— Госпожа, — парень выпрямился и с чувством сказал: — Обалденный борщ! — Вера всё-таки рассмеялась, он продолжил: — Булату аплодировали и вызывали на бис, ему пришлось вынести и показать пустой казан, чтобы все поверили, что борщ действительно кончился. Зря вы не пошли, было очень здорово.
Вера улыбнулась и изобразила сидячий поклон:
— Обращайтесь.
— Ко мне, — хмуро добавил министр, — а я решу.
Двейн сделал постную почтительную мину, поклонился министру:
— Почти весь отдел до сих пор в столовой, они хотят видеть госпожу Веронику. Что им передать?
— Передай им «нет», — холодно бросил министр, Двейн улыбнулся:
— Ставки на то, что вы скажете «нет», два к одному.
— Опять Лайнис тотализатор устроила? — усмехнулся министр.
— Я вам этого не говорил.
— Ещё бы, — фыркнул министр. — Кстати, Лика и Сант в пятой?
— Да, а что?
— Хочу их потеснить ненадолго, распорядись отключить прослушку.
— Так точно. Господин, — Двейн поклонился и ушел.
Вера подала добавку, министр кивнул и включил запись. На моменте, когда «часы истины» подали голос в первый раз, Вера протянула руку и тронула камень:
— Что вы решили с Артуром?
— Он продолжает работу как раньше. Под особым надзором, конечно, но он и раньше был под надзором, и не только он, — неохотно ответил министр. — Его действительно разыграли втёмную, у меня есть другие сильные менталисты, я проверил. Но восстановить исходные воспоминания и обнаружить момент вмешательства нам не удалось, там работал действительно выдающийся маг.
— А кого он подозревал?
— Он подозревал своего отца, потому что это единственный маг, точных пределов силы которого он не знает. Потому и не хотел делиться подозрениями. Но я вызвал его отца и он смог доказать свою непричастность, так что подозрения развеялись и вопрос всё ещё открыт. — Он доел и протянул тарелку, — спасибо. Чай или сначала ванна?
— Сначала ванна, — Вера взяла у него тарелку, отнесла, он встал и забрал камень:
— Тогда я схожу за халатом, — он чуть поклонился и ушел, Вера стала мыть посуду и думать.
«Как сложно жить в мире, о котором ничего не знаешь. А вдруг и меня кто-то заколдует, а я буду уверена, что делаю всё правильно? Почему министр носит такую здоровенную связку разных амулетов, может, мне тоже надо?»
Вытерев руки, она пошла в спальню искать пояс, но его там не было — там вообще ничего не было. В гостиной раздались шаги министра Шена, Вера вышла и кивнула в сторону спальни:
— Пояса нет.
— Я знаю, я взял, — он приподнял сложенный халат, тот самый, вызвавший у Веры мурашки одним своим видом, она быстрее отвела глаза. — Идем? — Она кивнула и пошла следом за ним к выходу.
Они спустились на этаж, министр открыл дверь и у Веры чуть глаза не выпали от представшей перед ними картины. На письменном столе, среди разбросанных бумаг и рассыпанных карандашей, страстно целовались Лика и очередная копия министра Шена. Растрепанные и поглощенные друг другом, они не замечали, что не одни, пока министр не сказал с долей насмешки:
— Переигрываете, ребята.
Они дернулись, отпрянули, но парень тут же опять наклонился к Лике, запахивая её рубашку, снял со стола и поставил на пол, заслоняя плечом и кланяясь министру. Лика стояла красная и пыталась пригладить волосы. Министр наблюдал за их метаниями со скучающей миной, пока обе копии не привели себя в порядок и не замерли со склоненными головами. Тогда он помолчал еще немного и ядовито сказал:
— Насколько я помню, в сценарии такого не было.
— Это моя вина… — начал поддельный министр, но министр Шен поднял ладонь, заставляя его замолчать, и поморщился:
— Не надо, я всё видел. На работе работают, а шашни — в свободное время. Идите.
Поддельный министр кивнул, бросил короткий взгляд на настоящего и тихо сказал:
— У вас пуговицы криво застегнуты, мне так же сделать?
Лика зажмурилась и закрыла рот рукой, бросила шкодный взгляд на Веру, на министра и опять потупилась. Министр Шен посмотрел на свою рубашку, действительно застегнутую криво, и с усмешкой сказал:
— Нет, не нужно. Свободны.
Они синхронно поклонились, развернулись к порталу, парень очень нежно взял Лику за руку, заставив Веру отвернуться, как будто она смотрит на что-то неприличное. Пока парочка шла к порталу, Вера успела рассмотреть всю комнату, удивиться отсутствию кресел и отпиленному углу стола.
— Надо урезать им зарплату, — сказал министр, когда они остались вдвоём, — а то кое-кто получает от работы слишком много удовольствия. — Вера криво улыбнулась, не глядя на министра, он добавил: — С вашим появлением мой отдел накрыла волна какого-то веселого безумия, я боюсь выпускать вас в мир — вдруг там начнется то же самое?
Вера подняла глаза, убедилась, что он шутит, и кивнула вслед парочке:
— И давно это у них?
Он посмотрел на часы:
— Недели две.
— И вы всё это время в курсе?
— Конечно. Я специально сказал Двейну, что скоро приду сюда, но он их не предупредил. Наверное, из вредности, у них с Сантом плохие отношения.
Она чуть улыбнулась, поправила сумку:
— Ну что, я ушла купаться?
— Вперёд, — он протянул ей халат, она взяла и ушла в ванную.
В горячей воде было так хорошо, что она продолжала в ней лежать, даже когда полностью вымылась и привела в порядок волосы. В какой-то момент раздался стук в дверь и голос министра:
— Госпожа Вероника, у вас всё в порядке?
— Да, — Вера с сожалением встала из воды, завернулась в полотенце и приоткрыла дверь, иронично улыбаясь, — жива-здорова.
Министр смерил её взглядом и обреченно выдохнул:
— Что можно делать в ванной полтора часа?
Вера изобразила невинную улыбку:
— Сейчас выйду — расскажу. Ставьте чай.
Он покачал головой и ушёл, она вытерлась и с жутковатым трепетом завернулась в черный халат с кленовыми листьями, завязала пояс, посмотрелась в зеркало. Ткань была такая тонкая, что Вера от греха подальше распустила волосы и прикрыла ими грудь, мимоходом удивившись, как совсем недавно стриженные волосы умудрились отрасти до пояса. Собрала вещи и пошла на кухню.
Министр наливал чай, незнакомый терпкий запах плыл по одновременно знакомой и незнакомой кухне, Вера села за стол и придвинула к себе телефон, который лежал возле любимого места министра. Разблокировала и округлила глаза, увидев остановленное видео с голой парочкой.
— Что вы смотрите? — пораженно спросила она, он подал ей чашку и ехидно улыбнулся:
