— Он самый. Я же должен был искупить свою вину за поход к доктору. Насколько я знаю, ты любишь театр, — Самир улыбнулся своей безумно притягательной улыбкой.
— Очень люблю, — бессовестно соврала, улыбнулась, и он взял меня под руку.
— Тогда давай оставим машину парковщику и пойдём внутрь.
Мне нравился новый мир. Да, я всё ещё опасалась и побаивалась его, но уже не было такой жуткой паники, как перед свадьбой. Я увидела Самира с совершенно другой стороны. Он больше не представлялся мне чудовищем, которое хотело сожрать моё сердце. Он не был таким, каким я видела его в наши редкие встречи, а, вернее, встречу. Одну единственную встречу, на которой мы даже не разговаривали. Он не был похож на того страшного монстра, каким его рисовал мой отец. Самир заботливый и вполне нормальный. Да, я знала, что за ним ходит слава криминального авторитета, но та сторона его жизни меня не касалась, и я надеялась, что никогда не коснётся.
А ещё, мне дико нравилась его забота. Не то чтобы мне были по душе походы по врачам, нет. Но то, что он не тронул меня (а он хотел, я видела), сам этот факт уже много значил. Самир не злодей. По крайней мере, для меня.
Спектакль был скучным. Да и что уж там… Ненавижу я театр. Раньше ходила в него только по приказу. Отец настаивал, чтобы я вела светский образ жизни. Ему нужно было меня повыгоднее продать. А я никогда не любила игру актёров театра. Всё слишком нереально, раздуто, пафосно. С куда большим удовольствием я бы сходила в кино на какой-нибудь смешной мультфильм. Но Самиру, судя по тому, как было приковано его внимание к сцене, спектакль нравился, и мне не оставалось ничего другого, кроме как смириться и залипнуть на смешные панталоны главного героя.
В антракте муж потащил меня перекусить и, пока я жевала какие-то безвкусные канапе, пил коньяк и копался в мобильном. А я наблюдала за ним исподтишка и почему-то улыбалась.
— Я тебе нравлюсь? — вдруг поднял на меня взгляд смеющихся глаз, и я подавилась. Нет, не захлебнулась восторгом, не покраснела, засмущавшись. Я позорно подавилась канапе с ветчиной.
Закашлялась, вытаращила глаза и, скорее всего, покраснела, как помидор. Опозорилась, одним словом.
Самир похлопал меня по спине, приобнял, сунув в руку стакан с водой. Да уж, очень романтично.
— Аккуратнее нужно быть, Насть, — взглянул на меня с укором и погладил по голове, как несмышленое дитя. Вообще замечательно. Теперь я для него неудачница, неспособная проглотить без фатальных последствий кусок хлеба.
Вечер был безнадёжно испорчен.
Во втором акте я настолько заскучала, что уснула. Причём были подозрения, что ещё и похрапывала, потому что когда Самир меня разбудил, глаза его искрились смехом, а у меня по щеке текли слюнки… Позор.
— Какой-то скучный спектакль был. Честно, не понимаю, как можно заниматься сексом в одежде, — ага… А ещё непонятно, как можно уснуть на балконе в театре, когда там, на сцене, занимаются сексом.
— Ну… Это популярный сейчас спектакль… — и настолько интересный, что ты, милочка, задрыхла прямо в кресле.
— Знаешь, я не оценил эту сторону искусства. По мне, так актеры театра должны преподносить что-то возвышенное, красивое. А секс, который даже на секс не похож — дёшево как-то. Можешь считать меня чёрствым сухарем, но я не проникся театром. Скажем так, первый поход был не совсем удачным, — это он о том, как я чуть не скончалась с ветчиной, застрявшей в горле?
Так, стоп! Он сказал, первый поход?
— А ты разве не был раньше в театре?
Самир засмеялся, плавно поворачивая руль одной рукой. Такой мужественный, красивый. Ему идёт вести машину. Как идет и этот светлый пиджак, что так хорошо на нём сидел.
— Никогда. Мне больше нравится активный отдых. К примеру, сходить в горы или съездить на море. Посиделки перед сценой — скучно, не находишь?
Нахожу! Ещё как нахожу! Слышишь?! Я твоя навеки, только не води меня больше в театр!
— А папа говорил, что тебе нравится… И меня поэтому заставлял.
Улыбка Самира растаяла, и лицо приобрело суровый вид.
— Забудь об этом человеке, Настя. Он недостоин того, чтобы ты вспоминала о нём.
Самиру не нравится мой отец. Это чувствовалось в каждом небрежно брошенном слове и взгляде. Впрочем, мой отец мало кому нравился. Такой уж он человек…
— Хорошо, — кивнула, отвернулась к окну. Почему-то захотелось плакать.
А папа… Папа так и не позвонил ни разу. Не спросил, как я там, не поинтересовался, хорошо мне с мужем или плохо. Просто забыл обо мне. Избавился и рад. От этого было больно, хоть я и пыталась отогнать неприятное чувство.
Говорят, девочки всегда подсознательно ищут мужчину, который похож на их отца. Я же была рада тому, что Самир не похож.
— Так, значит, тебе не нравится театр? — его голос снова стал мягче, теплее, и я растянула губы в улыбке, стараясь скрыть кислую мину.
— Ну… Не особо.
— Это хорошо. Потому что вторую погоню за высоким искусством моя психика не выдержит. А ты, кстати, так сладко спала, что я подумывал присоединиться.
В следующий момент мы смеялись, хватаясь за животы, а все горести и обиды отошли куда-то на третий план. Мне было хорошо с ним. Так хорошо, как не было никогда раньше. Мне нравилась моя новая жизнь.
ГЛАВА 8
Некоторое время спустя.
Он смотрел на меня, как, наверное, смотрит на свою жертву жестокий зверь перед тем, как перегрызть ей глотку. Всегда пугал этот его взгляд. И если раньше я видела его крайне редко, то сейчас этот зверь в облике Самира появлялся всё чаще. Удерживая меня за волосы, опускал на колени, а второй рукой расстегивал ширинку на своих брюках. Освободив член, ткнулся им в мои губы.
— Давай, Света. Как я люблю, — тихий приказ, хотя на дне его взгляда в тот момент полыхал огонь.
Послушно принимаю его в себя, веду языком по уздечке, заглатываю ствол на всю длину, и он рычит от нетерпения.
— Быстрее!
Совершаю несколько быстрых движений, но Самиру этого мало, и он, сжимая в руке мои волосы, толкается глубже. Упругая головка упирается мне в горло, и я покорно выполняю его желание, заглатывая глубже, пока не начинаю задыхаться.
Самир зол. Я чувствую его ярость кожей. Ощущаю её в каждом его прикосновении. И причина его гнева не я. Он стал другим, когда женился на этой девушке. Совершенно. Не то чтобы ему не была присуща жестокость, нет… Была. Но раньше это проявлялось по-другому. Я видела жажду в его глазах, видела, как сильно он меня хочет. Сейчас же это был совсем чужой человек. Он трахал меня в рот со звериным оскалом, при этом желания в нём не было. Лишь неуёмная ярость, которую он никак не мог заглушить. Он словно отрывался на мне…
А я падала всё ниже. Медленно и мучительно погибала во мраке его взгляда. Даже если этот мужчина растопчет меня, сожжет моё тело и душу, я всё равно буду любить его. Всегда. Вечно…
