А потом понял, осознал. Принял всё. И больше не винил их в том, что они не любят его. Просто тихо ненавидел.
Мать Самира была русской, но ничего о её родословной он не знал. Никто не знал. По словам отца, она была сиротой и родственников не имела. Когда родители познакомились, мать Самира только покинула стены детского дома, а отец уже был вдовцом с детьми. Тут роль, скорее всего, сыграла привлекательность взрослого мужчины и его обеспеченность.
Разумеется, все были против такого неравного во всех смыслах брака. Но Камал был упрям, и свадьба всё же состоялась. Наверное, они были счастливы поначалу. Самир этого не знал. С малых лет он видел совершенно иную картину. Страшную и кровавую.
Мать забеременела от друга отца. Кто знает, почему так получилось. Была там большая и светлая любовь, или же она просто была шлюхой, как потом твердили все… Самир не знал и этого. Даже не вникал никогда.
Во избежание позора Камал принял ублюдка и то, что самый младший ребёнок в семье не имел к этой самой семье никакого отношения, осталось тайной за семью печатями.
Однако Камал не простил Алевтину. Он периодически вспоминал о своём поражении и каждый раз избивал жену до обмороков. А однажды просто убил её на глазах сына.
В тот день Самиру исполнилось шесть лет. В его памяти этот день рождения отложился жуткими картинами. Брызги на стенах в кабинете отца. Лужа крови на дорогом ковре. И её глаза. Потухшие и равнодушные.
В тот день закончилось детство, и началась суровая жизнь. Бой на выживание. Ежедневный, жестокий, безжалостный.
Анвар и Алима, которых он называл братом и сестрой, ежедневно устраивали ему ад. Началось это с тех самых пор, как Самир остался без защиты, и продолжалось ровно до того времени, когда он смог впервые дать сдачи.
— Давай, держи его! — над мальчиком возвышался старший брат, удерживая его в таком положении, чтобы он не мог подняться, а сестра набирала в маленькое ведёрко грязную воду из лужи и выливала это в лицо Самиру.
Алима — милая, красивая девочка, которую все окружающие считали ангелом, на самом же деле была змеёй. Ядовитой и коварной. С ранних лет в ней кипела злость и ненависть ко всем, кого она считала недостойным своей милости.
Анвар же не был настолько обозлённым, чтобы осознанно причинять кому-то боль. Но он был в полной власти своей старшей сестры. Уже тогда она умела управлять мужчинами. И вскоре превратила брата в убийцу.
— Жри, ублюдок! Эта грязь такая же мерзкая, как и ты! Эта лужа — твой дом!
Самир упорно сжимал челюсти, захлёбывался вонючей водой, но не плакал. Он не заплакал ни разу, а каждая новая пытка закаляла его, покрывая сердце и душу каменной бронёй. Тело быстро заживало, и от побоев оставались лишь мелкие шрамы. А нутро медленно, но верно наполнялось ядом, которым его же и пытались отравить.
А ведь он думал, что давно похоронил эти воспоминания вместе с ублюдочными родственниками. Но нет. Шакалы не хотели его отпускать. Всё так же пытались откусить от него кусок плоти. Алчные твари. Только и Самир больше не испуганный ребёнок. Он в разы сильнее злобной суки, у которой кроме выгодного замужества и слепого отца больше ничего нет. Он, Самир, сильнее их всех.
Размяв затёкшие мышцы шеи, набрал телефон помощника.
— Карам, ты мне нужен. Пусть охрана оцепит дом, и с Насти глаз чтобы не спускали. А сам приезжай в мой офис. Есть дело.
***
Бездумно жевала попкорн и щёлкала мышью ноутбука, пытаясь разыскать среди уймы фильмов что-нибудь стоящее.
В последнее время мне неплохо удавалось отвлекаться. Если бы дело так и пошло дальше, кто знает, быть может, я излечилась бы от болезни под названием «Самир». Хотя, конечно, маловероятно. Этот наркотик не так просто вывести из крови. Скорее даже, невозможно.
«Привет, девочка. Как ты?» — улыбнулась входящему сообщению и открыла ветку диалогов.
Я продолжала своё общение с Анонимом, и, как это ни странно, он мне нравился. Разумеется, не так, как может нравиться мужчина женщине… Он был моим единственным другом, а общение с ним — единственным развлечением. Шоппинг, конечно, дело хорошее, но быстро надоедает.
Кроме того, Аноним всегда был заботливым, быстро запоминал, а иногда даже угадывал мои привычки и напоминал, что нужно поесть, попить чаю, погулять. Он был таким… Другим. Совершенно иным. Непохожим ни на кого из тех людей, которых я знала раньше.
«Привет. У меня всё хорошо, а у тебя как дела?»
«По тебе соскучился. Давно не слышал», — а вот это нечестно. Нечестно, потому что приятно. А мне не должно быть приятно с чужим мужчиной.
«Однажды мой дракон тебя всё же порешит…»
«Я его не боюсь, говорил же. Я вообще никого не боюсь. Обычно боятся меня».
Самоуверенный…
«А твоя девушка не против нашего общения?» — неприятно вдруг стало. От самой себя мерзко. А что, если у него и правда есть девушка или жена?
«У меня нет девушки. Предпочитаю одиночество».
По коже пробежал мороз.
«А я ненавижу одиночество. Оно убивает».
«Возможно. Но в нём есть свои плюсы. Никаких обманутых ожиданий, никаких личных трагедий. Жизнь, моя девочка, слишком сложная штука, чтобы тратить её на страдания и душевные муки. Ты боишься одиночества и поэтому терпишь своего дракона? Это всего лишь страх остаться одной?»
А вот и нет. Но как это объяснить человеку, который считает одиночество лучшим другом?
«Я считаю, что жить без любви нельзя. Даже животные хотят, чтобы их любили. Тебе, наверное, очень сложно…» — кликнула на кнопочку «отправить» и задумалась. Зря я это… В конце концов, каждый сам решает за себя, что ему ближе.
«Я из тех животных, кому любовь не нужна», — и смайлик дурацкий, подмигивающий.
«Считаешь меня глупой и наивной?»
«Нет. Ты не глупая. Наивная, да. Но не глупая. Слишком юная. Я ведь не ошибся?»
«Мне девятнадцать, если имеешь в виду это. Но я считаю, что возраст тут не причем. Я всегда буду любить…» — почему-то начала злиться. Видимо, он прав. Я ещё ребёнок.
«Кого? Дракона своего? А он достоин твоей любви? Вот такой вот чистой, светлой? Любви такой девочки достоин этот ублюдок?»
Тут я поджала губы от обиды за Самира.
«Тебе больно о нём говорить?» — пока я думала, что ответить, всплыло ещё одно непрочитанное сообщение.
«С чего ты взял?» — иногда он пугал меня своей проницательностью.
«Ты всегда замолкаешь, когда речь заходит о нём».
«Просто я не хочу обсуждать его с посторонним человеком. Это некрасиво, нечестно и подло».
Аноним замолчал на несколько долгих минут, а мне почему-то стало горько.
Если задуматься, Аноним — единственный человек, кому я хоть немного интересна, пусть даже в качестве интернет-знакомой. Не хотелось бы терять такого друга. Но и пичкать его ложью не стоит.
