Господин министр, оставшийся с ней наедине, тут же поспешил за него извиниться:
— Простите, не обращайте внимания. Он с самого утра себя странно ведёт.
Вера спрятала улыбку и тихо сказала:
— Я заметила. Он сегодня особенно энергичен.
— Барт всегда такой. Но сегодня его энергия… утомляет.
— Да ладно, — улыбнулась Вера, пожимая плечами, — зато очень разряжает обстановку.
«А сейчас я прямо кожей чувствую, как она заряжается…»
— Ладно, уже поздно. — Он мялся у дверей, как будто не хотел уходить, но не мог найти повода остаться. — Спасибо за вечер, было очень здорово. И ещё раз простите за вчерашнее. И за Барта. — Он смущался, это было так очевидно, что на его фоне Вера чувствовала себя увереннее, несмотря на то, что у самой ноги подкашивались.
— Всё в порядке. — Она улыбалась, пряча глаза и теребя пояс, иногда поднимала взгляд, ловила встречный и тут же опускала.
— Госпожа Вероника… — его голос стал удивительно мягким, она опять подняла глаза и не опустила. — Помните, когда я закрыл вас у себя на базе, а сам ушёл зачищать лагерь старого Тонга, вы пожелали мне удачи? — Она удивлённо приподняла брови и кивнула, он загадочно улыбнулся: — Пожелайте ещё раз.
— У вас сегодня…хм, большие планы? — осторожно спросила она.
— Да.
— Удачи, — искренне прошептала Вера, он молчал, продолжая смотреть ей в глаза.
«Там, откуда я родом, в таких ситуациях обычно целуются.»
Ей стало жарко от этой мысли и она зажмурилась, резко опуская голову.
— Спасибо, госпожа Вероника. Увидимся завтра.
— Счастливо.
Она не поднимала взгляда, пока не услышала, как он закрыл за собой дверь и провернул замок. Только тогда она смогла выдохнуть, схватиться за пылающие щеки и с ужасом признаться себе, что втрескалась по уши.
«Господи, как я раньше не поняла?
Все эти мысли о том, что он подумает, что он скажет… слоновья истерика позавчера, это ведь не просто так, я за него переживала и злилась. И сейчас переживаю. Нет.
Я за него до ужаса боюсь!»
Внутри стало холодно от мысли, что он сейчас зашнурует комбинезон и забросит на плечо меч, а потом пойдёт туда, где убивают и умирают.
«Грёбаная цыганка… или это такой закон притяжения? Чего больше всего боялась, то и получила.»
Она нетвёрдыми шагами дошла до кресла, села рядом со своими неразобранными вещами и поняла, что не уснёт сегодня. И похоже, вспомнит как молиться.
* * *
Глава 7
Здесь тоже нигде не было часов.
Когда Вероника устала сидеть на месте и пытаться не представлять всякие ужасы, торможение сменилось возбуждением и она стала беспорядочно носиться по новой квартире, якобы разбирая вещи. На самом деле получалось лихорадочное метание из угла в угол с вещами в руках, в какой-то момент она поймала себя на том, что меняет местами кастрюли в холодильнике, и подумала, что завтра собственную голову найдёт засунутой на антресоль.
«Возьми себя в руки.»
Руки тряслись и не могли удержать даже крупные вещи, мелкие вообще просачивались сквозь пальцы и оказывались на полу раз за разом, доводя до истерики.
Когда на улице стало светать, она чувствовала себя настолько выжатой, что стены покачивались, как водоросли в спокойной воде. В ушах шумело, она вернулась в то кресло, с которого встала вечность назад, и забилась в него, как моллюск в раковину, укутавшись в халат и для вида взяв в руки почти дошитую рубашку. Сделать хоть один стежок не получалось, игла плясала в руке как живая, яростно сопротивляясь попыткам делать вид, что всё нормально.
«Грёбаный господин министр со своими грёбаными загадочными планами… Надеюсь, он придёт не поздним вечером, как обычно. А то ещё пара часов, и я начну царапаться в стены.»
Стены обступали её, приближаясь маленькими шагами когда она отворачивалась, но стоило посмотреть на них прямо, как они тут же прикидывались обычными. В какой-то момент она услышала звук проворачивающегося в замке ключа и чуть не растеклась от облегчения, потом испугалась, подумав, что кто-то пришёл её похищать. И опять расслабилась.
«Ну и пусть. Если меня похитят, министр Шен будет меня искать и найдёт. И я его увижу. Может быть.»
Когда открылась дверь и он вошёл, удивлённо приподняв брови при виде Веры, у неё уже не было сил реагировать.
— Госпожа Вероника? Вы уже встали?
— Угу, — она медленно изучала его лицо, стараясь не думать о том, как выглядит её собственное.
— Или не ложились? — чуть насмешливо спросил он. Она не ответила, продолжая его рассматривать — шея, плечи, руки…
Он кривовато улыбнулся и не дожидаясь приглашения, сел во второе кресло, опёрся локтями на колени и наклонился к ней, насмешливо и сочувственно глядя в глаза. Помолчал, чуть улыбнулся и сказал:
— Всё хорошо.
Она закрыла глаза, чтобы разорвать затянувшийся до неприличия зрительный контакт, кивнула и выдохнула, рассеянно посмотрела на рубашку в руках. Министр выпрямился, откидываясь на спинку, и мягко спросил:
— Вы в порядке? — она кивнула. — Угостите меня чаем?
Она ещё раз кивнула и попыталась выпутаться из халата. Поняла, что сильно отсидела ноги, чуть не выругалась от гудящей боли, спуская их с кресла. Стала медленно складывать рубашку, пытаясь тянуть время, тихо спросила:
— Как всё прошло?
— Хорошо, — равнодушно ответил он.
Вера готова была истерически расхохотаться от его лаконичности, внутри смешивались желания орать и молча сидеть, глядя на его невозмутимость.
«Невозмутимость это прекрасно. Восхитительно.»
Министр помолчал и с лёгкой иронией спросил:
— Чем занимались?
Она выпрямилась и в упор посмотрела в его бессовестные глаза.
«Вы издеваетесь?»
Он на секунду поджал губы, задавливая улыбку, опустил глаза и встал:
— Пойду поставлю чай. Приходите.
Она кивнула и ещё раз попыталась поймать пальцами ног ускользающие босоножки. Ноги не слушались, она беззвучно застонала и схватилась за голову. Из кухни доносились звуки льющейся воды, звон посуды, потом тихий смешок.
«Что его развеселило?»
Прокрутив в памяти всю сумасшедшую ночь, она поняла — что-то из того, что взяла в зале, она отнесла на кухню. И поставила там. Куда и что, вспомнить не удавалось, но судя по смешку министра, оно там стоять не должно.
«А что, если я веду себя недопустимо и глупо? По их меркам? Ведь здесь многие вещи, которые я считаю нормой, вызывают у людей шок. Вдруг тут считается неприличным так откровенно пялиться на малознакомого мужчину и так откровенно… Он ведь всё понял. Тут бы даже слепой понял, а министр Шен не слепой.
