Там уже горел свет и сидела сонная Эйнис, она слабо улыбнулась Вере и потянулась:
— Очнулась, певица?
— А хрен его знает, — пожала плечами Вера, — мне и в прошлый раз казалось, что я очнулась.
— Глюки, — сочувственно наморщила носик Эйнис, — обычное дело при белой лихорадке. Но если оно закончилось, то уже не повторится, можешь расслабиться. Теперь будет только упадок сил и обезвоживание.
— И то хорошо. — Вера взлохматила мокрые волосы и кивнула на холодильник: — Я есть хочу, ты будешь?
— Да, — оживилась Эйнис, — садись, я сама.
Когда она достала кастрюлю, суп в ней ещё дымился, его можно было сразу есть. Вера оценила этот маленький плюс, а ещё оценила, какую огромную тарелку взяла себе Эйнис.
— Ты всегда так много ешь? — озадаченно смерила взглядом блондинку Вера, Эйнис скорчила рожицу:
— Чего бы и не съесть, если вкусно? — Вернула суп в холодильник и подала Вере ложку. — В первый раз вижу человека, который в бреду мало того, что готовит, так ещё и готовит хорошо.
— Обращайтесь, — улыбнулась Вера, — я люблю готовить.
— Не нарывайся, я же могу и обратиться, — с шутливой угрозой подняла бровь Эйнис, запуская ложку в суп. Вера тоже принялась за еду и опять её потянуло в сон, не успела она даже доесть.
Эйнис отвела её в спальню, а сама стала устраиваться на полу, Вера вздохнула:
— Чего ты как собака, на коврике? Ложись ко мне, кровать большая, я не пинаюсь во сне, честно.
— Это неприлично, — скривилась Эйнис, Вера фыркнула и закатила глаза:
— Да не скажем мы твоему архиприличному свежемороженому министру, ложись!
Эйнис прыснула, закрыла себе рот ладонью и тихо сказала:
— Шен хороший, зря ты так.
— Он офигенный, — иронично протянула Вера, — но это не отменяет того, что я сказала. Ложись, мне совесть не позволит спать, зная, что ты на полу свернулась.
Блондинка вздохнула, развела руками и обошла кровать, стала укладываться на одеяло с той стороны. Вера лежала, глядя в потолок, пока Эйнис не перестала шуршать где-то на другом краю огромной кровати, потом стало тихо. Вера тоже устроилась поудобней и стала засыпать, когда услышала шёпот Эйнис:
— Кто такая Мил?
— Милка, — шёпотом хихикнула Вера, — она терпеть не может, когда я её так называю. Её полное имя — Милана, а я сокращаю до Милки. Это моя подружка, мы когда-то жили вместе.
— Жили вместе с подружкой? — Эйнис перевернулась на бок, чтобы лучше её видеть, Вера тоже чуть повернулась.
— Да. Это у вас тоже неприлично?
— Ну… У нас девушка живёт с родителями, пока не выйдет замуж или не станет служить в каком-то доме, тогда ей выделяют комнату для прислуги, но в ней она живёт сама. — Вера криво улыбнулась, но промолчала, Эйнис повозилась, потом спросила: — А ты правда не из аристократии?
— Правда. В моём мире уже лет сто нет аристократии, по крайней мере, в моей стране.
— Ты ведёшь себя как благородная… иногда, — Эйнис хихикнула, — а иногда нет. — Вера опять промолчала. — Расскажи про свой мир. Как там живут?
— Да как… по-разному. Есть богатые, есть бедные.
— А ты?
— Я посередине, — усмехнулась Вера. — Хотя, если сравнивать только с людьми моего возраста, то я ещё очень неплохо устроилась. У меня есть образование, сносная работа, съёмная квартира, которую я занимаю сама, без всяких соседей и подружек.
— Ты же говорила, что жила с подружкой? — нахмурилась Эйнис.
— Да, поначалу. Когда мы только приехали в большой город, то жили вдвоём, так дешевле снимать жильё и вообще удобнее, плюс не скучно. А потом, когда устроились и нашли хорошую работу, то разъехались.
«Потому что поссорились из-за Виталика, в который раз. Но в который раз помирились, к счастью.»
— А кем она работала?
— Проектировщиком систем вентиляции, — Вера усмехнулась, махнула рукой, — инженер, короче.
— У вас женщины могут работать на таких должностях? — с благоговейным трепетом прошептала Эйнис, Вера горьковато рассмеялась, потёрла лицо:
— Бог мой, куда я попала… Вот это мир у вас. Чего мне дома не сиделось?
— Мир как мир, — пробурчала Эйнис, отворачиваясь.
— Ты просто не была в других, — вздохнула Вера, — спокойной ночи.
Она тоже отвернулась, а спустя полминуты уснула, так и не дождавшись ответа.
* * *
Вера проснулась одна. За окном серели сумерки с оранжевым отливом — закат. Свет включился автоматически, как только она села на кровати, так что выключатель искать не пришлось. Опять хотелось есть и пить, она встала и заправила кровать, потянулась, с удовольствием ощущая, как напрягаются разленившиеся мышцы.
«Вероятно, со спортзалами тут туго.»
Умылась, расчесалась, сменила халат, позвала Эйнис. Эйнис не было, Вера пожала плечами и пошла инспектировать холодильник. Суп надоел, так что она решила приготовить что-нибудь новое, из наличных продуктов получался салат и жареная картошка с грибами, за них Вера и принялась.
Часов на кухне не было, Вероника отметила про себя, что в тот раз они ей приглючились. Солнце село, за окном стало окончательно темно, в перерывах между готовкой она пыталась рассмотреть что-нибудь на улице, но ничего не было видно. Она поняла только, что находится не на первом этаже, второй или третий, но не выше.
За дверью раздались шаги, из-за шипения картошки на плите Вера не сразу расслышала, а из-за того, что как раз мешала, не сразу обернулась.
— Эйнис, надеюсь, ты голодная, потому что я приготовила на целую роту! Доставай тарелки, уже почти готово.
— Роту не обещаю, но человек пять организовать могу.
Вера вздрогнула от прохладного ироничного голоса министра Шена и обернулась:
— Здравствуйте, — смущённо поджала губы и опустила глаза, — я думала, это Эйнис.
И тут до неё дошло, что у министра в руках букет цветов, она опять повернулась к нему и ошарашенно уставилась на букет. Цветы ей были незнакомы, но выглядели просто шикарно, крупные красные бутоны в окружении синевато-зелёных листьев, к тому же, терпкий сочный запах пробился даже сквозь кухонную атмосферу. Она боялась поднять взгляд и посмотреть ему в глаза, но улыбаться начала раньше, чем соображать, кому это и по какому поводу.
«Неужели это благодарность за то, что я рассмотрела яд под ногтями того мужика в клетке? Вот это да, не ожидала такого от министра заполярья.»
— Это вам, — самым сухим тоном в мире пробурчал министр, — от бедного блаженного Эрика. Он так впечатлился вашей работой в лагере Тонга и… хм, другими вашими качествами, что полчаса умолял меня передать вам цветы. — Вера наконец подняла взгляд от букета к его лицу, на лице министра было недоумение и скорбь по загубленному мужскому мозгу. И лёгкое злорадство. — А когда я у него на глазах разобрал букет и вытащил оттуда маяк для телепортации, приказав объяснить, он резко проглотил язык.
