Зато, если у Макара окажутся ещё дети, Маргарита отстанет от меня и Дианы, и перенаправит всё своё гипервнимание на других внуков. Во всех моментах есть, как и положительные стороны, так и отрицательные.
— Наталья! — раздался гневный восклик Риты.
Я словно очнулась и взглянула на неё непонимающе.
— Простите?
— Я тебе уже три раза задала один и тот же вопрос, а ты словно упорхнула в другой мир! — возмутилась она, тряхнув копной ухоженных белых волос.
— Да… Что-то я задумалась немного, — пролепетала извиняющимся тоном. — Простите меня и если можно, повторите вопрос.
— Что такое «менодьер»? — повторила она свой вопрос.
До момента общения с Маргаритой и моего обучения, я никогда раньше не слышала этого хитрого слова.
Маргарита сегодня меня тестировала по терминам из фэшн-индустрии, мотивируя значимость этих знаний тем, что женщина её сына должна знать такие элементарные вещи, чтобы в высшем обществе при разговоре с модными дизайнерами и светскими львицами не попасть в неловкую ситуацию, если тебя спросят, например: «— Кто дизайнер ваших мюли*?» Или поинтересуются: «— Как вам моё боло**?»
Представив себе такой разговор, я поняла, что да, знать такие вещи необходимо. Выглядеть глупо и необразованно совершенно не хочется, а уж позорить Макара тем более.
Поэтому, я вчера вместо сказки читала Диане словарь фикшионари.
«Менодьер, менодьер…» — вспоминала я.
— Маленькая сумочка, — ответила я.
Маргарита наморщила носик.
— Это не просто маленькая сумочка, Наташа. Это маленькая сумочка в виде коробочки и на жёсткой основе, с богато украшенной отделкой, например, может быть расшита стразами или драгоценными камнями.
Пожала плечами.
— Но ведь клатч – это то же самое, — вздохнула я, стараясь не зевнуть со скуки.
Вся эта терминология кашей перемешалась у меня в голове, и я искренне считала, что знать такие нюансы нужно модельерам, а не простой женщине, для которой любая сумочка, в которую можно что-то положить — это всего лишь сумочка, а не менодьер, клатч, и ещё какая заковыристая ерунда…
— Глупая! — возвела очи горе Маргарита и театрально потрясла над головой руками, выражая всю степень моего невежества. — Клатч — это маленькая сумочка-конверт!
Я натянуто ей улыбнулась и произнесла:
— Маргарита, вы просто ходячая энциклопедия.
«В вопросах, касающихся жизни высшего общества», — добавила про себя. — Милая, меня учили этому всему с детства, — уже мягче сказала она. — А теперь, закончим на сегодня теорию и пойдём и посмотрим, как ты определишь на практике свои новые знания. В моём гардеробе есть практически все вещи, что мы с тобой сегодня изучили. Жаль, что мы в Германии… С собой я привезла совсем немного вещей.
«Шесть чемоданов», — вспомнила я её слова, когда она сокрушалась, что привезла очень мало вещей, так как не планировала оставаться надолго…
Мне хотелось, чтобы сегодняшний вечер завершился как можно скорее. Маргарита оказалась очень требовательной наставницей, с диктаторскими наклонностями и весьма скучным методом обучения.
Я сейчас завидовала своей Диане — малышка сладко спала и даже не догадывалась, как меня сейчас терроризирует её бабушка.
А ведь это только начало. Впереди ещё обучение этикету, правилам общения, правилам поведения на мероприятиях с дресс-кодом Black Tie…
Представив весь этот кошмар, мне становилось дурно. Я понимала, что моё нежелание вливаться в высшее общество не то, что неважно, оно просто нереализуемо, так как высшее общество само по себе вольётся в мою жизнь с того самого момента, когда я стану женой Макара. И как его супруга, я буду обязана появляться с ним на светских мероприятиях…
Не успели мы дойти до спальни Маргариты, как мне позвонил Макар.
«А я как раз о нём думала».
— Маргарита, это ваш сын звонит. Я отвечу ему… — сказала ей с улыбкой и, радуясь тому, что Макар позвонил вовремя, избавив меня лицезреть гардероб его матери.
— О! Конечно, отвечай, — разрешила она, останавливаясь на площадке рядом со своей спальней.
Она, видимо, думала, что я буду говорить при ней.
Ха!
Улыбнулась ей во все свои тридцать два зуба и упорхнула на первый этаж. Вышла на террасу и закрыв за собой дверь, ответила на звонок.
— Привет, Макар…
— Привет, Наташа. У меня для вас сюрприз, — сказал он с улыбкой.
— Сюрприз? — напряглась я. — Ты всё-таки отец двадцати шести детей?
Макар засмеялся.
— Я только что прилетел и минут через сорок приеду. И нет, я не отец двадцати шести детей. Все тесты оказались отрицательными. Хотел рассказать тебе обо всём на месте, но раз ты спросила…
— То есть, ни один ребёнок не оказался твоим, — произнесла я, не спрашивая, а утверждая.
— Диана на данный момент — моя единственная дочь, — сказал Макар.
Мне словно стало легче дышать. Диана у него одна...
Улыбнулась и сказала:
— Я жду тебя.
— Скоро буду.
И почему с моих губ не сходит глупая улыбка?
Почему мне вдруг хочется понравиться Макару в новом образе?
Почему хочется побежать к первому зеркалу и проверить, всё ли в порядке во внешнем виде?
Наши телефонные разговоры и переписки как-то сблизили нас… Ведь поговорить на расстоянии всегда проще, высказав, порой неожиданные свои мысли и даже откровения…
Вернулась в дом и не удивилась тому, что Маргарита меня ждёт.
— Макар прилетел. Скоро приедет, — сказала я.
Маргарита спала с лица.
— Как прилетел?! — воскликнула она удивлённо. — Почему я не знаю об этом?! Я же… О мои бедные нервы! Я ведь ничего не успела!
Она быстро-быстро направилась к себе, что-то бубня себе под нос.
Пожала недоумённо плечами и пошла на кухню, чтобы посмотреть, что наготовил наш повар.
Я волновалась, словно наша встреча произойдёт впервые.
«А ведь совсем недавно я его на дух не переносила».
Глава 6
Макар
Когда я, наконец, приехал, и вошёл в дом, то, увидев Наталью, которая встречала меня с улыбкой, я буквально застыл столбом и онемел. Жадно разглядывая её, я не мог оторваться от прекрасного видения.
— Наташа, ты ли это? — выдохнул я, наконец.
Она улыбнулась шире и от смущения её лицо порозовело. Крутанулась на носках и тихо спросила:
— Нравится?
Та Наташа, что сейчас стояла передо мной была потрясающе женственна, истинная леди. Преображение не сказать, что сильно изменило её, но появился некий шарм и лоск. Движения её стали другими, не резкими, а более плавными. И глаза заблестели, а ведь раньше, в этих золотисто-карих глазах видны были только грусть и отчаяние.
