– Ее изнасиловали? – подсказала я.
– Да, ее нашли только утром. Девочка пережила жуткий стресс. Подонков быстро вычислили. Нашелся свидетель, запомнивший номер машины, на которой те приехали. Все из благополучных семей, в рабочем поселке оказались случайно. Но что печально, из всех участников изнасилования за решетку сел только один, хозяин машины. Остальных отмазали влиятельные родители. В школе Вероника больше не появилась. Учителя пошли ей навстречу и выпускные экзамены приняли в неформальной обстановке. А потом Люба отослала Веронику в Кривой Рог, к тетке, подальше от всех разговоров и сплетен.
– Можно было переехать в другой район, – пожала плечами Алина.
– А Люба и переехала, только не в другой район, а в село Тепличное. Хорошее село, от города недалеко. Большое парниковое хозяйство, в котором круглый год зреют огурцы, помидоры. Люба туда устроилась экономистом. Дирекция ей дом выделила. Мы теперь к Любаше как на дачу приезжаем. Там хорошо: свежий воздух, пруд большой. Хочешь – купайся, хочешь – рыбу лови.
– А что Вероника? – напомнила я.
– Вероника получила образование. Сюда возвращаться отказывалась.
– В деревне жить не хотела?
– Я думаю, что основная причина была в другом: с этим городом у нее были связаны самые пренеприятные воспоминания.
– И все же она сюда вернулась.
– Да, но до этого у нее совсем крыша поехала. Представляете, надумала молодая девка в монастырь податься.
– Не подалась?
– Бог миловал. Случай уберег. Любу дирекция премировала путевкой в санаторий. Там она познакомилась со своей будущей свахой. Сын ее в женихах засиделся. Да и Вероника наша давно поспела. Вот так и свели молодых. А они вроде и не упирались, свадьбу скоро сыграли. Только не сложилась у них семейная жизнь.
– Плохо жили?
– Не жили – существовали. Одно хорошо, Вероника перестала говорить о монастыре, одеваться стала прилично, на себя обращать внимание. Муж ее хорошо зарабатывал, на жене не экономил. А потом случилось несчастье: муж умер. Хоть и плохо они жили, а все равно жалко человека. Позвольте, – Раиса Самойловна внимательно посмотрела на Алину, – вы сказали, что тоже занимались йогой? Значит, вы должны были знать Бориса, мужа Вероники.
– Не буду отрицать. Я знала Бориса. Нелепая и непонятная смерть. Полиция считает, что его убил друг детства, но я не склонна доверять этой версии. Вам не кажется странным: сначала гибель Бориса, потом Севин ничем неоправданный поступок и, наконец, убийство инструктора, у которого мы все занимались?
– Я не знаю, чем мы прогневили бога. За что он нас наказывает? Кстати, именно Борис привел Севу в группу, занимавшуюся йогой.
– Я не знала, – задумчиво проговорила Алина. – Если честно, я даже не догадывалась о том, что Сева и Борис – родственники. Они всегда приходили на занятия порознь и держались так, будто едва знакомы.
– Такое поведение вполне объяснимо, – сказала Раиса Самойловна. – Борис и Вероника не ладили, особенно в последнее время. Хотел он того или нет, но его прохладное отношение к жене распространялось и на ее родственников. Как будто мы были виноваты в чем-то!
– Понятно, – кивнула я, принимая объяснение Раисы Самойловны. Так часто бывает: насолил тебе один человек, и ты, сам того не желая, начинаешь недружелюбно относиться ко всему его окружению. Враг моего друга – мой враг. Или, если переиначить эту фразу, друг моего врага – мой враг.
– И все же именно от Бориса я приняла помощь, – сочла должным отметить Раиса Самойловна. – Увы, процесс был уже необратим.
– Какую помощь?
– Я уже говорила, что Сева слишком увлекся восточной философией. Он много читал на эту тему, ходил в библиотеку, искал что-то новое в Интернете. Он был одержим какой-то идеей. Я долгое время не понимала какой, пока не наткнулась на его дневник. Когда я прочитала, то пришла в ужас. Он хотел, он хотел… – Раиса Самойловна заволновалась, подбородок ее задрожал, на лбу рассыпались бисером капельки пота.
Я поняла, о чем она хотела сказать:
– Он хотел покончить с жизнью, чтобы ускорить свое новое перерождение? Так?
– Так. Он писал, что на этом свете постиг правду жизни, и теперь здесь ничто его не держит. А как же я? Как мне теперь жить без него? Сначала я винила во всем Бориса, он привел его в эту, простите, дурацкую йогу, он вдолбил ему в голову все эти глупости. Позвонила ему, мы встретились. Оказалось, что и Борис стал замечать за Севкой неладное. На занятиях Сева, чувствуя себя в кругу единомышленников, иногда заговаривал о скорой смерти, о новом перерождении. Борис даже пытался с ним поговорить, но разговор не удался. «И как же мне быть?» – спросила я Бориса. «Я думаю, что без специалиста тут не обойтись», – ответил он. «Вести в психбольницу?» – ужаснулась я. «Зачем? Сейчас есть много специалистов, занимающихся частной практикой. Могу с одним из них познакомить. Буквально через час иду к нему на прием. Поговорить о Севе? О деньгах не беспокойтесь, я проплачу лечение». Я удивилась: «Как, Борис, вы тоже лечитесь?» – «А чему вы удивляетесь? Весь мир пользуется услугами психоаналитиков». Стоит ли говорить, полностью доверяя Борису, я согласилась на предложение и пообещала устроить встречу Севы и этого психоаналитика.
– И Сева согласился?
– Севе пришлось согласиться. Сначала он отнекивался, ссылался на занятость, на то, что с ним все в порядке и он не хочет, чтобы кто-то копался в его мозгах. Я очень разволновалась, у меня так прихватило сердце, что пришлось вызвать «Скорую». Вот тогда, видя, что я действительно могу умереть, он согласился встретиться с доктором.
– И вы его видели? Знаете, в какой клинике он работает, как его зовут?
– Нет, – разочаровала нас Раиса Самойловна. – Я с ним разговаривала по телефону. Приятный такой голос, бархатный. Я думаю, что доктор уже в возрасте. Когда он позвонил, то назвал меня госпожой Богун. Согласитесь, молодежь таких слов не знает.
– А сам он никак не представился?
– Нет, сказал только, что он психоаналитик и что звонит по просьбе Бориса Ивановича. Потом мы с ним обсудили Севину проблему, договорились, что в такое-то время я уйду, а он придет и поговорит с Севой.
– А почему вы должны были уйти? – не поняла я.
– Потому что Сева уперся. Сказал, что он никуда не пойдет, и если психоаналитику надо, пусть сам приходит. При этом я должна была уйти. Наверное, затем, чтобы не мешала их разговору, дала Севе возможность выговориться. Вряд ли бы он расслабился, зная, что я за стенкой.
– Вы имеете обыкновение подслушивать? – в лоб спросила Алина.
– Боже упаси! Но в последнее время я действительно прислушивалась к каждому шагу, вздоху сына. Однажды ведь уже было, когда он хотел отравиться.
– И что было дальше?
– Они поговорили, и Сева стал ходить к доктору уже в клинику. Я успокоилась и даже не спрашивала, где находится клиника. Думала, все наладиться, а он … – закончить фразу Раиса Самойловна не смогла: слезы крупными горошинами покатились из ее глаз.
