Котенок – зеленая и бледная, почти упала в руки. В машину. В ближайший медицинский центр. Потому что не буду я страдающего ребенка морить в очереди. Анализы.
Отравление.
Звонок в школу. После обеда на продленке нескольким детям стало плохо. Мы не одни такие. И масштаб неясен – кто-то же успел забрать детей раньше, чем воспитатели что-то поняли, заметили.
Промывание желудка.
Врагу не пожелаю.
Потом питательная капельница. Котенок боялась уколов, на катетер смотрела вся перепуганная, хныкала. До Нины дозвониться не получилось. Так что с сестры захотелось спустить три шкуры. За беспечность.
Только за полночь пришли результаты анализов, нас успокоили, что можно обойтись без инфекционки. Само собой, радовался. Бросать Катюху в больнице одну не хотелось, а лежать с ребенком, которому я по документам являюсь никем, никто не позволит.
В машине Котенка опять укачало, хотя я старался ехать максимально медленно.
Дома Катюха захотела есть, а ей толком ничего нельзя. Рекомендации отправились висеть на холодильник. Попробовали выпить чай, но мелкую опять начало тошнить. Ночь прошла аховая. То температура пыталась ползти вверх, то снова рвота. И пустые попытки связаться с сестрой.
Ни о какой работе наутро речи и не шло.
Скидывая СМС Марии, я только и надеялся, что у нее день пройдет без происшествий. Слишком рано бросать ее одну, но выбор невелик - Катюху я точно не оставлю, пока ей плохо.
Жаль на нормального родителя я никак не тяну. Потому что понятия не имею, что нужно делать, если ребенок болеет. И в душе не знаю, как и что готовить. Нет, несколько фирменных блюд в запасе имелось, но вряд ли они подойдут Кате в ее состоянии. Диета, которую расписал доктор, заставляла напрячь мозги. Ничего жирного, жареного. Никакого молока… А я чуть не понес его Котенку к завтраку.
Зато можно было бананы, их в холодильнике в избытке. Сварганил компот из того, что нашел дома. Сухофруктов не держал, оставалось надеется, что яблоки и груши стали нормальной заменой.
Вызвал врача.
Катюха все равно оставалась вялой, а термометр упорно полз к отметке в тридцать семь градусов.
- Голова болит, - мелкая жаловалась, а я не знал, что делать. Таблетками пичкать не хотелось, тем более что понятия не имею, что можно давать, а что нельзя. Приходилось качать на руках, прикладывать мокрое полотенце ко лбу.
Педиатр приехал даже раньше, чем я ожидал. Взяла кровь на анализы, выписали еще один рецепт. Сказала, чтобы о температуре не волновался, типа тридцать семь – не показатель. Велели накормить ребенка нежирным бульоном и уложить спать.
Ага. А они сами когда-нибудь пытались уложить семилетку спать средь бела дня?!
- Хочу мультики!
- Хочу гулять!
- Не хочу суп!
- Хочу… Хочу… Хочу…
Я хотел спать. Очень. Вчера весь день на ногах, бессонная ночь, теперь новая гонка.
Не найдя в интернете никаких противопоказаний к прогулке, вывел Катюху во двор. Но ее и на десять минут не хватило – слабость одолела. И аукнулась новой головной болью, тошнотой и слезами.
- Просто отлично, - тихо простонал я, когда уложил племяшку в кровать и вышел из комнаты. Впечатление, что из рук просто все валится. И что я подвожу Катюху. А потом зазвонил телефон.
Федоров.
Черт, а я о работе и не вспоминал.
- Перестань кричать, - попросил я, плетясь на кухню. Если уйду в свою комнату, то просто вырублюсь мертвецким сном. А Котенок не спит, да и температуру ей надо еще раз проверить…
- Ты кого на работу взял?! – не унимался Леха.
Остальная тирада была благополучно пропущена мной мимо ушей. Несмотря на громогласный ор начальника продаж. Как будто голову опустил в аквариум, и теперь я пытался слушать сквозь толщу воды.
- Твоя Маша…
Мозг включился. И я выпал в осадок.
Нахамила? Маша? Моя кроткая тихоня Маша?!
- Да ты не представляешь, что она здесь устроила! Да со мной никто и никогда так не разговаривал!
Еще раз – это точно про Ромашкину? Нет, норов у нее, конечно, имелся. Но хамства и стервозности – ни грамма.
- Ты точно о Ромашкиной говоришь? - не верю.
- А ты не знаешь, как секретарши в офисных королев превращаются, когда начальство за порог?
Знаю. Увы. Плавали. Одна такая как-то умудрилась Анюту до слез довести, а в кадры приказ об увольнении от моего имени отнести.
- Она меня знаешь куда послала? Сереж, это же просто ни в какие ворота. У нас Таиланд горит, мы сколько пахали. Курьер в офисе, а у меня печати на двух страницах не хватает. А эта… Мало того что я половину дня к ней бегать вынужден с уговорами, так она сейчас демонстративно заперла документы и свалила на обед.
- Лех, это какой-то сюр…
Голова гудела. Услышал, что Катюха заворочалась, пошел проверять.
- Какой сюр? Я тебе говорю. Маша у нас под тобой работает, так что мне плевать, если она весь день языками в чайной чешет. И ладно, охамела вкрай. Но это Таиланд, Сереж. Долбанные две печати махнуть. Я только отмазки весь день слышу. Ты же сам вчера у юристов все проставлял. Мы месяц работали! Тебе оно надо? Упустить контракт, из-за того, что две страницы слиплись? Ты знаешь, как горят сроки?!
- Ты вчера проверить не мог?
- Ты чего? Радуйся, что я вчера все не отправил! Мы бы просто все про…
- Ладно. Заканчивай.
Ага, только Леха разошелся по полной. Отчего раздражение только нарастало.
- Не знаю, как ты, а я не хочу терять годовую премию из-за того, что ты спишь со вздорной бабой…
- Перезвоню.
Повесил трубку, чуть не запустив телефоном в стену.
Выдохни.
Это все бред какой-то. Звонить Маше сразу не хотелось, пытался причесать мысли. Тихая скромница Ромашкина довела Федорова до истерики? Нет, язычок у нее, конечно, острый. Но Ромашкина старалась не шутить. Кроме пары едких комментариев в спортивном центре, я больше ничего такого не слышал.
Или не хотел слышать?
Так обрадовался наличию ассистента, что стал пропускать тревожные звоночки? Или постоянные мысли о том, чем развлекать Катюху и как бы не опоздать забрать ее после продленки, превратили меня в глухаря?
Не станет же Леха наговаривать на девушку? Он даже самых-самых отмороженных моих помощников терпел молча.
Набрал Аню.
- Привет, Анют. Что у вас там происходит?
- Да вроде нормально всё…
- А с Федоровым?
- Ой… Ну, я не знаю… Только слышала, как он из вашей приемной выбегал. Хлопнув дверью.
