Мы как две половинки. Я уже не различаю, где заканчивается он и начинаюсь я.
Мы...
Мы.
Как это прекрасно!
Я и представить не могла, что это всё, чего можно желать.
Сергей. Со мной. Здесь. Сейчас.
Все идеально.
Без животной грубости, без дикой необузданной страсти, о которой наутро я буду жалеть.
Нежно, романтично и невинно.
Когда достаточно вложить руку в его ладонь, сплести наши пальцы и испытывать от этого щемящий восторг в сердце. Поджилки трясутся, дыхание срывается, голова кружится. И я знаю, точно уверена, что Сергей готов подхватить меня на руки и кружить. В танце. Или ради баловства. Просто так. Без причины. Потому что мы оба сейчас окрыленные.
Его ладони на моих плечах. И я испытываю новую порцию волнительной дрожи. Кожа к коже. Мягкие массирующие движения. Большие пальцы лишь едва затрагивают тонкие лямки моего сарафана. Дотрагиваются до ключиц.
Мы уже не целуемся.
Стоим тяжело дыша, уткнувшись лбами. Неспособные унять взбесившиеся сердечные ритмы. Я знаю, потому что моя ладонь прижата к груди мужчины.
В такие моменты с языка срываются самые необдуманные признания, поэтому заставляю себя молчать. Хотя от этого решения ребра пронизывает болезненным спазмом.
Невозможно влюбиться с одного поцелуя.
С одного свидания, с одного… подаренного граната, черт возьми.
Так не бывает.
Так весь привычный мир летит в тартарары. Так совершаются самые большие глупости в жизни. После которых разбивается сердце.
Я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Не хочу, чтобы наступало утро. Не хочу думать о том, что будет потом. Даже о том, что будет через несколько минут.
Прижалась щекой к груди Сергея. Кажется, все еще не верю в происходящее.
А как поверить? Земля ушла из-под ног, рациональная часть меня капитулировала, руки обвивают талию мужчины. И я не собираюсь его отпускать ни на секунду. Чтобы не исчез. Я просто не готова сейчас перестать чувствовать его рядом с собой.
А Сергей, видимо, не собирается отпускать меня. Его ладони гладят мою спину, я чувствую его горячее дыхание в своих волосах.
Нам не нужны слова. Хотя и не представляю, как мы будем говорить завтра. Я бы предпочла и дальше пользоваться методом Никифорова. В любой неловкой ситуации — целуй. Кстати, надо запомнить.
Количество переживаний в моей голове росло в геометрической прогрессии. Но об этом я буду думать завтра. Пока я не позволю ни одной грустной мысли разрушить очарование этого сказочного вечера.
Глава 19. Звонок "друга"
Думаете, после такого вечера возможно заснуть?
Нет.
Не-е-е-ет.
Как истинный джентльмен, Сергей проводил меня до номера (ха, такой длинный путь), и оставил, отправившись к себе. Ни намека на то, что он рассчитывал на горизонтальное продолжение.
Я уже много раз за прошедшие сутки повторяла фразу «так не бывает», и повторю еще раз. Немного видоизменив.
Таких мужчин не бывает.
Вернее, Сергей один такой. Заноси в «Красную книгу», оберегай, цени.
Мечта девичьих грёз. Моих, во всяком случае.
До самого утра пролежала на кровати, пялясь в потолок. С дурацкой улыбкой на лице. Щеки уже болели от напряжения, но перестать улыбаться я не могла. Стоило подумать, что в этот самый момент Сергей лежит на своей кровати, прямо за стенкой, и точно так же не может сомкнуть глаз, и уголки губ вновь ползли вверх.
Наверное, надо быть полной дурой, чтобы влюбиться в своего начальника.
Понимаю, он первый начал. Вроде… Не знаю. В свете прошедшего свидания, наше с Никифоровым общение ранее теперь виделось в ином свете. Мы оба заигрывали друг с другом? Постоянно? И кто первый начал? Это все потому, что я тогда поставила перед собой задачу потренировать навыки соблазнения со своим боссом?
Пять баллов мне.
Но кроме эйфории, уснуть мне не давали всякие мыслишки.
Проблема номер один, конечно, мое замужество. Естественно, Сергей меня в загс не зовет, да и вряд ли это произойдет в ближайшее время. Если вообще произойдет. Но меня совсем не радует, что я ему соврала. Правду тоже сказать не могу — Дрю, зараза юридически подкованная, позаботился прописать в наш (не)брачный договор пунктик о неразглашении. В этом вопросе Коржаненко оказался параноиком. Понять его можно, в принципе. Кому понравится, если его обман раскроется? Или если благоверная начнет шантажировать, что расскажет правду? Или если просто поползут слухи?
Понимание пониманием, но именно эта деталь договора поставила меня в крайне неудобное положение сейчас.
Сказала бы, что замужем, но брак фиктивный — прощай квартира. И четыре года притворства, общения с родителями Дрю, мук совести и прочих неудобств не принесут мне ровным счетом ничего.
Сказала бы я Сергею, что замужем — и всё. Не было бы никаких поцелуев под луной сегодняшним вечером. И все равно это была бы ложь.
Оставалось поведать Сергею версию, которая для меня наименее всего болезненна в плане последствий.
Так что с утра, выбежав из номера и спустившись в ресторан гостиницы, я набрала Дрю. Не хотела вести этот разговор где-то поблизости от Сергея. Мало ли. Он, конечно, еще час-полтора должен спать. Да и шею все равно мне сегодня намылит.
- Мне нужен развод.
Вот так. Вместо приветствия.
- М-м-м, вот так сразу? В такой светлый праздник? - протянул Дрю лениво. - Ты помнишь, что у нас с тобой сегодня годовщина?
- Ты-то как про это вспомнил?- не верю, что у товарища Коржаненко на четвертом десятке вдруг память на даты и числа работать начала. Вообще непонятно, как он на экономическом доучиться смог. Разве что с финансовой помощью.
- Родители звонили. Спрашивали, что я тебе подарю.
- И что ты мне подаришь? Пожалуйста, скажи, что новый штамп в паспорте.
Потом можно будет и поменять удостоверение личности. От небольшого штрафа не обеднею. А Сергею, если доведется, расскажу историю, как только закончится срок действия моего обязательного молчания.
- Вообще, я надеялся отделаться платьем. Думал о «Диор». Какой тебе размер заказать? «Элечка» подойдет? Или…
Да-а-а. Не знает Дрю, что я уже давно избавилась от своих прежних габаритов. Да и откуда он может знать? Коржаненко меня уже почти три года не видел, одежду сам не покупал — только деньги переводил с пожеланием «приличненькое для родаков». А на все вздохи своей матушки, что я стала выглядеть замечательно и схуднула, наверняка отмахивался и говорил свое коронное «она у меня красавица».
