И я почти потеряла свою волю и свободу! – подумала она в ужасе. Испуганно сжавшись, девушка пододвинула стул впритык к креслу и села на краешек, готовая вскочить в любую минуту. Арсен протянул ей только что открытую бутылку вина.
– На, выпей со мной, – сказал он.
Кристина, взяв бутылку, послушно поднесла ее к губам. Она отпила немного. Вино было приятным на вкус, терпко-сладкое, оно мягким теплом разлилось по скованному в напряжении телу.
Видя, что она отпила совсем немного, граф возразил:
– Ну нет, так не пойдет, выпей еще. Давай, я тебе помогу.
Граф накрыл ее руку, держащую бутылку, поверх своей. Поднеся бутылку к ее губам, он заставил ее пить, опрокидывая ее все больше и больше. Вино лилось так быстро, что девушка не успевала его глотать. Кристина попыталась отнять бутылку от губ, чувствуя, что захлебывается, но сильная рука графа не позволила ей это. Арсен мгновенно вскочил на ноги и встал так близко, чтоб можно было удерживать ее. Одной рукой он взял ее за голову сзади, а другой продолжал вливать терпкую обжигающую жидкость, льющуюся потоком. Он словно пытался ей отомстить пытаясь утопить ее вином, намеренно мучая, словно жестокий мальчишка мучающий беззащитного перед ним котенка. Но она не была котенком, и она причинила ему такую боль и внутренние терзания души о которых он даже не подозревал прежде. Она исцарапала его душу, остренькими коготками проснувшихся в нем совести, сочувствия и жалости к его людям, и е ней самой, беспомощных перед его несправедливостью. Он не хотел и не донжен был расскаиваться в своей власти. Но она, заставила жалеть его об этом. Девушка, захлебываясь, попыталась вырваться. Алые струйки побежали по ее щекам, смешиваясь с хлынувшими из глаз слезами. Свободной рукой Кристина пыталась освободиться, но руки графа вцепились в нее железной хваткой. Она принялась колотить по нему своими маленькими кулачками, но, казалось, что эти удары для него были менее ощутимы, чем укусы комара. В отчаянии Кристина на ощупь стала искать свободной рукой хоть что-нибудь, что помогло бы ей освободиться. Ее рука скользнула по стоящему рядом креслу и нашла в нем брошенную графом бутылку. Схватившись за нее, как за свое спасение, девушка, размахнувшись, ударила ею графа по голове. Удар пришелся в висок. Пустая бутылка со звоном разлетелась, разбившись от удара. По щеке Арсения от виска, тонкой струйкой побежала кровь. Арсений с изумлением посмотрел на нее. Он разжал руки и, отступив на шаг назад, тронул рукой разбитый весок. Ошарашено он смотрел на кровь на своей руке несколько секунд и вдруг упал, как подкошенный.
Кристина, съежившись на стуле, откашливаясь, ловила ртом воздух. Граф рухнул к ее ногам. Девушка с криком ужаса и отчаяния вскочила со стула, словно вспугнутая выстрелом птица, и метнулась к двери. Но, обернувшись, она замерла. Граф лежал абсолютно без движения.
– О, господи, я убила его! – с отчаянием воскликнула девушка.
Повинуясь порыву, Кристина подбежала к графу и упала перед ним на колени. Из ее груди вырвались рыдания, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз.
– О, господи, я убила его! – шептала девушка, в отчаянии заламывая руки и боясь к нему прикоснуться.
– Что теперь будет со мной? Что мне теперь делать? – в отчаянии спрашивала она сама себя.
Наконец, она собрала все свое мужество и протянула к нему руку. Граф упал на грудь лицом вниз. Кристина боязливо прикоснулась к его волосам, она нерешительно погладила их дрожащей рукой, но граф не шевелился и не подавал никаких признаков жизни. Кристина приложила голову к его спине. Но, казалось, он не дышал.
– Господи! Господи! – взмолилась она, сходя с ума от ужаса – Если я убила его, меня сошлют на каторгу или повесят на городской площади, или четвертуют! Только бы он не умер! Только бы не умер! И пусть тогда хоть высечет меня на своём столбе. Изнемогая от ужаса, она приподняла его голову и осторожно повернула ее. Кристина склонилась над графом, пытаясь расслышать дыхание, вдруг позади себя она услышала грозное рычание.
– Господи, я совсем забыла про тигра, – испуганно подумала она. Кристина медленно опустила голову графа и, выпрямившись, осторожно, полуобернувшись, посмотрела назад. – Вот и наказание! Уж лучше была бы виселица! – успела подумать Кристина, хаотично соображая как спастись.
Тигр стоял в нескольких шагах от нее. Из его оскалившейся громадной пасти вылетало грозное рычание. Казалось, он вот-вот бросится на нее и разорвет на кусочки.
– О нет, я слишком молода, что бы быть съеденной тигром! Я столько ещё не видела в жизни! И бедная Виктория, ещё совсем мала, что бы остаться в этом мире одной! – Девушка замерла, сжимаясь, словно пружина, собирая в себе все свое мужество, все свои силы, готовясь, выпрямившись, сделать отчаянную попытку спастись. Один единственный шанс. Один прыжок спасения мог бы спасти ее, если на это хватит времени.
Неожиданно девушка вскочила на ноги и молниеносно бросилась к двери, опрокидывая все, что попадалось ей на пути. От неожиданности, когда Кристина вскочила на ноги, тигр, опешивши, отпрянул. Но, когда девушка побежала, он тут же бросился за ней.
Подбежав к двери, Кристина успела распахнуть ее и, выскочив в коридор, захлопнула дверь прямо перед самым носом тигра. Тигр свирепо набросился на дверь, и Кристина, поняв, что дверь долго не выдержит, бросилась бежать.
Под свирепыми атаками Шерхана истрепанная дверь, наконец, поддалась и с грохотом, эхом, разлетевшимся по ночному замку, вылетела в коридор, с треском обрушиваясь на пол вместе с оседлавшим ее животным. Шерхан, только коснувшись, пола, бросился вдогонку за своей ускользнувшей жертвой.
Очнувшись от ужасного грохота, Арсений со стоном попытался подняться, приподнявшись на руках. Встав на четвереньки, он огляделся, пытаясь понять, что случилось. Голова ужасно болела. Сев на пол, Арсений непонимающе, с изумлением обводил взглядом комнату.
Вокруг него валялись осколки. Все предметы мебели по прямой линии к двери, были опрокинуты. А истерзанная и измочаленная дверь вообще лежала в коридоре в плачевном состоянии. Пол же, в том месте, где он лежал, был залит кровью.
Медленно возвращаясь в памяти к происшедшему, Арсений ужаснулся тому, что он натворил. Он встал и подошел к небольшому зеркалу, стоящему на каминной полке в круглой ажурной оправе и служившему, в основном, как память о матери. Арсений осмотрел рану на виске, она была не опасной, но забрала у него много крови. Правая сторона лица была вся в запекшейся крови. Волосы вокруг раны слиплись и блестели от высохшей крови.
– Что же я наделал?! – удрученно спрашивал себя Арсен, глядя на свое обезображенное отражение. – Она никогда теперь не будет доверять мне. Она не простит меня. – удрученно корил себя Арсений, – Она никогда не будет моей…
– Зачем? Зачем я сделал это? Я же не собирался мстить ей! и она ведь не противилась мне! – непонимающе спрашивал он себя. – Но эта ее раздражительная, укоряющяя покорность! – нашел он себе оправдание, вновь и вновь, меряя шагами разгромленную комнату. Его взгляд упал на коврик у камина. Глаза Арсения с ужасом смотрели на пустое место.
