Я думаю, что все больше и больше молодых людей открыты для разной музыки, и у каждого парня, которого вы видите, играет что- то в наушниках. Все больше и больше молодых людей проникнуты музыкой, и музыка, которую вы включаете в фильм, должна к чему-то призывать.
У меня есть внучка, которая любит группу Garbage. Никогда до этого не слышал об этой группе, но она хорошая. Я слушал их музыку, она мне понравилась. Так что, возможно, в следующем фильме, только потому что ей это нравится, я использую эту группу.
Кто знает? Если хочешь быть в курсе, что происходит в мире музыки, спроси у подростка. Они помогут тебе не хуже великого композитора.
Вы говорили, что слышите музыку, когда пишите. Что вы слышите?
Я писал сценарий для фильма «Кузнечик», это было в 60-е. Там снималась Жаклин Биссет. Мы пытались написать вступительную сцену и застряли на ней, и мы просто говорили: «Какую музыку мы слышим?» Я услышал мягкую музыку для путешествий.
Так мы и написали: девушка уезжает из дома, это дало нам идею, что она прощается, но с ней никто не говорит. Она уезжает, когда все спят, и музыка подсказала нам, как написать это, а Джим Уэбб, один из моих кумиров в написании музыки к фильмам, написал песню. Он гений.
Он может написать песню, которая скажет больше, чем 18 страниц написанного мною диалога. Часть переделывания «Красотки» в бродвейский мюзикл состояла в работе над диалогами. Дж. Ф. Лоутон писал сценарий «Красотки», и мы вместе с ним писали книгу. В книге и в фильме было очень много диалогов, которые нам надо было превратить в стихи и положить на музыку. Могли мы или нет, нам надо было это сделать. Мы поняли, что публике проще понять что-то в сопровождении музыки. Зачастую в кино так сделать нельзя, но в мюзикле актеры поют, что равно диалогу. Они говорят в мюзиклах то же самое, но реплики они не могут проговорить, они поют их. И поэтому они переходят в другое измерение. Мне кажется, это интересно. Я думаю, это более инстинктивное чувство, и этот же факт помогает зрителю во время просмотра кино, если конечно он не глухой. Это помогает понять, что происходит со зрителями, когда вы им показываете кино. Большую часть комедий тестируют перед выходом. Мой партнер Джерри Белл говорил: «Если хотя бы четыре человека уловят шутку, этого более чем достаточно». Сразу слышно, если зрители начинают суетиться. Ты слышишь, если зрителям что-то не нравится.
Это по-настоящему инстинктивное чувство, и если ты создатель фильма, то, что волнует тебя и волнует композитора, должно волновать и зрителей. Я думаю, что музыку следует использовать во всех видах искусства, в пьесах, в кино, в телевидении, да в чем угодно. Вам следует использовать музыку.
Дж. Ф. Лоутон написал сценарий к «Красотке», сейчас мы с ним делаем бродвейский мюзикл. Мы пишем книгу, я не буду режиссером, мы собираемся позвать большого бродвейского режиссера. Мне кажется, пытаясь из диалогов, которые были в фильме, сделать мюзикл, мы делаем нечто большее. Мы делаем диалоги в форме мюзикла, потому что зрители лучше воспринимают, если это будет пропето.
Многие люди считают золотой эрой музыки в кино 50-е и 60-е. У вас есть любимая эпоха?
Так как я, в основном, работаю с комедией, думаю, что это 30-е и 40-е. Все европейские композиторы, которые вынуждены были покинуть родину из-за войны, попали в Голливуд. Они писали для всех кинокартин, для комиков, для Бастера Китона. Там был Арнольд Шенберг. Так что, мне кажется, это была эпоха, когда этим композиторам пришлось адаптироваться. Запись музыки для кино не была их работой. Но они адаптировались, и у них это получалось так хорошо, что у нас есть великолепная музыка для кино тех дней. Я не помню имен всех этих людей, но я помню всю ту музыку, которую они писали для комедий и драм. Франк Капра не был бы таким замечательным без музыки.
Если честно, я считаю, что музыка для «Красотки» – это не музыкальное оформление, а комбинация песен, и Крис Монтана, музыкальный супервайзер, сыграл в этом большую роль. Это музыкальное сопровождение мне кажется одним из лучших. Оно подходит, оно помогает фильму, и мы закончили оперой, потому что были в растерянности, но это сработало. И все подумали, что я разбираюсь в опере, а я говорил: «Нет, не разбираюсь!» Но мне возражали: «Ты же использовал ее», а я отвечал: «Ну да». Но я должен отметить, что оперу я использовал целенаправленно. И это другая замечательная вещь относительно использования музыки. Когда вы используете ее правильно, это волнует зрителя. Я снял много любовных историй. «Любовный напиток» – одна из величайших опер о любви. Доницетти написал ее, исполнение этих песен на сцене – это нечто, это так красиво… Так что сила музыки состоит во множестве разных вещей, и она никогда не иссякнет.
Кажется, я кое-что упустил. Я хочу сказать еще кое-что о Джоне Дебни. Мы уже много о нем говорили. Он очень талантлив и является одним из немногих композиторов, которые делали музыку для чего-то вроде «Страстей Христовых», где рассказывают все об Иисусе, он также писал музыку для фильма моего сына о еврейской бар-мицве, который назывался «Не уступить Штейнам». Мы не евреи, мы итальянцы. Но и Джон не еврей, что не мешает ему перемещаться между фильмом о бар-мицве и «Страстями Христовыми» и обратно к бар-мицве, я бы сказал, что это и называется разносторонностью. Таким я вижу Джона Дебни.
Искусство не похоже на укладку кирпичей, когда ты кладешь кирпич и орешь на строителей: «Поторопись, давай быстрее». Я работал на железной дороге три дня. Я чуть не умер от работы с киркой. На меня орали: «Быстрее!» Мы прокладывали железнодорожное полотно в Бронксе, когда я учился в старшей школе. Но в искусстве человек сам должен что-то придумывать. Никто не придет и не скажет: «Ну придумай что-нибудь за несколько месяцев». Искусство сочинять музыку к дедлайну, мне кажется, является одним из самых сложных заданий. Я знаю, я писал в сжатые сроки. Это очень тяжело, потому что ты один. Даже если у тебя есть партнер, ты по-прежнему один. Когда ты режиссер, у тебя есть множество людей. Так что сидеть за пианино и подбирать музыку – очень тяжело.
Сейчас у меня есть такая точка зрения, она пришла от Хемингуэя, потому что он мой кумир. Он всегда говорил, что лучшие идеи приходят из надломов. Они не приходят, когда ты сидишь и говоришь: «Мне кажется, сейчас я начну творить».
Вы садитесь, оцениваете ситуацию, вы ничего не получаете. Вы уходите: «Поеду отвезу детей в школу». Вы отвозите детей школу. На пути домой, вам в голову приходит идея. У мен, я как у творческого человека, идеи рождаются и уходят. Я никогда не знаю, где это произойдет. Так что я восхищаюсь композиторами, которые могут спокойно сидеть и что-то придумывать. Очень много раз я задавал такой вопрос композиторам: «У вас есть что-то, что вы написали еще в старшей школе?» И иногда у них и такое есть. Бывают даже такие песни, которые тяжелее всего писать, песни о расставании, когда любовь заканчивается, или о том, как я ее люблю – когда любовь начинается.
Эти партии всегда самые сложные, и композиторам время от времени приходится с ними работать. Очень мало успешных композиторов работали только над одним фильмом. Многие режиссеры сняли только один фильм, но композиторы, если они хоть сколько- нибудь хороши, они делают больше и больше.
