Доркашов устроился на кончике стула, стоявшего у кровати Ивана, и безнадежно махнул рукой.
— Дохлый номер. Единственный свидетель — да и тот пьянь беспробудная. Такую ересь городит!
— Какую же?
— Да уперся! Указывает на человека, на которого — ну никак! И ведь стоит на своем насмерть!
— А вы проверьте, Петр… Простите, запамятовал ваше отчество.
— Степанович…
— Да, Петр Степанович, проверьте. Жизнь престранная штука, и я тому живой пример.
— Что вы, Иван Димитриевич! Ведь никто всерьез и не думает…
— Думает, думает. Потому и караулят круглосуточно.
— Чушь! По теории Ломброзо…
Иван расхохотался, но смех перешел в тяжелый приступ кашля, и под конец он уже просто махал на Доркашова руками, давясь и булькая. Юноша засмущался, заерзал на стуле и, явно решив сменить тему, стал подсовывать Чемесову тоненькую белую папочку.
— Тут вот Евгений Михайлович просил вам передать…
Евгений Михайлович Кошкарев был правой рукой Ивана. И теперь, когда Иван вышел из игры, именно на него легли заботы о всех делах, находившихся на тот момент в производстве. Следовательно, в папочке, которую старик передал с практикантом, наверняка была последняя информация, полученная в ходе расследования. Иван едва дождался, когда молодой человек закончит свой визит и откланяется, чтобы немедленно открыть документы.
Это бросилось ему в глаза сразу. «Высокий, крепкого телосложения, темноволосый. Лет тридцати». В голове у Чемесова слишком крепко засело описание, данное Олегом Иевлевым возможному убийце Наташи Петренко. Только факты: темные волосы, зажатые в ее кулаке, и отпечатки больших сильных рук на ее горле. Длиннопалых рук высокого человека, несомненно, крепкого телосложения и в расцвете лет, потому что какой-нибудь юный хлюпик или престарелый ловелас просто не справились бы с молодой здоровой деревенской девкой, не сумели бы задушить ее голыми руками…
Иван зашелестел страницами, ища титульный лист. Да, это были протоколы допроса тех двоих, что напали на Мишу Румянцева, а описание, которое привлекло внимание Чемесова, относилось к человеку, который, собственно, и нанял их на это темное дело. Тому самому загадочному «заказчику», которого так хотел найти Иван.
Чемесов бессильно откинулся на подушки. Значит, чутье все-таки не подводило его. Эти описания совершенно очевидно могли принадлежать одному и тому же человеку. Надеяться на случайное совпадение было бы по меньшей мере наивно. Получалось, что его действительно подставили, умело и расчетливо выбрав момент, быстро сориентировавшись, сумев воспользоваться неожиданным Ивановым опьянением… Опасный, злобный и хладнокровный хищник кружил вокруг денег семьи Орловых, а значит, в опасности теперь был и Николай. Или… Если этот человек стремился именно к наследству, то значит у него был конкретный способ, план, как завладеть им! На это были шансы у прелестной графини Орловой, влюбленного в нее Игоря Викентьевича, в более слабой степени у Миши Румянцева… Впрочем, весьма и более чем вероятной оставалась теневая фигура, еще не появившаяся на сцене, но державшая в руках все нити. Например, внебрачный сын Василия или какой-нибудь двоюродный племянник, о котором все и думать забыли или вообще не подозревают о его существовании. Как же ненавидел Чемесов все эти аристократически-наследственные дела, когда подозрение падало на человека просто потому, что он имел с убитым общие корни. Эта семья, по крайней мере, не была особенно многочисленной…
* * *
Олег Иевлев, вернувшись из своей поездки и тоже ознакомившись с протоколами допросов, которые уже видел Иван, пришел к тем же выводам, что и его друг на больничной койке. Однако, обладая более подробной и обширной информацией касательно убийства Наташи Петренко, уже не ограничился пустыми подозрениями. Теперь он был категорически убежден — убийца Наташи и «заказчик» избиения Миши — это один и тот же человек, а раз так, он же вполне может оказаться повинным и в смерти Василия Орлова! Потому что двое преступников, рыщущих вокруг одной и той же семьи — это уж слишком много. Эти волки, как и настоящие четырехногие, не терпят чужаков на своей территории и моментально перегрызают им горло.
Иевлев надолго погрузился в размышления, вновь и вновь перечитывая протоколы допросов, свои заметки. Потом встряхнулся и, отдав необходимые указания, удовлетворенно потер руки. Через час перед ним уже предстали оба бандита, избивших Мишу. Их задержали благодаря доносу какого-то информатора Ивана.
«Ботиков, что ли его фамилия? — Иевлев прищурился, внимательно всматриваясь в грубые лица парней. — Ну ладно! Это знаю я и Чемесов, но не эта парочка. Посмотрим, чего я смогу добиться, сделав, скажем, небольшое допущение».
— Как думаете, почему вы оба так быстро оказались здесь?
— Не знаем, — вразнобой заблеяли здоровенные узколобые громилы — идеальные исполнители для любого дела, не требовавшего хоть капли интеллекта.
— А я вам скажу. На вас поступил донос. Анонимный. И как вы думаете, кому было выгодно заложить вас?
— Да кто ж его знает? — один из приятелей, с самого начала показавшийся Иевлеву более сообразительным, развел руками.
— А ты пораскинь мозгами. А для начала я вам кое-что расскажу.
Олег зашелестел бумагами на столе.
— На последнем допросе вы оба признали, что за деньги подрядились побить некоего молодого человека, которого на тот момент видели в первый раз в жизни. Как и типа, договорившегося с вами об этом дельце. Так?
Громилы закивали, на сей раз совершенно синхронно.
— Отлично. Он, стало быть, подошел к вам, когда вы только собирались закруглиться в кабак, и предложил подзаработать. И при этом рассказал душещипательную историю о том, что женат, а жена наставляет ему рога с неким нахальным молодчиком, которого вам, собственно, и следовало проучить.
— Все так, господин следователь. Причем он несколько раз нам втолковывал — только поучить, чтобы, значит, не убить, не покалечить, не дай Бог. На другое мы с Васькой и не согласились бы ни за что.
— Ну конечно! Так вот, миролюбивые мои, я, в отличие от вас, неплохо знаком с личностью этого липового сердцееда. И смею вас заверить, у него никогда в жизни не было любовницы. Мальчишке едва исполнилось семнадцать, и он только недавно начал постигать амурные науки под руководством девочек из борделя, напротив которого вы как раз и напали на него. О чем это нам говорит? А о том, что молодчик, подбивший вас на это дело, врал вам безбожно.
— Вот гаденыш!
— А еще о том, что это именно он на вас и донес! Уж можете мне поверить!
В этом последнем утверждении было мало логики и уж совсем никакой доказательности, но оно сработало. Горящие праведным гневом парни принялись наперебой выдавать то, что еще не выболтали ранее, вспоминая все штрихи, все мелочи, даже совершенно никчемушные, лишь бы отплатить «доносчику» той же монетой — сдать его с потрохами.
