— Я уж забыл, когда и дома-то был.
— По тебе это видно. Как твой лечащий врач…
Чемесов посмотрел на друга, и тот замолчал, так и не закончив свою фразу.
— Сегодня я отвез в тюрьму Мишу Румянцева…
— Бедный мальчик. Тебе удалось тогда уговорить Зельдина?
— Да.
— А тот подонок сознался?
— Господин Орлов-то? А зачем? Он прекрасно знает, что у нас нет доказательств.
— Вот ведь!
— Вот если бы Олежка очнулся.
— Я боюсь спрашивать, но… Об Александре Павловне ничего не известно?
— Нет. Обшарили все злачные места, бордели, трактиры, притоны, осмотрели подвалы и чердаки, проверили все больницы и морги, опросили околоточных, а уж те в свою очередь прошерстили свои участки вдоль и поперек.
— И ничего?
Иван лишь качнул головой.
— Да что ж за проклятая судьба у бедняжки!
— Пойду я. Вдруг какие-нибудь новости появились?
— Шел бы ты домой и выспался, как следует! На привидение похож. Глядишь, и голова бы лучше соображать стала.
— Не могу, Витенька.
Иван вернулся на службу еще более мрачным, чем был до получения известий о состоянии Олега. Сел за стол. Положил перед собой чистый лист бумаги, написал вверху «Орлов», поставил слева цифру один и задумался. Что у него было реально на этого мерзавца?
1. Похищение Александры — свидетельница Анна Сафронова (провести опознание).
2. Насильное удерживание графини у Кубасовой, которая по его же приказу опаивала ее наркотиками — свидетельница все та же Кубасова. Показания имеются.
3. Изнасилование —?
Иван зажмурился и просидел так довольно долго, пока не удалось немного успокоить боль в груди. А тогда дописал:
Недоказуемо без А.О. То же, касаемо убийства, избиения и т. п.
4. Избиение Румянцева —?
А) Косвенно — не отказался от факта в разговоре с Мишей.
Б) Быть может, извозчик или кто-то из приказчиков Пассажа смогут опознать? Вызвать!
5. Убийство Наташи Петренко — ничего.
6. Нападение на Олега Иевлева — ничего.
7. Убийство свидетелей в тюрьме — так же недоказуемо.
Иван осмотрел плод своих трудов, скомкал и с остервенением запустил в стену напротив. Если не случится чудо, мерзавец отделается легким испугом, потому что на самые серьезные преступления, несомненно, совершенные именно им, у Чемесова не было ни единого доказательства.
* * *
Александра очнулась в светлой, со вкусом обставленной комнате, которая опять-таки была ей абсолютно незнакома. Очень хотелось пить. Повернув голову, она увидела на столике у кровати стакан воды и жадно потянулась к нему, но рука была слишком слаба. Стакан выскользнул и со звоном разбился. Дверь в другом конце комнаты немедленно отворилась, и невысокая темноволосая женщина торопливо направилась к кровати Александры.
— Простите… — пролепетала графиня.
— Ничего страшного. Вы хотите пить?
— Да. Очень.
— Подождите. Я сейчас.
Женщина вновь вышла и вскоре вернулась с новым стаканом. Александра жадно напилась и со вздохом откинулась на высоко взбитые подушки.
— Спасибо. Где я? И кто вы?
— Меня зовут Эмма Латур, и вы в моем доме. Собственно… Это дом терпимости, если быть уж совсем точной.
— Д-дом терпимости?
— Да. Но пусть это вас не беспокоит. В мои покои нет доступа никому, кроме меня самой.
— Как я сюда попала?
— Мой человек подобрал вас на ступеньках черного хода, а девочки уговорили приютить. Я согласилась, потому что вам действительно была необходима помощь. Могу я теперь узнать, кто такая вы?
Саша растерянно взглянула на свою визави, помолчала, а потом промолвила, отводя глаза:
— Извините, но я не могу…
— Почему? Вы скрываетесь от полиции?
— Нет! Или вернее да. Наверно, да.
— Я не смогу прятать вас, если вы совершили серьезное преступление. Поймите меня правильно, мое дело целиком зависит от того, насколько я лояльна по отношению к властям.
— Я не преступница, мадам Латур! — Александра попыталась сесть, но у нее не хватило на это сил. — Просто… Нельзя, чтобы меня нашли. От этого зависит судьба очень близкого мне человека…
Александра слишком хорошо помнила угрозу Орлова выдать полиции истинного убийцу ее мужа. Она не могла… Она обещала отцу перед его смертью беречь Мишу, сделать все для его счастья… Пока Орлов будет считать, что она исчезла, быть может, погибла, он будет молчать. Зачем рубить голову курочке, способной нести золотые яйца? А шантажировать Игорь Викентьевич умеет!
— Помогите мне, мадам! — взмолилась графиня, стискивая руки. — Мне просто нужно убежище. На время. Хотя бы на несколько дней!
«Быть может Иван Димитриевич сумеет помочь… Эгоистка! Вспоминаешь о нем, только когда тебе это нужно! А ты подумала о том, что он, должно быть, сходит с ума, разыскивая тебя? Да и Миша…»
Она представила себе ничего не подозревающего брата сидящим в столовой за общей трапезой с убийцей, который уже наверняка строит новые ужасные планы. «И такая жизнь будет у Мишеньки теперь всегда! Шантаж, страх, муки совести… Разве он заслужил это?»
«Мама? Мамочка! Я сама во всем виновата! Миша страдает из-за меня… Надо было убить Орлова! Я, как обычно, струсила!»
«Но тогда для тебя уже навсегда закрылись бы двери к счастью, голубка. А ты ведь хочешь посмотреть, что там, за ними?»
«Я… Я могу надеяться?»
«Я же сумела справиться с несчастьем. Господь милостив к стойким и чистым душой. Миша, который должен был стать моим проклятьем, вечной болью и мукой, оказался истинным даром. Помни об этом и будь мужественной. Все в руках божьих!»
Эмма, вздохнув, поднялась со стула возле кровати больной, которая вновь погрузилась в забытье.
— Я не готова сейчас принять решение… — задумчиво проговорила она вслух, тем не менее, обращаясь скорее к себе, чем к уснувшей бедняжке. — Но я постараюсь сделать все правильно. Знать бы только…
Катерина, которую мадам ждала с видимым нетерпением, объявилась лишь глубоко заполночь и, трясясь от возбуждения, прямиком направилась к хозяйке. Новости, которые ей не составило большого труда выудить из своего поклонника, просто распирали ее изнутри.
— Теперь понятно, почему легавые в ту ночь словно с цепи сорвались!
— Она убила премьер-министра?
Катерина презрительно выпятила нижнюю губу.
