Утром чуть свет раздался звонок, и в дверь вошёл сухощавый наголо обритый янки с военной выправкой, застёгнутый в дорогой штатский костюм. Он вообще не говорил по-русски, но с ним была переводчица, похожая на строгую учительницу английского языка. Как и положено джентльмену, гость сказал: How do you do? спросил, всегда ли в Москве такая дерьмовая погода, и объявил, что Пентагон готов немедленно купить у них квартиру за 100 миллионов баксов. Иван посмотрел на него с удивлением. Он-то вчера брякнул про 100 миллионов фигурально, даже поэтически – примерно в том смысле, в каком поют за праздничным столом про «златые горы и реки, полные вина». Но питомцы деловитой протестантской этики поняли буквально, причём им даже в голову не пришло, что речь идёт о рублях, ибо другой валюты, кроме долларов, они просто не знают.
– Сто миллионов зелени, говоришь? – повторил невозмутимый токарь, поскрёб волосатую грудь и задумался, сколько же раз надо выиграть у Якубовича в «Поле чудес», чтобы сгрести такую сумму.
Его самоуглублённость вызвала нервное нетерпение гостей. Американец побагровел и стал что-то сердито молотить переводчице, та кивнула и строго сказала:
– Соглашайтесь! Это хорошая цена. Больше не дадут-Конгресс не утвердит. Но генерал Мак-Даун может ещё от себя лично добавить 500 долларов…
– Мы согласны-ы-ы!.. – истошным голосом закричала Анюта и бухнулась мужу в ноги.
– Забирай… – нехотя махнул он рукой.
Переводчица, оказавшаяся к тому же нотариусом, выложила на стол заготовленный договор купли-продажи. Иван осмотрел контракт со всех сторон, проверил даже на просвет, а потом велел жене вызвать в качестве понятых соседей, которые недавно взяли в банке кредит и в бумагах соображали. Пришли Ивановы в полном составе, глянули купчую, поняли, о чём речь, и ороговели. А Петров, уже занеся над договором любезно подсунутый «Монблан», вдруг покачал головой и спросил:
– Деньги с собой?
– Наличные в вашей квартире просто не поместятся, – объяснила переводчица. – Мы перечислим на счёт.
– У нас нет счёта! – всхлипнула Анюта.
– Мы немедленно вам откроем и выдадим золотую карточку. В каком банке предпочитаете?
– Лучше в офшоре, – потребовал токарь.
Иван не знал значения слова «офшоры» (в «Поле чудес» оно ему ни разу не попадалось), но он часто слышал по телевизору, что умнейшие люди России хранят деньги именно там.
– Of course! – уважительно кивнул генерал.
– Дядя, а можно малёк кэшем? – нагло попросили двойняшки Петровы.
– Please, children! – Мак-Даун протянул им пять новеньких стодолларовых купюр.
Задумчивый правообладатель снова занёс «Монблан» над договором и снова помедлил:
– Обмыть-то принёс?
– Obmyth? – Генерал вопросительно посмотрел на переводчицу.
– Maybe, house warming? – пожала плечами она.
– No problems! – рявкнул Мак-Даун и проставился бутылкой полувекового скотча.
– Как они только хлещут эту олифу? – удивился Иван, когда счастливые покупатели удалились.
– Гады! – буркнул Пётр, налил себе полный стакан и впервые в жизни запил.
А сильная женщина Нюра между тем плакала у окна, неотрывно глядя на пустырь, где приземлялась тарелка. Близнецы тщетно успокаивали мать, обещая хорошо учиться.
…Прошло время, но раны не залечило. Каждое утро Ивановы придирчиво изучают стену, орошают выжженный бетон витаминами роста и удобрениями, надеются: вдруг вернётся упущенное счастье. Нет, плесень не возвращается. Выходя из подъезда, они хмуро избегают насмешливых соседских взглядов и стараются не смотреть на новенькую секцию, аккуратно вставленную на место петровской двушки, сплавленной в США на танкере «Леди Годива».
Когда президента Ельцина в Давосе спросили, почему русские сами не воспользовались уникальным посланием инопланетной цивилизации, уступив этот исторический шанс Америке, он ответил, что в России для этого ещё недостаточно общечеловеческих ценностей, а публичные места не оборудованы пандусами для инвалидов. Да и вообще, не важно, кто первым законтачит с братьями по разуму, главное, чтобы это были порядочные земляне. Ему долго хлопали, потом объявили Человеком столетия и взяли в Мировое правительство с правом совещательного голоса.
А Петровы живут теперь в своём замке на Майорке, Иван неделями лежит на диване, когда-то принадлежавшем Сулейману Великолепному, пьёт монастырское пиво, которое ему на самолёте доставляют из Зальцбурга, и смотрит телевизор во всю стену. Иногда они по-семейному выходят в море на авианосной яхте «Гулябино». Светская молва давно сосватала подросших близнецов с испанскими инфантами.
История пургачёвского бунта
– Кокотов, вам знакомо имя Григорий Пургач? Нет? Странно, ведь ему недавно памятник поставили.
– Где?
– На Поварской, в скверике возле Театра киноактёра. Это редкостный артефакт московской монументальной скульптуры. И не только потому, что сваял его не Зураб Церетели. Вообразите: лысый бронзовый человек с лицом мыслящего алкоголика задумчиво сидит, облокотившись о ресторанный столик. Перед ним – бронзовая бутылка водки и бронзовый же гранёный стакан. Напротив – пустой стул, весь отполированный задницами тех, кто хотел сняться, чокаясь с легендарным Пургачом…
А сейчас, Кокотов, вы узнаете, как и с чьей помощью Гриша из обычного пьющего актёришки превратился в бронзовую легенду эпохи.
– А такое разве возможно?
– Возможно. Сен-Жон Перс называл это бахромой жизни. Но слушайте! Актёром Гриша был, между нами говоря, никаким. Во ВГИК поступил только благодаря внешности: в молодости смахивал на Столярова. Помните? Но таланта Бог не дал. Брали его лишь в правильные эпизоды: строгий милиционер, честный хозяйственник, вдумчивый партийный руководитель, заботливый старшина роты…
Но зато у него была Инна! Поженились они ещё студентами – учились на одном курсе. Инна тоже оказалась актриской слабенькой и вскоре ушла из театра редактором на телевидение. Но женщина, доложу я вам, была тектоническая! Даже если бы она была замужем за десятью Гришами, к ней всё равно ходили бы любовники. Я тоже как-то смолоду сподобился. Вы никогда не купались в сильный шторм? Нет? Тогда вы не поймёте, что я испытал! Фактически все Гришины друзья и собутыльники, а пить он начал ещё в школе, перегостили у неё в постели. Иной раз сидим в Доме кино большим застольем, кутим, балагурим, рассказываем друг другу анекдоты, байки… Вдруг один встаёт. «Ты куда?» – «Мне надо!» – «Не пустим!» «Меня женщина ждёт!» – смущённо сознаётся отщепенец. – «Женщина?! – восклицает Гриша. – Это святое! Иди!» Отлучник подхватывается и мчится к Инне. Благо недалеко. Жили они в двух комнатушках в особнячке на Малой Бронной. Красота! Да и муж не накроет – он всегда сидел до самого закрытия ресторана. Но Гришу тем не менее Инка любила всем сердцем, заботилась, укладывала пьяного спать, выхаживала после запоев, подыскивала работёнку: эпизодики в телефильмах, дубляж… Помните, в «Фантомасе» один из бандитов, лысый такой, мерзкий, говорит голосом Пургача? Ну не важно.
