Я дала ей возможность немного успокоиться, а потом спросила:
– Вероника, а почему вы так торопились с похоронами? На следующий день мужа предали земле.
Вероника громко всхлипнула и опять заплакала. Вместо нее взялась отвечать Лариса.
– Дело в том, что полиция не возражала. Все указывало на то, что Борис сам себе вены порезал. Свидетельство о смерти мы успели получить: в ЗАГСах суббота – рабочий день. Чего тянуть до понедельника? Всех знакомых в тот же день обзвонили. Нашли секретаршу Бориса, она всех сотрудников оповестила. Никого не забыли. Борис не должен на нас обижаться. Родственников, которые жили бы в других городах, у него нет. Кто хотел, тот пришел. Поминали в ресторане.
– Не сомневаюсь, вы сделали все как надо, – сказала я Ларисе.
– Не могла же я бросить подругу в горе? – удивилась она.
– А теперь оставьте, пожалуйста, нас наедине с Вероникой Дмитриевной, – вежливо попросила я.
– Я могу и домой поехать, – предложила Лариса, нисколько не обидевшись.
– Нет, у нас к вам есть несколько вопросов, – остановила ее Алина.
– Тогда я буду на кухне. Позовите, когда понадоблюсь.
С этими словами она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Вероника отняла от глаз мокрый от слез носовой платок и страдальчески на нас посмотрела.
– Так плохо, как сегодня, мне еще никогда не было, – призналась она. – Я даже Ларису позвала, чтобы одной в квартире не оставаться. Все предыдущие дни я жила будто под наркозом – ничего не видела, ничего не слышала, – а сегодня вдруг проснулась и поняла: Бориса нет и не будет. А тут еще Анна Григорьевна утром заявила, что она увольняется. Подозреваю, старуха во всех грехах винит меня. Вы что-то хотели у меня спросить? Спрашивайте, – тяжело вздохнув, разрешила Вероника.
– Хорошо, если вы в состоянии отвечать. У вас с мужем были доверительные отношения? Что с ним происходило в последнее время? Не может же человек просто так, средь белого дня порезать себе вены? Что его подтолкнуло к этому роковому шагу? Что? Вероника, не молчите, вы должны знать, что происходило с вашим мужем.
– Не знаю. Я избегала общения с Борисом, – шепотом произнесла она. – Последний месяц мы и вовсе спали в разных комнатах. Но не по его вине, а по моей. Это не у Бориса был кризис, нервный срыв, депрессия, как хотите, так и назовите, а у меня. Это я должна была покончить с собой, чтобы не портить жизнь такому хорошему человеку, как Борис! Я во всем виновата. Я довела его до такого состояния.
Голос ее набирал силу. У Вероники начиналась истерика. Услышав крики подруги, в комнату вбежала Лариса.
– Ты опять? Да? – она схватила ее за печи и с силой встряхнула. – Сейчас же прекрати, иначе вызову бригаду, и тебя заберут в психушку. Скажите ей, – она повернула голову ко мне, – что Борис не из-за нее покончил с собой.
Видя перед собой глаза Вероники, полные слез и безумной тоски, мне ничего не оставалось делать, как подтвердить слова Ларисы:
– Вероника, к тому, что случилось с вашим мужем, вы не имеете никакого отношения, – неуверенно сказала я.
– Но…но… – Вероника опять захлебнулась в рыданиях.
Лариса извлекла из кармана пузырек с жидкостью, схватила с журнального стола стакан с водой и принялась в него лить из пузырька. В комнате запахло сердечными каплями.
– Что это? – перехватила ее руку Алина.
– Успокоительное. Хорошее средство. Гомеопатическое. Не бойтесь этим отравиться невозможно, – ответила Лариса и поднесла стакан к лицу Вероники. – Выпей. Тебе надо успокоиться.
– Я уже пила, – сдерживая дрожь, сказала Вероника.
– Выпей еще и постарайся уснуть. Сон все лечит. Ложись, я тебя пледом укрою. Как же тебя колотит!
– Мне холодно.
Веронику и впрямь сотрясала сильная дрожь. Скорей всего – нервная, поскольку, в комнате я не почувствовала ни холода, ни сквозняка.
Лариса обернула подругу пледом и помогла лечь.
– Ты лежи, мы не будем тебе мешать, – сказала она и знаком показала нам выйти.
– Обещай, что ты не уйдешь? – Вероника вцепилась в Ларисино запястье.
– Ну что ты! Я буду рядом, на кухне.
– Ага, хорошо, – Вероника прикрыла веки и тут же провалилась в сон.
– Лекарство подействовало, – вздохнула Лариса. – Как же она, бедняжка, измучилась. Я только сегодня узнала, что Вероника уже две ночи не спит, боится, что ей Борис приснится. Кто ж такое выдержит?
Мы оставили Веронику в гостиной на диване и переместились на кухню. Не спрашивая, хотим ли мы чаю, Лариса включила электрочайник и начала выставлять на стол чашки.
– Вы давно знаете Веронику? – нарушила молчание Алина.
– Два года, – ответила Лариса. – Сначала она была моей пациенткой, а потом наши отношения как-то незаметно переросли в дружбу. Такое часто случается между доктором и его пациентом.
– А вы доктор?
– Да, гинеколог. Не знаю, в курсе ли вы того, что случилось с Вероникой в юности.
– Нет. Будем признательны, если вы нам расскажите.
– Да уж. Лучше я вам расскажу, чем вы у нее станете допытываться. Воспоминания о той истории весьма болезненные. Не случись бы тогда ничего, может, и жизнь у нее по-другому сложилась.
– А что произошло-то?
– Изнасиловали ее, когда ей и шестнадцати не было. Вероника с подругой возвращались домой с тренировки. И время было не позднее, восемь часов всего. Только дело зимой было. Темно. Фонари, как обычно, все до единого разбиты. До дома оставалось пройти всего ничего. Откуда-то из-за угла появилась компания подвыпивших молодых людей. Пять человек здоровенных лоботрясов начали приставать к девчонкам. Подружке удалось бежать, а Веронику затащили в подвал. Утром растерзанную девочку нашла дворничиха. Она же вызвала «Скорую» и милицию. Операция длилась несколько часов. Вердикт врачей был неутешительный – детей у Вероники не будет никогда. Всех пятерых насильников очень скоро вычислили, но за решеткой оказался только один – всех остальных смогли отмазать родители. Подружка дала странные показания, будто Вероника сама окликнула ребят. Можете себе представить, какая жизнь началась у Вероники? Благодаря развернутой насильниками и их родителями кампании Вероника из жертвы превратилась в коварную соблазнительницу, засадившую в тюрьму ни в чем не повинного парня. Ей угрожали по телефону, высмеивали на улице, писали на стенах подъезда неприличные слова. Короче, ее жизнь превратилась в ад. Девочка не получила ни одной консультации в кризисном центре, ни один психолог не поговорил с ней по душам. Последствия нанесенной психической травмы сказываются до сих пор. У нее появилась стойкая неприязнь к мужчинам. В каждом из них она видит насильника.
– Бедняжка, – вполне искренне посочувствовала я. – Но если она до такой степени возненавидела мужчин, зачем она вышла замуж за Бориса?
