Она ссутулилась и сглотнула комок, тихо саркастично сказала:
— Я спросила, почему его так бесит моё лицо.
Барт округлил глаза, помолчал секунду:
— И?
— Его бесят красивые женщины, потому что они все стервы, — ядовито прорычала Вера, Барт потёр бровь и приподнял плечи:
— Не замечал за ним.
— А я заметила. И он подтвердил. — Вера нервно одернула халат и развела руками, — всё. Чего ты ещё ждёшь? Мы высказались друг другу, в каком виде мы друг друга в гробу видали, попрощались и разошлись.
Барт вытаращился и шёпотом протянул:
— Вы ругались? Прямо… прямо ругались, кричали?
— Ну, — она смущённо повела плечами и развела руками, он поражённо качнул головой и хлопнул её по плечу, криво улыбнувшись:
— Он тебя точно любит. Вы поженитесь. — Закрыл рот ладонью и захихикал, потом резко выпрямился и чмокнул её в щеку: — Обожаю тебя! Жди сегодня на ужин. — Открыл дверь и вприпрыжку понёсся через гостиную, на ходу пропев: — Ты обещала борщ!
Вероника ошарашенно проводила его взглядом, потёрла лоб и вернулась на диван. Холодный камень в груди будто бы уменьшился, она пощупала рёбра и осторожно легла. Укрылась и мгновенно отрубилась.
* * *
Глава 6
Проснулась с мыслью, что солнце уже низко, а борщ не готов.
Вскочила и в бешеном темпе приведя себя в относительный порядок, бросилась готовить. В голове метались мысли, калейдоскоп из слов министра и странного поведения Барта, цветные нарезки воспоминаний пересекались под странными углами, но понятнее от этого не становилось.
Когда борщ был готов и принялся настаиваться на плите в гордом одиночестве, Вера попыталась пошить, но исколола себе все пальцы и бросила. Вернулась на кухню и чтобы успокоить нервы, взялась печь блины. Когда тесто начинало заканчиваться, она просто добавляла всего по чуть-чуть и пекла дальше, это бесконечное занятие успокаивало.
Шаги в гостиной заставили её подскочить, она залилась краской, сразу это почувствовала и засмущалась ещё больше. В распахнувшуюся с грохотом дверь влетел Барт, с разгону обнял её и чмокнул в щеку:
— Я к тебе могу телепортироваться по запаху! Можно? — указал на высоченную башню блинов, тут же схватил верхний и сунул в рот, закатил глаза и простонал: — Богиня!
Вероника слабо улыбнулась и подбросила блин на сковороде, переворачивая на другую сторону.
— Круто! — радостно рассмеялся Барт, — сделай ещё раз. — Вера пожала плечами и сделала, парень пришёл в восторг и на радостях запихнул в рот ещё один блин.
— А борщ кто будет есть? — укоризненно глянула на него Вера, он с набитым ртом постучал себя пальцем в грудь, прожевал и добавил, расхлябанно махнув рукой куда-то за спину: — И господин Шен, если я ему оставлю.
— Он придёт? — опять напряглась Вера, Барт улыбнулся в сто зубов и сказал:
— Он уже здесь.
Вера почувствовала, как каменеют ноги снизу вверх, осторожно сбросила блин со сковороды на стопку и выключила плиту. Барт радостно оторвал от блина кусочек, запихнул в рот и ехидно пропел ей на ушко:
— А ты покраснела.
Вера легонько стукнула его локтем в бок, Барт захихикал и взял её за плечи, разворачивая в сторону двери:
— Он тебя ждёт, иди и поговори с ним. А я тут пока накрою, — оторвал ещё кусок блина и затолкал в рот, набитые щёки мешали широко улыбаться, но он старался. — Иди, давай. Да-вай!
Вера позволила выпихнуть себя за дверь и на деревянных ногах сделала пару шагов в сторону библиотеки. Она почти физически чувствовала источник напряжения за стеной и с каждым шагом к двери ноги становились всё тяжелее. Подойдя вплотную, она промазала рукой по ручке двери, потом всё-таки поймала её и открыла, увидев сидящего за столом мрачного министра. Он перебирал её тренировочные листочки и выглядел слегка смущённым.
«И вполовину не так, как я.»
— Добрый вечер, господин министр, — ровным тоном сказала Вера, чуть склонив голову. Он аккуратно положил листок и встал, медленно поклонившись:
— Здравствуйте, госпожа Вероника. Сядьте, пожалуйста.
Она села, сложила руки на коленях и попыталась не думать о цвете своего лица. Министр тоже сел, переплёл пальцы, глубоко вдохнул и сказал:
— Я должен извиниться за вчерашнее.
— Наверное, я тоже.
— Сейчас вы услышите, почему, и поймёте, что нет, — слегка виновато ответил министр. Она всё ещё не смотрела ему в глаза, ограничиваясь рассматриванием нервно переплетённых пальцев. — У меня вчера был Тяжелый День, так бывает. Где-то раз в полгода-год у меня случается Тяжёлый День. Обычно в таких случаях я иду к своему спарринг-партнёру и позволяю ему загнать меня до обморока, у него это хорошо получается. Но в этот раз, — он сильнее сцепил пальцы и Вера вдруг подумала, что обе его руки на столе, значит правая болит. Ей стало дурно и она отвернулась. — В этот раз мой лучший соперник в отъезде, к тому же, я получил травму и сбросить напряжение обычным способом не получилось. И я не нашёл ничего лучше, чем прийти сюда и вывести вас. Я знал, что вас легко спровоцировать, и что за словом в карман вы не лезете, пришёл, получил нужную встряску и ушёл довольный. Магическая наука называет это энергетическим вампиризмом, бороться с этим учат ещё в школе на уроках этики и у нормальных взрослых людей считается дурным тоном так поступать. А я поступил.
— Ах, как невоспитанно, — с сарказмом прошептала Вера, поднимая взгляд и всё-таки глядя ему в глаза. — А в моём мире это называется «помощь в борьбе со стрессом». И вы не первый, от кого я слышу слово «довякалась», если вас это утешит.
Он коротко фыркнул и посмотрел ей в глаза, чуть улыбнулся на одну сторону:
— Вы тоже не первая, от кого я слышал про «все вздохнут с облегчением, когда я сдохну», но про могилу в инее — это сильно. Пожалуй, допишу себе в завещание, что хочу памятник в виде змеи, замёрзшей насмерть.
— Я сказала это Тонгу, а не вам, — поморщилась она.
— Но ведь вы так думаете до сих пор, — с вызовом приподнял брови он.
— Нет, что вы, — ехидно скривилась Вера. — Теперь я уверена, что вы абсолютно живая змея, холодная, скользкая и ядовитая, — она указала пальцем на неподвижные «часы истины» и ненатурально широко улыбнулась, — и это чистая правда.
Он посмотрел на часы и рассмеялся, закрыв лицо ладонью, бросил на Веру почти обожающий взгляд и спросил:
— Я могу обращаться?
— В любое время, — иронично кивнула она, — а сейчас, может, всё-таки, борщ? А то там Барт без нас слопает столько, что потом не пролезет в дверь.
— Ничего, он умеет телепортироваться, — отмахнулся министр и встал.
Они пошли на кухню, там на столе уже дымились тарелки и блестели тщательно протёртые ложки, сиял как новенький пятак Барт, переводя восторженный щенячий взгляд с него на неё и обратно.
