– Да бог с ним, с этим пятном. Кто убил Гришина? Говори, иначе умру от любопытства.
Жизнью подруги я рисковать не стала:
– Воронков считает, что это Павел Кротов.
– Кротов? Художник? Который к нам в агентство приходил? Муж дворничихи?
– Да, слушай, как все было, – и я пересказала весь наш с Воронковым разговор.
Алина выслушала меня внимательно, не перебивала и не переспрашивала. Когда я замолчала, она с сожалением протянула:
– Знаешь, а я этого Кротова как-то смутно помню.
– Как ты его можешь помнить, если ты его не видела. Когда он с женой в «Пилигрим» приходил, разговаривала с ними я, ты в это время сидела в кабинете.
– Ну почему? Я из окна видела, как они в «Запорожец» садились.
– Со спины не считается. Ты лучше мне скажи, что думаешь по этому поводу. Мог Кротов убить Гришина или нет?
– Не знаю, – протянула Алина. – Что-то здесь не складывается. За что убивать? За то, что Борис богаче? – она мотнула головой. – Кротов – гордый. Не всякий человек любит, когда его жалеют, гордые вообще жалости не переносят. Есть в жалости что-то унижающее. Калек жалеют, убогих, нищих. Кротов же себя считал гением. Гениев не жалеют – ими восхищаются. Кротов был выше жалости. А вот обида, пожалуй, жгла ему душу: более удачливые по жизни друзья считали его неудачником, картины его в грош не ставили. От обиды он в сердцах стукнул Гришина головой об стену. Это я могу представить. Но чтобы хладнокровно затащить друга детства в ванную, снять с него одежду и зарезать? Увольте!
– Алина, я тоже не понимаю, почему Воронков, словно клещ, присосался к Кротову. Или майор что-то нам не договаривает, или хочет скорее закрыть это дело, – поделилась я своими сомнениями. – Не узнаю я Воронкова. Я всегда считала, что он не из тех, кто, не разобравшись, спешит засадить невинного человека за решетку.
– К сожалению, сами понять, виновен Кротов или нет, мы не сможем. Гришин уже не скажет, а Кротов надежно спрятан за решеткой.
– Алина, я вот еще что вспомнила. Только сейчас до меня его слова дошли.
– Чьи слова?
– Да Воронкова! Он в разговоре упоминал Богуна. Мол, на его смерть ты вообще не должна обращать внимания. Родственники и прежде замечали за ним странности, и вроде бы он даже был на психиатрическом учете. Как же не обращать?! Ты помнишь, что нам бомж сказал? С Богуном был мужчина.
– Может, бомж соврал? Придумал?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, и соврал.
– Поехали к родителям Севы? – Алина сложила ладошки вместе и жалобно посмотрела на меня. – Прямо сейчас.
– А пожарная инспекция. Может, вечером? Нет, не могу: Олег из командировки вернулся, – вспомнила я. Получалось, что другого времени, кроме как рабочего, – семья у меня на первом месте, – у меня нет. И я согласилась: – Была не была. Обычно пожарные приходят во второй половине дня. Успеем? Поехали! Алена! – крикнула я в зал.
Алена в мгновение ока нарисовалась в дверном проеме.
– Слушаю вас, Марина Владимировна.
– К нам сегодня обещала нагрянуть пожарная инспекция с проверкой. Если они приедут, а нас не будет, тут же звони мне или Алине на мобильный телефон. В наше отсутствие прими их как полагается. Чай, кофе, коньяк… Насколько я помню, от коньяка они никогда не отказывались.
Лицо Алены заметно скисло.
– А вы опять уходите? – обиженным голосом спросила она. – Мне опять одной тут куковать?
– Алена, ты так говоришь, как будто мы в кино собрались, – вмешалась в разговор Алина. – У нас с Мариной Владимировной срочные дела. Но можешь не переживать, мы рядом. Один звонок – мы уже тут.
– А если связи не будет? Вы часто на мои звонки не отвечаете.
– Из города мы выезжать не будем, ты всегда сможешь к нам дозвониться.
– А вдруг?
– Я не поняла, ты что, пожарных боишься?
– Боюсь, вспомните, что было в прошлый раз.
Как такое забыть? Алена права: такое забыть невозможно. Меня и Алины, как это часто бывает, в агентстве не было. Алена встретила инспекцию довольно-таки прохладно. А чего перед ними бисер метать, если все у нас в плане пожарной безопасности в порядке? Сигнализация проведена. Огнетушитель на видном месте. Пожарный гидрант находится не дальше, чем нужно. Есть даже ведро с песком и багор. Для чего этот дрын с крючком нужен, я до сих пор не пойму, но и таковой в наличии имелся.
Инспектора, два толстых дядечки с кислыми физиономиями, походили по агентству. Проверили то, проверили это – придраться не к чему. Но ведь так не бывает!
– А кто вас подключал к пожарной сигнализации? – спросил у Алены один из них.
– Вы и подключали, – ответила наша секретарша, не особенно задумываясь над ответом.
– Я? – удивился мужчина.
– Если и не вы конкретно, то кто-то другой из вашей команды. Разве вас всех упомнишь?
– Сейчас проверим, – пообещал тот и подошел к телефону. Набрав нужный номер, он спросил: – Василий Кузьмич, у нас туристическое агентство «Пилигрим» подключено? Как так?
Должно быть, ответ Василия Кузьмича не полностью удовлетворил любопытного инспектора.
– А если они сами датчики к потолку прибили? Тогда сделаем так. Пойдет сигнал – позвони, – с этими словами он поднес зажженную спичку к потолку, аккурат под пластмассовую коробочку датчика.
Стоял он так минуты две-три. Звонка не было. Он сменил спичку и возобновил эксперимент. Потом, чтобы дольше горело, заменил спички свернутой в трубочку бумагой. Алена подумала, что звонка нет, потому что инспектор не сказал своему напарнику, на какой номер звонить. Хотела ему намекнуть об этом, но не успела. Оплавившаяся пластмасса капнула на руку проверяющего. Он завизжал от боли и выронил горящий факел. Бумага упала, но не на пол, а на стол, на котором Алина по своей забывчивости оставила клочки ваты, пропитанные жидкостью для снятия лака. Вата воспламенилась. Огонь перекинулся на стопку с документами. Документы вспыхнули костром. Алена кинулась спасать бумаги. Скинув их со стола, сама того не желая, она увеличила число очагов возгорания в несколько раз. Вместо одного большого костра на столе в кабинете полыхало несколько огневых точек.
– Несите скорее огнетушитель! – завопил инспектор, пытаясь загасить огонь неуклюжим потоптыванием.
– Ага, счас, – Алена пулей вылетела из кабинета.
Как назло, неделю назад наш огнетушитель, который имел обыкновение по нескольку раз за день падать с крючка на пол, по моей просьбе был намертво прикручен Олегом проволокой к стене. Была бы проволока медной или алюминиевой, Алена без труда справилась бы с задачей, но проволоку мой муж принес стальную и прикрутил огнетушитель к креплению со всей мужской дурью.
Ситуация выходила из-под контроля. В кабинете исполняли танец на углях два инспектора пожарной охраны. Алена, пытаясь отодрать огнетушитель от стены, орала на всю ивановскую:
