— По одной очень простой причине. Мне неприятно видеть, как какая-то графинечка превращает моего лучшего друга в полного болвана!
— Да, наверно, я действительно похож на болвана… — Иван потер ладонями лицо, едва не сбросив повязку со слепого глаза, потом поправил ее и тоскливо поглядел на друзей. — Но, к великому моему сожалению, Александра Павловна не приложила к этому никаких усилий. Все это целиком и полностью моя собственная инициатива. Да и зачем я ей? Так что твои подозрения просто глупы, Олег.
— Как бы не так! Госпожа Орлова вертит тобой, дружище, а от этого расследование убийства практически не движется. И кто, любопытно мне знать, от этого выигрывает?
— Она не убивала…
— У тебя есть доказательства?
— Нет. Но нет их и в подтверждение того, что убийца — именно графиня Орлова.
— И не будет, пока ты…
— За ней следили сейчас.
— Что?!
— Я хоть и ослеплен, как ты говоришь, но не потерял элементарных навыков, чтобы не вычислить соглядатая.
— И ты даже знаешь, кто это был?
— Да. Это родственник ее мужа, Игорь Орлов. Сейчас он живет с ней в одном доме.
— Любопытно…
— Я подумал… — нерешительно вступил в разговор Родионов. — Прости, Иван, но, может быть, это просто ревность?
— Еще одна безвинная жертва прекрасной Александры Павловны?
— Олег! — взревел Чемесов.
В то же мгновение дверь кабинета Юрия Николаевича распахнулась, и в нее, переваливаясь уточкой, вошла его кругленькая жена.
— Гости расходятся, — невозмутимо информировала она и как бы невзначай остановилась как раз между Чемесовым и Иевлевым. — Вы, Олег Федорович, своими нападками на эту милейшую женщину распугали всех.
— Эта милейшая женщина, Агата Генриховна, вполне возможно убила своего мужа, а теперь пользуется Иваном, чтобы избежать наказания.
— Во-первых, Иван Димитриевич не тумбочка, чтобы его можно было просто передвинуть из угла в угол. Во-вторых, я что-то не заметила, чтобы Александра Павловна как-то заманивала его или пыталась манипулировать им. Сюда она пришла по приглашению Юры, даже не подозревая, что здесь будет и Иван. Вы были в гостиной и видели ее удивление и даже смущение, когда она его заметила.
— Я…
— Не перебивайте, Олег Федорович! Это, по меньшей мере, неприлично. Так вот. В-третьих, если она убила своего благоверного, то после всего, что мне рассказал о нем Юра, лично меня занимает только один вопрос — почему графиня ждала так долго?
— Ну…
— А правда, Иван! — встрепенулся Родионов. — Что-то должно было произойти, если она или кто-то еще, кто бы он ни был, начали стрелять именно в ту ночь, а не неделю, месяц или год назад!
— Да просто лопнуло у графинечки терпение!
— Не вытанцовывается, Олег, — Чемесов тяжело поднялся с места и подошел к окну, задумчиво уставившись то ли в черноту за ним, то ли на собственное отражение в темном стекле. — Понимаешь, даже с психологической точки зрения — ну никак! Когда человек убивает в состоянии аффекта, у него вряд ли достанет хладнокровия подойти к форточке и выкинуть за нее орудие убийства.
— Она отнюдь не дура и все заранее спланировала…
— Опять не складывается. Откуда взялся пистолет? Госпожа Орлова пришла в кабинет мужа в неглиже, а под шелковым халатиком не спрячешь наган, тем более что перед тем, как прозвучал выстрел, они достаточно долго говорили друг с другом. Более того, слуги утверждают, что сам Орлов имел какую-то необъяснимую неприязнь (теперь шепчутся, что интуитивную) к огнестрельному оружию и дома его не держал. Как видишь, этот путь тоже отпадает. Так что не похоже, Олег. Совсем не похоже. Факты вещь упрямая.
— Она может крутить тебе мозги не ради себя, а чтобы спасти любимчика — братца Мишеньку.
— Тогда кто и зачем его бил?
— О! Тоже мне довод! Не расплатился со шлюхой, вот его и отделали…
— Постыдились бы, Олег Федорович! — вскипела Агата Генриховна. — Вы нынче просто на себя не похожи!
— Простите, — сконфуженно извинился Иевлев.
Он встал и, все еще испытывая неловкость, начал прощаться. Вслед за ним откланялся и Чемесов. Вскоре дом Родионовых затих и опустел. Агата села на диван и, облегченно вздохнув, сбросила туфли — с развитием беременности к вечеру ноги сильно отекали и гудели как набатный колокол, когда звук уже растворился в воздухе, а внутренняя дрожь металла осталась. Юрий Николаевич подошел к ней, сел рядом, а потом положил ей голову на колени, прижимаясь щекой к округлому животу.
— Ого! — весело шепнул он. — Как пнул меня! Наверняка опять парень!
— Ужасно!
Родионов довольно рассмеялся, устраиваясь поудобнее. Он уже начал задремывать — так уютно и покойно ему было, когда Агата заговорила опять:
— Она ведь не убивала, Юрочка, ведь нет?
— Не знаю, что тебе и сказать, Агаша, милая. Темное это дело.
— Ты бы ее не пригласил в дом, если бы верил в то, что она виновата.
— Права. Как всегда права, госпожа адвокат!
— Александра Павловна не могла убить. Ты бы видел, как она играла с нашими мальчиками! Я убеждена — дети все чувствуют. Они еще не скованы догмами, правилами и прочей наносной ерундой. Они видят сердцем, а Саша и Ванечка сегодня засыпая только и говорили о графине… Бедный Иван Димитриевич! — внезапно добавила она после короткой паузы и вздохнула.
Родионов приоткрыл глаз и вновь рассмеялся.
— Типичный пример женской логики. При чем здесь Иван?
— При всем, дурачок! Мне ведь не показалось, и он действительно?..
— Не показалось, — Юрий Николаевич сразу сделался серьезен.
— Бедняжка. Как неудачно, что она… — Агата опять не договорила, но муж и так прекрасно понял ее.
«Да… Все не то что неудачно, а просто катастрофично! — думал он. — И ведь не мальчишка уже, а значит это более чем серьезно… А тут графский титул, нераскрытое убийство, ревнивый красавец-соперник, и, главное, сам „предмет“ столь безупречно прекрасен, умен, чуток… О Господи! Как бы еще на службе проблем не возникло! Олег просто рвал и метал… И правда — бедный Иван!»
Глава 4
Иван сидел в своем небольшом кабинетике на втором этаже и наверно в десятый раз перечитывал письмо, полученное им только сегодня утром.
«Иван Димитриевич! Я пишу вам уже из Воронежа. Точнее из поместья Николая Станиславовича. Здесь великолепно! Добрались тоже очень хорошо. Миша большую часть пути проспал, поэтому дорога, слава Богу, не утомила его. Граф прислал за нами на станцию сани. Чудо как хорошо! Солнце. Снег совсем не такой, как в Москве — белый, пушистый. Я уже и забыла, что он бывает такой… Колокольцы… Но что это я? К делу! Теперь я могу сообщить Вам наш подробный адрес, как вы и просили».
