился.
Людовико посмотрел на знавший лучшие времена стул, стоявший за столом. Ему захотелось протереть сиденье носовым платком, прежде чем опускаться на него, но потом он все же решил рискнуть. Если возникнет такая необходимость, придется сдать костюм в стирку. Усевшись, граф опустил на колени элегантную трость.
