– А как Вероника с Борисом жили? Хорошо? Плохо?
– Да как вам сказать, – замялся Антипов. – Борис делал вид, будто все в порядке. Только это у него не всегда получалось. Я, конечно, не разбираюсь в семейных отношениях – сам никогда женат не был, – но, думаю, счастливая семья должна выглядеть по-другому. Будь я на его месте, точно чувствовал бы себя несчастным. Для чего он женился? Разве что маме угодить. Слава богу, моя маманя в мою личную жизнь не вмешивается. Дай бог ей здоровья.
– Я не совсем вас поняла. Что значит, на его месте вы были бы несчастны? – решила уточнить для себя Алина.
– Для меня женщины – праздник, – с пафосом изрек Антипов, стараясь произвести на нас впечатление. – И я не хочу ни одну из них превращать в будни. А брак – это и есть самые настоящие будни. Как представлю, что мне кто-то будет указывать: «Вынеси мусор» или «Не забудь купить кефир», – меня в дрожь бросает. Вас, женщин, к себе близко подпускать нельзя, – неожиданно разоткровенничался он. – Чуть-чуть продлишь знакомство, и все – начинаются ненужные разговоры: «А почему бы нам не купить новую мебель? Или телевизор? А когда мы поженимся, поедем на море?»
– И что, не было ни одной женщины, на которой вы бы захотели жениться или, на худой конец, оставить жить у себя?
– Оставить?! – возмутился Антипов. – Нет!
– У вас комплексы, – авторитетно заявила Алина. – Вы боитесь, что не настолько круты, каким стараетесь выглядеть, и кто-то может об этом догадаться, потому и не подпускаете женщин к себе слишком близко. А еще вы боитесь, что если одна из них узнает ваши слабые места, то будет вами помыкать. Самые настоящие комплексы.
– Скажите тоже! Комплексы! Как будто вы меня знаете! У меня характер – кремень! А посему, как только мне говорят: «Ты должен то-то и то-то», – любовь для меня заканчивается. Инициатива должна исходить от меня. Захочу – сделаю, а нет – так и не заикайся.
– И все же давайте вернемся к Борису, – вернула я разговор в прежнее русло. Антипов и его женщины в данный момент меня меньше всего интересовали. Не понимаю, зачем Алина завела с ним на эту тему дискуссию.
– Борис – другой случай: у него все по-другому, ему не скажешь, он и не догадается, все мысли о работе, – с радостью, что его персону оставили в покое, откликнулся Владимир. – Вероника это просекла и пользовалась тем, что Борис никогда не вникал в ее просьбы, просто отстегивал деньги, чтобы она от него поскорей отстала.
– Но женились они по любви?
– Ему мать жену сосватала. Когда поняла, что может остаться без внуков, нашла Веронику. Где – не скажу, не знаю. Борис не любил на эту тему распространяться. Стеснялся, что ли? Думаю, Веронику он все же любил. Она красивая, но не в моем вкусе: на манекенщицу похожа, а я люблю женщин с формами, – и он опять скосил взгляд на вырез Алининой блузки. – О чем это я? Ага! Возможно, потому, что невестка как вобла пересушенная, Антонина Захаровна внуков так и не дождалась, год назад умерла.
– А сколько лет Борис прожил в браке?
Владимир посмотрел на растопыренную ладонь, прикинул в уме, должно быть, вспомнил какую-то памятную дата, от которой он привык танцевать, и несколько неуверенно сказал:
– По-моему, лет пять.
– Пять лет? – переспросила я, при этом подумав: «Пять-семь лет – критический срок для брака. За этот период супруги поднадоедают друг другу. Их отношения становятся обыденными, пресными. Если у них разные взгляды, интересы, увлечения, они расходятся или живут как соседи, если их такое соседство устраивает. Похоже, Бориса такая семья устраивала. Впрочем, вряд ли надо с полным доверием относиться к словам хронического холостяка. У Владимира своя жизненная концепция и свой взгляд на женщин».
– И все же, почему он покончил с собой? – вернулась к главному вопросу Алина. – Владимир, вы хорошо его знали. Может, неприятности в бизнесе? – высказала она очередное предположение.
– Вроде бы не было никаких неприятностей, – пожал плечами Владимир, поглядывая на часы. Ему давно пора было выйти из дома, чтобы не опоздать на службу, а мы его задерживали.
– Вы близкий друг Бориса – и не знали что у него на душе? – упрекнула я Владимира, стараясь не замечать его нервозности.
– Как же мне вам объяснить, что у нас были другие интересы? На рыбалку мы любили выезжать. А еще пивком оттянуться за просмотром футбольного матча. Детство, юность вспомнить. На Борьку иногда накатывало ностальгическое настроение.
– Вот видите, – подметила Алина. – Тоска по ушедшей юности. Его что-то тревожило?
– Точно! – воскликнул Владимир, подпрыгнув в кресле. – Людка Дегтярева из Америки вернулась.
– Какая Людка?
– На курсе с ним училась. Одно время он был от нее без ума. Встречались даже, месяца два, не больше, а потом она резко выскочила замуж за мужика, отъезжавшего на ПМЖ в Америку. Недавно вернулась, Бориса разыскала, говорит, что всегда помнила о нем, потому и с мужем развелась. Ни на что не рассчитывает. Если Борис поможет ей с работой, будет ему благодарна, – Антипов опять посмотрел на часы, резко поднялся и подошел к шкафу, достал из него костюм и, вздохнув, предупредил: – Я рискую опоздать на работу. У меня могут быть неприятности.
– Вам далеко на службу добираться? – поинтересовалась Алина.
– Час, двумя видами транспорта.
– Мы вас подвезем, – пообещала она.
– Тогда я с вашего разрешения оденусь в спальной.
Он юркнул в смежную комнату, Алина вслед шепотом пробурчала:
– Мог бы и раньше прикрыть свои гламурные трусы. Странные существа эти мужчины, – покачала она головой. – Волос по пальцам можно посчитать, пивной животик выпирает, веки как два вареника, глаз не видно – и при таких внешних данных он считает себя верхом совершенства, глазки строит.
В ответ я улыбнулась и поднесла указательный палец к губам – не услышал бы.
– Владимир! – крикнула в соседнюю комнату Алина, – Борис помог Людмиле с работой?
– Да, у себя оставил, переводчицей. Людка институт так и не закончила, зато английским языком владеет в совершенстве.
– Так что же, у него роман с этой Людой? – продолжала кричать в соседнюю комнату Алина.
– А фиг его знает! – выкрикнул в ответ Антипов. – Может, и нет, у него имидж верного семьянина. А то, что на работу взял, так Борька часто помогает с трудоустройством. Бывает, что и деньгами поддерживает особо нуждающихся.
– Дарит, что ли?
«Как в лесу, ей-богу, – подумала я, глядя, как Алина надрывает свои голосовые связки. – Да уж, моя подруга не привыкла к полумерам: если шепчет, то одними губами, если орет, так на всю ивановскую».
– Не совсем. Вот Пашке недавно помог, картину якобы у него купил. Не сам, через меня. Пашка Борьке ни за что бы не продал – гордый больно, амбициозный. Считает себя гением. На самом деле, на мой взгляд, картинки ужасные. Пейзажи – бред сумасшедшего.
