Он замолчал, хмуро глядя в пространство, Вера поёжилась:
— И что теперь делать, если нет мага? Он сам не отключится, что ли?
— В том и проблема, что нет. — Министр напряженно похрустел пальцами, медленно закрыл глаза, качнул головой и приподнял плечи, — я понятия не имею, на сколько хватит его сил, у него их очень много, а это значит, что он может торчать в этом приграничном трансовом состоянии очень долго.
— Что за трансовое состояние?
— Это вроде медитации, такой режим повышенной сосредоточенности, в который маги входят для работы. В трансе нет ощущения времени, поэтому они воспринимают время субъективно, относительно проделанной работы. А Барт упёрся в этот проклятый амулет и не желал останавливаться. — Он зло сжал губы и тихо, угрожающе добавил, как будто для себя самого: — А ещё он за ночь куда-то угрохал половину своего резерва, и я выясню, куда.
Министр замолчал, по его лицу пробегали пугающие тени, Вера тихо спросила:
— И как он себя чувствует сейчас?
— На данный момент — никак, — дёрнул щекой министр, — всё ещё в трансе, он воспринимает реальный мир по-своему, со стороны это выглядит довольно странно. Если мы не найдём мага, способного ему помочь, то он будет болтаться там ещё несколько дней, пока физическое истощение его всё-таки не свалит, а потом за дело возьмутся маги и станут вливать в него силы, параллельно подлечивая истощённое тело. — Министр с досадой сжал зубы и тихо, обречённо прошипел: — В любом случае, восстановление займёт никак не меньше недели, плюс дня три в трансе — это десять дней. — Он нервно постучал кулаком по колену, — я не могу позволить себе потерять его на такое долгое время, он мне нужен!
Веру покоробило от таких рассуждений, она опустила глаза и осторожно спросила:
— А к нему можно?
— Зачем? — кисло выдохнул министр, Вера пожала плечами, уже начиная невольно обижаться за Барта:
— Просто так. В моём мире принято навещать тех, кто болеет, приносить им еду и книги, развлекать и подбадривать, потому что болеть — это скучно и иногда больно, а друзья приносят с собой положительную энергию и помогают быстрее выздороветь. У вас так не делают?
Он немного озадаченно потёр подбородок, пожал плечами и уже совсем не так нервно сказал:
— Он вас, скорее всего, не узнает.
— Ну и что?
— И вы ничем ему не сможете помочь… наверное, — он нахмурился ещё сильнее, помолчал, потом смерил Веру медленным изучающим взглядом и сказал: — Но если хотите, можно попробовать.
— Хочу, — быстро кивнула Вера. — А ему есть можно?
— Нет, не думаю, — поморщился министр, — не стоит на нём экспериментировать. Вы так пойдёте?
— А что? — она осмотрела свою одежду, откатила рукава просторной рубашки, поправила штаны, подняла вопросительный взгляд на министра. Он изобразил на лице что-то вроде святого терпения и всепрощения пополам с удовольствием от нестареющей шутки:
— Госпожа Вероника, не хочется вас расстраивать, но это мужская одежда. Женщины ходят в юбках.
Вера звонко хлопнула себя по лбу и застонала:
— Почему мне никто не сказал?! Я трое штанов купила, ещё обрадовалась, что у вас тут есть что-то нормальное и моего размера! Чёрт. — Она выпрямилась и сурово сложила руки на груди. — А, плевать. После того ниндзевского комбинезона, я уже могу надеть что угодно, мне по барабану. Я не буду переодеваться, пойдёмте так.
— Волосы соберите, — терпеливо напомнил он, Вера нахмурилась и пощупала причёску, министр ещё более терпеливо добавил, — не карандашом.
— Ай, блин, — нервно зарычала Вероника, вытаскивая из волос карандаш, пошла искать сумку, откопала со дна резинку и быстро собрала хвост. — Всё?
Министр осмотрел её с ног до головы, тяжко вздохнул, потёр переносицу и махнул рукой:
— Пойдёмте.
Они подошли к порталу, Вера опять с опаской покосилась на гипсовый цветочек, чувствуя как по позвоночнику взбираются ледяные мурашки.
— Это правда настолько страшно? — тихо спросил министр, Вера сглотнула комок и с кривой улыбкой прошептала:
— Вы когда-нибудь умирали?
— Почти, — после паузы ответил министр.
— Страшно было? — нервно усмехнулась Вера.
— Я не успевал сообразить, я тогда был… немного занят.
Вера скосила на него глаза и усмехнулась, судя по тому, как высокомерно это было сказано, страшно таки было. Он тоже на секунду повернулся к ней, суховатым равнодушным тоном сказал:
— Барт говорил, что когда вы держались за меня, было не так страшно. Лучше, чем когда держались за него.
«Сучонок. Мало я его за ухо погрызла.»
Вера криво улыбнулась и с прохладцей пожала плечами:
— Он специалист, ему виднее.
Министр тихо фыркнул и протянул руку. Правую. Вера вопросительно изогнула бровь, он кивнул и обошёл её, подавая левую. Она опустила голову, чтобы не было видно лица, невпопад подумала, что все пальцы в карандашном графите… Взялась двумя руками, крепко сжимая его ладонь и запястье, зажмурилась и кивнула, делая шаг.
Маршрутка плыла пугающе медленно. Она видела, как расширяются глаза водителя, как он открывает рот в крике… монотонный гул треснул осколками стекла, покатился по коже горизонтальным дождём, царапая и обжигая…
Она открыла глаза. Сердце колотилось как бешеное, как будто внутри поселился сумасшедший раскалённый камень, который хочет вырваться на свободу. Ледяные пальцы стискивали горячую руку министра, он стоял молча и просто ждал. Вера с усилием разомкнула скрюченные пальцы и шепнула:
— Спасибо. Идём.
Он кивнул и повёл её по знакомым тёмным коридорам, мимо пустых камер и двери каморки доктора. Эту дверь он открыл, заглянул в пустую комнату, нахмурился и закрыл, открыл следующую. Эта была совершенно пустой, если не считать двух одеял прямо на каменном полу. Голый пол, голые стены, один светильник на потолке.
Вера вздрогнула, поймав пустой, совершенно бессмысленный взгляд бледного до синевы Барта, скрючившегося в углу на одеяле. На втором таком же сидел спиной к стене знакомый доктор, с такими же пустыми глазами, смотрящими в пространство. Барт на их появление никак не отреагировал, зато доктор тихим, бесцветным голосом позвал:
— Шен, это ты?
— Да, док.
— Кто с тобой?
— Помощь. Я решил попробовать.
— Ну-ну, попробуй. — Без всякого выражения слова звучали пугающе, Вера поёжилась и медленно пошла в дальний угол, где сидел Барт. Он смотрел в какую-то точку в пространстве перед собой, эта точка вроде бы двигалась, но очень медленно. Вера опустилась на колени на край его одеяла, тихо позвала:
— Барт, ты как?
Он не ответил. Она осторожно тронула его руку, рука оказалась ледяной даже по сравнению с её холодными пальцами. Парень внезапно повернул голову и посмотрел в стену, хриплым голосом спросил:
