- Йод нельзя. Синяк будет большой. Сначала холод. И нужен рентген.
- Все в порядке. Я цела.
Включил чайник и достал две кружки. Для кофе время категорически не подходящее. А выставлять за дверь девушку, которая готова руку отдать, лишь бы ее послушали? Нет уж. Такую самоотверженность еще поискать надо.
Или глупость. Трудно сказать. Я, вероятно, вел себе не шибко разумнее последние часов двенадцать.
- Что вы сегодня устроили в офис?
Боже, как же я устал. В голове мысли только о кровати. Причем настолько зацикленные, что я практически готов бросить Машу на кухне в одиночестве и уйти к себе. Раз уж не получилось оставить девушку за дверью.
- Зачем украли печать?
- Я не украла, - Мария снова поджала губы и нахмурилась. Точно взъерошенный воробей. вся нахохлилась, шею втянула, глаза сверкают. – А забрала, чтобы передать вам в руки лично.
- Зачем?
Спрашивал так, на автомате. Потому что, если не поддерживать разговор, я просто отрублюсь. Прямо здесь, сидя за столом.
- В сумке, я принесла…
- Сидите, - скомандовал и сам направился в коридор. Принес дамский аксессуар и вручил Марии. Девушка отложила холодный компресс в сторону и полезла что-то искать.
Точно синяк будет, если она не перестанет так рукой дергать.
- Вот.
На стол полетела скрепленная стопка бумаг. Небрежно настолько, что я решил, что прилетит мне в лицо.
- Что это?
Повернул стопку к себе, поднял несколько страниц. Некоторые из них оказались изуродованы зелеными маркером. Словно ребенок добрался до зеленки.
- Договор по Таиланду.
Хмыкнул:
- Это НЕ договор по Таиланду.
Конечно, чтобы убедиться в этом на все сто процентов, мне следует присмотреться получше. Особенно в нынешнем состоянии. Но свою работу я узнаю, даже так.
- Это то, что Федоров принес ко мне заверить, - упрямо заявила Мария, складывая руки на груди. Наф-Наф скребся рядом с ее табуретом, требуя, чтобы Маша взяла его на руки.
Значит так, лохматая зараза? Забыл, кто тебя кормит? Мысленно пообещал коту, что теперь точно верну его сестре. Будет знать.
- Компресс, - напомнил я, поднимая документы. Девушка насупилась, но все-таки вернула холод к руке.
Документы совершенно не радовали. Я искренне надеялся, что не ошибся сегодня, когда уволил Марию. Да, это неприятно. Зато явись я в офис, совесть бы затихла, получив более весомые доказательства вины Ромашкиной. А теперь? Кто дурак?
В моем договоре было на две страницы меньше. Это раз. Два – на третьей и последней страницах текст заканчивался на другом уровне, чем здесь. Запомнил, потому что приходилось двигать ширину строк, из-за того, что место подписей вылетало на пустые листы. Итоговая сумма отличалась. Не сильно, но тем не менее. В масштабах всей фирмы это можно назвать копейками. А для одного направления - не те цифры, которые приводят меня в восторг.
Уже внимательнее стал вчитываться в выделенные строки.
- Это шутка? – посмотрел на Ромашкину со всей строгостью, на которую был способен.
- Конечно, - девушка фыркнула и закатила глаза. – Мне делать больше нечего, как в ночи ломиться в вашу квартиру, чтобы пошутить.
- А почему вы просто не поставили печать?
Мария-то как могла заметить? Она и не видела оригинала. Пролистывал страницу за страницей, разглядывая собственную подпись. Вернее, неплохую подделку. Я-то вижу разницу. У меня над «Н» идет глубокий апостроф, который почти сливается с завитком. Я ставлю его в последнюю очередь, после точки под подписью. Он получается всегда короткий, и с обратной стороны страницы образует шероховатость. Сейчас же страницы гладкие, апостроф местами идет тонкий и вытянутый. Заметно, что его лепили небрежно и с легкостью.
Не мой договор, не моя подпись.
И как юристы такое подмахнули?
- Потому что мне все это показалось странным. Я сказала Алексею Владимировичу, что мне нужно десять минут. Найти скан-копию в программе, сравнить и я все сделаю. А он начал давить, что это все срочно, что все в порядке…
Скан-копию в утвержденном документе можно и заменить. А вот сумму без дополнительного согласования - программа уже не даст исправить.
- Мне Федоров рассказал другую версию.
Маша замолчала.
Вот и кому мне верить? Я с Алексеем шесть лет работаю. Без единого нарекания. А Маша… Да я ее неделю знаю. Или не знаю.
- На телефон почему не отвечали?
С упорством барана продолжал докапываться до девушки. Она же вроде сразу сказала, что нашла какую-то ошибку...
- Мне нужно было спокойно проверить всё.
Ну вот опять. На кухне повисла тишина, Маша упрямо жевала нижнюю губу, у меня наверняка гуляли желваки.
- Вы понимаете, в каком положении оказались? Ваше слово против слов Федорова.
- Ну, Алексей Владимирович руку на отсечение не давал.
И то верно.
Так и что? Коварный план помощницы по смещению руководителя отдела с должности или вороватый продажник, который подставил Марию?
Отсутствие мотива против жажды денег.
Выбор вроде очевиден. Хотя, несколько часов назад я тоже думал, что все кристально ясно.
- Я сюда не оправдываться пришла, - видимо, тишина угнетала не только меня. - Печать вернула. Документы отдала. Что вы с этим будете делать мне, если честно, все равно. Так что… до свидания.
- Сядьте.
Черт, я вроде спокойно сказал. А Маша вернулась на табуретку, кротко сложив руки на коленях.
- Куда вы собрались?
- Д-домой.
Нет, без приключений Ромашкина точно не может. На метро она не успевает, машины не имеет. Такси…
- Вас есть кому отвезти?
- Я сама.
Это прямо ее девиз, я посмотрю. Готов спорить, что на рентген Мария тоже не поедет.
- Как рука?
Ромашкина разогнула и согнула ее, вновь ощупала. Судя по всему, все обошлось. Но пока травматолог не выпишет справку, чувство, что я покалечил сотрудницу вряд ли отступит.
- Жить буду. Можно я уже пойду?
- Нет.
- Что значит «нет»?
Мне сейчас показалось, или Мария меня передразнивает? А ведь это я должен на нее злиться. Почему нельзя было сразу меня набрать, пока это не сделал Федоров? Мол - так и так, ситуация. Или взять трубку, когда я ее вызванивал.
Все это смахивает на попытку свалить со своих плеч ответственность за поспешное решение. «Что значит «нет»?», - задумался.
