Вера почему-то вспомнила, как Барт поднял руки и сделал большие честные глаза: «Молчу и отодвинулся».
«Неужели я ему правда нравлюсь?»
Сердце глухо стучало под горлом, ей казалось, оно вот-вот начнёт подбрасывать её над кроватью.
— Барт разделил со мной все ощущения от последней недели жизни, а эта неделя была далеко не из приятных. И теперь он как никто другой понимает мои чувства и эмоции. — Она опять перевернулась на бок и интригующе заглянула в его глаза, — представьте, что кто-то разделил таким образом вашу жизнь, с вами наравне. Неужели вы бы не прониклись к нему доверием?
Министра передёрнуло и он холодно сказал:
— Я бы его убил на месте, пока он не успел растрепать или продать сведения из моей головы.
— Ну, — Вера с лёгкой опаской поёжилась и отвела взгляд, нервно улыбнувшись, — у нас, пожалуй, слишком разная жизнь.
— Пожалуй. — Он замолчал, отпил чая и тихо сказал: — Я хочу, чтобы вы знали — у меня не было выбора. — Она удивлённо приподняла брови, он коротко посмотрел на неё и опять опустил глаза. — Когда я закрыл вас в кабинете. Я не мог поступить иначе, это на тот момент было самое безопасное помещение из доступных, ключи от него есть только у меня и я унёс их с собой, телепортироваться туда нельзя, там магическая защита стоит, попасть внутрь можно только сломав стены или дверь, а они тоже укреплены магически. Закрывая вас там, я мог быть уверен, что до вас никто не доберётся, — он с досадой поджал губы и добавил, — но не подумал о том, как вы себя там будете чувствовать.
— Барт донёс? — злобно рыкнула Вера, министр с сарказмом приподнял брови и протянул:
— Он мне от всей души высказался, подробно и обстоятельно, за каждую мелочь, начиная с неуважительного обращения в ночь штурма дачи Тонга и заканчивая проклятой банкой с чаем. Я услышал его развёрнутое мнение по поводу Эйнис, по поводу качества охраны здания министерства, по поводу моих Тяжелых Дней и всего моего поведения в целом.
— Вот трепло малолетнее, — прошипела Вера, — я же его просила! «Слово мага», блин, «слово мага»…
— Ой, — он махнул рукой, — не обольщайтесь, он безнадёжен. Он мне так каждый раз обещает не играться больше с магией.
Вера вздохнула и допила полуостывший чай, поставила на пол пустую чашку и вгрызлась в персик с такой злостью, как будто это была шея Барта.
«Надеюсь, хотя бы о самом важном он догадался умолчать. Потому что если нет — я его убью.»
Вера угрюмо подпёрла щеку ладонью, посмотрела на свои босые ноги, вдруг вспомнив, что она лежит полуголая на кровати, рядом с малознакомым мужчиной. Пару секунд покопалась в своих ощущениях и поняла, что её это совершенно не волнует — господин министр заполярья надёжно распространял вокруг себя деловую атмосферу с нулевым содержанием романтики в воздухе.
«Он сказал Барту «ты не прав», когда маг попытался намекнуть на особое отношение министра ко мне. «А если бы и был прав, то это не важно». Что это значит? Почему? Надо потрясти Барта по этому поводу.»
— О чём задумались? — тихо спросил министр, Вера на секунду растерялась, но быстро нашлась:
— Что случилось во время зачистки лагеря Тонга?
Министр медленно глубоко вдохнул, нервно сжимая губы, как будто она выбрала самый неудобный вопрос из возможных.
— А что вы слышали? — попытался осторожно вильнуть он, она с сарказмом улыбнулась:
— Я всё слышала. Рассказывайте, если уж объявили меня амулетом на удачу, то я хочу знать хотя бы почему вы так решили.
Он замялся, медленно отпил чая, посмотрел на персик. Вера почувствовала дикое желание броситься и отобрать у него этот грёбаный персик, чтобы не позволить оттянуть ответ ещё сильнее.
— Вы собираетесь меня игнорировать? — иронично улыбнулась она. — Не стоит, господин министр, вы же помните — мстительность и обострённое чувство справедливости. — Она с шутливой угрозой понизила голос до шепота: — Моя месть — страшная штука, лучше ответьте.
Он невесело усмехнулся и допил чай, повертел в руках чашку.
— Ладно, я сам виноват. — Помолчал и решился: — Вокруг лагеря старого Тонга стоял магический защитный контур, очень высокого уровня, наш маг его не засёк. Контур вызывал магический вариант отравления, это известная вещь, от этого есть противоядие и оно входит в комплект экипировки «теней».
Министр замолчал, как будто недоговоренное «но» застряло у него в горле. Вера помолчала пару секунд, потом не выдержала и подсказала:
— Но..?
— Но наш маг был без экипировки, — выдохнул министр. — Было мало времени и нам нужен был самый лучший, а он был не на дежурстве, поэтому поехал в чём был. Когда я увидел у него симптомы отравления, то дал ему своё противоядие, потому что в таких операциях без мага обойтись сложно.
Вера с трудом сглотнула холодный комок, чувствуя, как промерзает изнутри:
— Противоядие у всех было одно?
— У всех, — министр повернулся к ней и усмехнулся, приподнимая плечи, — кроме меня. Потому что когда я собирался, то по невнимательности взял второе противоядие вместо другого амулета.
Вера не сдержала облегчённый смешок, он тоже улыбнулся и с недоумением пожал плечами:
— Это чистое везение, вероятность такого события крайне мала, я всегда собираюсь очень внимательно, от этого зависит жизнь, и не только моя. Но в тот раз, — он развёл руками и Вера улыбнулась шире. — Конечно, это бы меня не убило, — тут же с показной небрежностью поморщился министр, — но несколько часов острых ощущений обеспечило бы.
— Обращайтесь, — с весёлой злостью кивнула Вероника, — пусть и женщина, а хоть на что-то сгодилась.
Он бросил на неё убийственный взгляд, в котором смешалось желание чем-нибудь в неё бросить и с рычанием хлопнуть себя по лбу. Вера улыбнулась шире и с вызовом приподняла брови:
— У вас интонация была точно как у Тонга, один в один.
Министр мигом окаменел и прохладно сказал:
— Надеюсь, я не повторю его ошибок.
— Я тоже на это надеюсь, — ехидно ответила Вера.
«Но верится почему-то с трудом. Вы, в отличие от него, умеете себя вести с иллюзией уважения, но внутри, по сути, мыслите так же.»
— Мне нечего сказать по этому поводу, — угрюмо сгорбился министр. — Я не доверяю женщинам.
— Да бог с вами, никто не доверяет женщинам! — иронично рассмеялась Вера, — даже женщины не доверяют женщинам. Расслабьтесь, это такая ерунда.
Ей опять хотелось разреветься, она прятала это желание под истерическим весельем и молилась, чтобы он поскорее ушёл. Он посмотрел на часы, потом на персик, потом на Веру.
— Вы обиделись.
Она перестала улыбаться и абсолютно серьёзно кивнула:
— Да.
— И будете мстить, — тихо добавил он.
