Опасливо покосившись на тоненькую витую ручку, Иван осторожно ухватил ее большим и указательным пальцами — больше не помещалось — и понес ко рту. Чашка дрогнула, и предательская капля чая упала на скатерть. Генеральша закатила глаза, а Чемесов подумал, что хуже было бы только в том случае, если бы он начал ковырять вилкой в зубах…
— Что с вашими руками, господин Чемесов? — брезгливо морщась, спросил Игорь Викентьевич.
— Дела полицейские, Игорь Викентьевич. Вряд ли дамам будет приятно выслушивать подробности.
Иван промокнул уголки рта салфеткой и поднялся.
— Теперь мне действительно пора. Прошу извинить…
— Я провожу вас, Иван Димитриевич, — графиня встала со своего места и под неодобрительным взглядом генеральши Коноплевой и гневно-ревнивым Орлова пошла с Чемесовым.
— Иван Димитриевич, я бы хотела увезти Мишу из Москвы. Хотя бы на время. Мне опять написал Николай Станиславович, брат мужа… — Александра смешалась. — Покойного мужа. Он приглашает нас погостить в его поместье под Воронежем… Не могли бы мы уехать сразу после Рождества? Бог даст, Михаил уже окрепнет к этому времени…
Чемесов задумался, рассеянно потирая свою располовиненную бровь.
— Ну что ж… Езжайте. В конце концов, Воронеж — не край света. Только оставьте мне подробный адрес и… берегите себя, — Иван торопливо, словно страшась чего-то, поцеловал узкую руку графини и бросился вон, едва не опрокинув стоящую у входа рогатую вешалку.
Михаил еще не спал, когда Чемесов заглянул в его палату.
— Иван Димитриевич! — встрепенулся юноша. — Я ждал вас. С Сашей все в порядке? Вы сами не пострадали?
— Вы уже знаете, — Иван покачал головой.
— Беспроволочный телеграф в действии, — Миша смущенно хихикнул.
— Не волнуйтесь. Все обошлось. Лучше расскажите, что с вами-то приключилось? Вы что-нибудь помните?
— Да и помнить-то нечего, Иван Димитриевич! В том-то и дело. Шел я, ну…
— К мадам Латур. Дальше.
Юноша вспыхнул жаркой краской. Собственно лица под бинтами почти не было видно, но Михаила выдали заалевшие уши.
— Эти двое встретили меня у фонаря. Один схватил, повернул к свету. Другой говорит: «Он самый!» И собственно все… — юноша развел руками. — Дальше им не до разговоров было.
Иван изумленно вскинул бровь. Он уже знал, что Румянцева избили по заказу, за деньги. Но обычно в этих случаях за избиением следовали конкретные угрозы, предупреждение не делать что-то или наоборот — приказ совершить какой-то поступок… Иначе зачем бить? Внезапно Чемесов нахмурился. Если ничего не сказали Мише, то… Кому еще могло повредить, причинить боль, испугать, наконец, то, что с ним сделали? Ответ очевиден — его близким… Графине Александре Павловне Орловой!
Решительно простившись с юношей, Иван поспешил домой. Только бы ничего не упустить! Что-то не складывалось, не вытанцовывалось… Он заварил себе крепкого до горечи чаю, налил его в любимую кружку и уселся за стол. Та-ак.
«Если мальчика побили не из-за каких-то „шалостей“, о которых он не пожелал рассказывать и во что мне почему-то не верится, то наверняка это как-то связано с убийством графа Орлова».
Иван, что называется, нутром чуял, что два этих события — звенья одной цепи. Только, похоже, кто-то разъединил эту цепочку на куски — один больше, другой меньше, третий словно и вовсе не отсюда. Потом нарочно перепутал их. А теперь подбрасывает, играя. И самое скверное, что часть с замочком, когда-то скреплявшим все воедино, он оставил себе…
«Допустим, Миша, который уж точно не лежал в постели с простудой в ночь убийства, а где-то… гм, прогуливался, возвращаясь домой увидел у дома постороннего… Убийцу… Тогда его бы не били, а просто прикончили. Причем сразу, а не три месяца спустя. Это очевидно. Убийцу могла видеть Александра. Сашенька…»
Чемесов мотнул головой, внезапно и как-то некстати вспомнив красивое черноусое лицо Игоря Орлова.
«Стоп! Не о том! Итак… Александра могла видеть убийцу, и теперь ее хотят предупредить так жестоко и… глупо. Глупо, черт побери! Если бы она увидела кого-то, она не стала бы это скрывать! Ее молчание в таком случае может означать лишь одно — убийца Миша Румянцев. Но тогда почему побили именно его? И кто?
Кто-то всезнающий с весьма своеобразным чувством справедливости чужими руками (и ногами) отшлепал нашкодившего мальчика: „Ай-ай-ай! Нехорошо убивать взрослых дяденек! Даже если этот с-сукин сын бьет твою любимую сестру“?.. Бред! Значит, что же? Интуиция подводит меня, и оба эти события никак не взаимосвязаны?» Чемесов устало помассировал виски и раздраженно сбросил повязку, закрывавшую слепой глаз — дома было не от кого прятаться.
Глава 3
Иван жил уединенно. Родители его умерли, навек упокоившись за оградой кладбища Покровского монастыря. Из-за своей суматошной профессии Чемесов преступно редко бывал на их могиле. О посещении церкви речь и вовсе не шла. Трудно остаться верующим человеком, каждый день имея дело с самыми жестокими сторонами жизни, с ее изнанкой… И если во всем этом повинен Дьявол, то куда в таком случае смотрит Бог? Или ему все равно? Даже то, что в этих ужасных преступлениях бывают замешаны слуги его? Совсем недавно Ивану пришлось расследовать череду жестоких убийств. В итоге он вышел на благообразного сладкоголосого батюшку, который сначала совращал своих молоденьких прихожанок, а потом душил…
Усилием воли Чемесов заставил себя вернуться к начальной теме своих размышлений, но ничего дельного на ум не шло. Единственная надежда была на то, что тех двоих, что избили Михаила, удастся изловить и «расколоть» на допросе. Да… Рассчитывать приходилось только на это.
Иван поднялся и пошел на кухню. На плите его ждала кастрюлька с борщом. Она была еще теплой. Еду, как всегда, оставила Анна Борисовна, его соседка по этажу, вдова средних лет, ежедневно приходившая убираться к нему. Иван платил ей за это. А вот подкармливала она его за так. Чемесов подозревал, что Анна Борисовна имеет на холостого соседа вполне определенные виды, боялся этого, но отказаться от вкусных и весьма своевременных подношений эгоистично не находил мужества. Он пошел на компромисс и с некоторых пор стал отдариваться, покупая заботливой соседке что-нибудь к каждому празднику. Лишь значительно позже он понял, что этим только усугубил ситуацию. Анна Борисовна совершенно справедливо воспринимала эти дары, как ответные знаки внимания, а не как плату, и теперь со дня на день ждала предложения руки и сердца…
Чемесов налил себе борща, аккуратными тонкими ломтиками нарезал черный хлеб и понес все это в библиотеку. В его небольшой квартирке была комната, соединявшая в себе функции столовой и гостиной, но он практически не пользовался ею, проводя все то краткое время, что бывал дома и при этом не спал, в библиотеке.
Иван любил ее: темные стеллажи из мореного дуба, громоздкий, но добротный письменный стол, за которым работал еще его отец, Димитрий Иванович Чемесов.
