На самом деле реально ждал всего один человек, который, заняв удобную позицию для наблюдения, приготовился не упустить ничего. Он был уверен, что сегодня утром графиня Орлова обязательно выйдет из дома, и с нетерпением ждал этого.
Он не ошибся. Графиня шла быстро и целеустремленно. Какое-то время человек, следовавший за ней, недоумевал, куда же это она направляется — то, что не в полицейское управление, стало ясно сразу, когда она, выйдя из дверей дома, свернула в другую сторону. Только после того, как Александра вошла в высокие кованые ворота, и он, заторопившись, тоже подошел к ним, стало ясно, куда же ее влекло в это утро — больница. Она пришла навестить Олега Иевлева. Преследователь легко пожал плечами — сыщик уже вряд ли когда-нибудь что-либо сможет сказать…
Графиня узнала в приемном покое, в какой палате лежит господин Иевлев и, поднявшись на третий этаж, робко подошла к двери, возле которой на стуле дремал полицейский с роскошными лихо закрученными рыжими усами, которые одни выглядели так, словно находились на посту. Все остальное в грузном человеке было расслаблено, сонно.
Александра помедлила, а потом, подобрав юбку, с замиранием сердца взялась за ручку двери и толкнула ее. К счастью, петли не заскрипели. Уже через мгновение она оказалась в утренней серости палаты, пропахшей лекарствами, антисептиком, болезнью. Она подошла к кровати и протянула руку к забинтованной голове Иевлева. Сколько боли! Александра прикрыла глаза и принялась лечить так, как учила ее когда-то Земфира. Лицо старой цыганки всплыло перед ее внутренним взором и оставалось с ней до самого конца, пока чернота не поглотила все…
* * *
Никита Быстрицкий, а с ним еще несколько известных врачей, которых он пригласил, чтобы они осмотрели пациента, провели консилиум и выбрали наиболее оптимальные способы лечения, если что-либо вообще было способно помочь несчастному, направляясь к его палате.
— Я уже был у господина Иевлева сегодня час назад, когда заступил на дежурство. Каким-то чудом он пережил эту ночь. Но по-прежнему находится без сознания, пульс слабый и неровный, давление низкое. Общая картина более чем плачевная.
— М-да, — протянул пожилой профессор — ведущий специалист по реабилитации больных с черепно-мозговыми травмами. — Господин Быстрицкий, вам удалось во время операции определить, сильно ли поврежден сам мозг?
— Да, насколько позволяло состояние больного. Непосредственных изменений на поверхности мозга я не заметил, но последствия самого удара, несомненно, более чем серьезны.
— Ну что ж, давайте взглянем.
Постовой услышал их приближение издалека и уже стоял навытяжку у дверей, когда врачи появились из-за поворота. Все еще оживленно обсуждая возможные меры по лечению больного, они вошли в палату и вдруг одновременно замерли и замолчали. На полу возле кровати больного, раскинув руки, недвижно лежала молодая светловолосая женщина…
Самый молодой из медиков первым преодолел свою растерянность и опустился возле несчастной на колени.
— Глубокий обморок. Как она сюда попала? Кто она такая?
Быстрицкий удивленно подался вперед.
— Это графиня Орлова. Не понимаю…
— Она что — знакома с господином Иевлевым?
— Да, но…
— Надо помочь бедняжке. Ей нужен свежий воздух и нашатырь.
— Позвольте мне позаботиться о ней, — внезапно раздалось из дверей, и высокий темноволосый мужчина шагнул в дверь палаты.
Он уже подхватил Александру на руки и вышел, когда Быстрицкий, нутром чувствуя что-то недоброе в происходящем, окликнул его.
— Простите, сударь! Кто вы такой?
— Мы с этой молодой дамой родственники. Очень близкие родственники, — откликнулся человек, не оборачиваясь и не замедляя шага.
Быстрицкий еще всматривался ему вслед, задумчиво покусывая губу, когда его окликнули. С пациентом произошли разительные перемены — пульс, давление, даже цвет лица! Теперь он не выглядел умирающим, скорее просто спящим. Это почти невероятное событие совершенно вытеснило из головы Быстрицкого тревожные мысли о незнакомце, унесшем из больницы графиню Орлову.
* * *
Только к утру Чемесову удалось убедить Илью Парилина назвать имя убийцы графа Василия Орлова. Раз упершись, тот ни в какую не хотел отступать от избранной им линии поведения!
Теперь Иван тоже знал истину. Но какой же горькой она была! А главное, Парилин был абсолютно прав — это ничем не помогало Чемесову в поисках убийцы Наташи Петренко и Олега Иевлева… Преступников, судя по всему, все-таки оказалось двое. Приказав сопроводить до дома Таню Парилину, извинившись перед Ильей — ему предстояло провести некоторое время под арестом, пока все сказанное братом и сестрой не будет полностью проверено, Чемесов попросил принести себе чаю и глубоко задумался.
Он сразу постарался отмести от себя те сомнения, которые мучили Парилина. Даже если человек убил с целью защиты, и убитый при жизни был редкой дрянью, убийца оставался убийцей, и степень его вины или невиновности должен был определить суд. Решил, как отрезал, хотя нож прошел по живому, причинив мучительную боль… Но ведь он дал слово себе и Олегу, что никакие чувства больше не помешают ему в расследовании.
Теперь предстояло решить другое. Раз тот, кто убил Василия Орлова (у Чемесова до сих пор не поворачивался язык, чтобы произнести имя, поставить его рядом со словом «убийца») не является одновременно убийцей Наташи Петренко, тем, кто заказал непонятное до сих пор избиение Миши, кто напал на Олега Иевлева, значит… Боже! Это значит, что второй, истинный злодей, тот самый паук, опутавший сетями всех, там же. Рядом. Он наверняка знает или, по крайней мере, догадывается о том, кто же отправил на тот свет Василия, прекрасно отдает себе отчет, что в полиции наверняка увяжут все совершенные вокруг семьи Орловых преступления в одну череду, и пользуется этим как щитом, пряча за личностью убийцы Орлова свою — убийцы Наташи, Олега…
Иван почти не верил, что его друг выживет. Он слишком часто сталкивался в своей работе с ранеными и по части определения жилец — не жилец был не менее опытен, чем врачи. И все же это маленькое «почти» было очень сильным и неуступчивым.
Чемесов мотнул головой, поняв, что отвлекся. Итак. Если «Григорий» там же, в доме, или где-то совсем близко, то арест убийцы графа Орлова может нарушить то хрупкое равновесие сил, что существует сейчас. Тот, второй, насторожится, испугается, и один бог знает, что еще предпримет это чудовище, доказавшее свою безжалостность, решительность, хитрость и умение безошибочно прятать концы в воду.
Что же делать? Оставить убийцу графа Орлова пока что на свободе? Чемесова не пугала такая перспектива. Он был уверен, что то убийство, совершенное, скорее всего в состоянии аффекта (что еще предстояло выяснить) никогда не будет иметь продолжения. Этот человек стал убийцей по случаю, не имея сил и возможностей иначе решить проблему, по всей видимости, ставшую болезненно острой, быть может, опасной для жизни. Чемесов невольно вспомнил отчет Родионова о следах побоев, которые он обнаружил в тот вечер на теле Александры, и руки его невольно сжались в кулаки.
