Вера вытерла слезы и подняла глаза:
— И что, ты думаешь, у меня появилась какая-то сила?
— Я допускаю такую возможность, — осторожно сказал парень, — я не маг, мне сложно судить, но на это многое указывает.
— Меня смотрели маги, — тихо сказала Вероника, — и Барт, и доктор сказали, что у меня нет никакой силы.
— Вам нужно показаться жрецам, а не магам. Когда шаманка приезжала к вам во второй раз, она сказала господину… черт! — Двейн хлопнул себя по уху и зажмурился, сжимая зубы, как от боли. Вера округлила глаза:
— Что случилось? И какой второй раз?
— Да так, — прошипел парень, прижимая ладонь к уху, натянуто улыбнулся и прошептал: — Вы были правы, здесь есть прослушка. Черт. — Встал и осторожно поклонился, стискивая зубы и жмурясь от боли: — Госпожа.
Медленно выпрямился и пошёл к порталу, у самой стены обернулся и иронично шепнул:
— Вы действительно вызываете повышенную болтливость. И раз уж это правда, тогда, может, пожелаете мне удачно пережить поход в лазарет? Ай! — Он опять зажмурился от боли, рыкнул в потолок: — Ухожу, ухожу, всё! Черт…
Ещё раз поклонился и вышел. Вера со смешанными чувствами посмотрела на потолок и прошептала:
— Удачи, Двейн. Добрый вечер, господин министр.
Тихо рассмеялась и продолжила шить.
* * *
Она проснулась сама, посмотрела на время — половина девятого, будильник должен был зазвонить в десять. Отложив телефон, Вероника потянулась и нащупала гладкую ткань пояса господина министра, вытащила из-под одеяла, стала пропускать между пальцами скользкий шелк, любуясь переливами света и ни о чем не думая. Ей так казалось. На самом деле, мысли на поверхности были пустые и прозрачные, зато в мрачной глубине то и дело выныривали из памяти и мелькали бликами смутные переживания и страхи. Особенно страхи.
Вчера вечером она закончила шить около полуночи и заставила себя пойти спать, хотя спать не хотелось, пришлось долго ворочаться и пытаться не брать дурного в голову, в то время как это самое дурное ломилось сквозь все преграды и волновало. Ей хотелось увидеть министра Шена. Ей хотелось задать ему море неприятных вопросов, о втором визите шаманки, например, о котором он не посчитал нужным сообщить, или о том, что силу шаманки, оказывается, можно получить внезапно, потому что рядом с Оденсом находится Синегорье. Ей хотелось много чего ему сказать.
Но при этом, её пробирал озноб от мысли, что он придет, что ей придется смотреть ему в глаза и говорить с ним, что он обратится к ней на «вы» и будет делать вид, что ничего не было.
Вера выдернула из ладони его пояс и посмотрела на свою руку, сжала пальцы в кулак, разжала.
«Если я его поцарапала и через час он получил на этом самом месте рану… то что? Я же не хотела ничего плохого. Я же не хотела.»
Ей опять захотелось разреветься, как вчера.
«И господин министр это всё слышал, черт…»
Она вспомнила его голос тогда ночью, обреченный шепот, полный боли — «ничего больше не будет, это от нас не зависит».
«Почему? Он что-то знает?
Черт, конечно, он знает! Он море всего знает, но не спешит делиться своими знаниями со мной.»
В гостиной раздались шаги, Вера выключила будильник и встала. Неспеша выбрала свежую рубашку, оделась, расчесалась, слушая как визитер ходит по кухне и гостиной, судя по шагам, это опять была Эйнис. Когда вышла, Вероника убедилась, что угадала — блондинка стояла в своей любимой позе, одной рукой держась за дверцу открытого холодильника, а вторую уперев в бок, и пристально изучала полки с едой. Когда Вера вошла, Эйнис обернулась и выдала длинную ехидную фразу на каком-то странном языке с обилием шипящих и свистящих.
Вера тихо прыснула и вспомнила, что Двейн вчера принес ей мыслеслов, поговорил о господине министре, качая амулет на цепочке, потом сболтнул лишнего и смылся, унося цацку с собой. Она улыбнулась Эйнис и пропела:
— Доброе утро, — увидела, как округлились черные глаза блондинки и тихо рассмеялась, показала на свою шею и сделала пальчиками шаги, уходящие в сторону портала. Эйнис ахнула и спросила:
— Шен?
— Двейн, — качнула головой Вера. Блондинке, вроде бы, полегчало, она повздыхала, потом указала ладонью на холодильник и недовольно пробурчала что-то, Вера заинтересованно заглянула внутрь, пожала плечами и изобразила непонимающую улыбку. Эйнис зло скривилась и закатила глаза, показала руками что-то непонятное, Вера старательно хмурила брови, изображая тугую, её веселил этот процесс. Блондинка воздела руки к потолку, рыча что-то негодующее, Вера старалась не улыбаться, но Эйнис все равно увидела, что ей смешно, высказалась в пространство, нервно потопала ногами и убежала в портал. Вероника тихо рассмеялась и вздохнула:
— В этом определенно есть свои плюсы.
Открыла холодильник, взяла себе очередной кривоватый бутерброд и пошла за стол. Подумала, слышит ли её министр Шен… подумала, будет ли глупо пожелать ему доброго утра… решила, что разговаривать со стенами — это уже клиника, села за стол и открыла свои иероглифы.
Пролистала книгу по истории, удивилась, как мало страниц осталось, доела бутерброд, облизала пальцы, вытерла о штаны и опять взялась переписывать, решив сегодня обязательно добить до конца. Солнце поднималось, на улице становилось всё более шумно, Вероника бойко строчила иероглифы, тихо напевая под нос, а потом перевернула последнюю страницу и отложила кисть, с довольным видом складывая руки на груди.
«Кто бы мне теперь это все перевел, вот ещё вопрос.»
Перевернула страницу и стала рассматривать карту на форзаце, только теперь она изучала не только рельеф и границы, но и надписи — за время, проведенное за переписыванием, иероглифы стали восприниматься по-другому, она многие из них запомнила, потому что они часто встречались, у других запомнила какие-то повторяющиеся детали, отметила, какие обычно пишутся подряд, с каких начинаются столбики.
На карте часто встречались одинаковые иероглифы в названиях рек, все названия портов начинались с одного и того же символа, названия провинций тоже в начале имели один и тот же иероглиф, а второй всегда менялся. Рассматривая карту, она зацепилась взглядом за один из иероглифов, попыталась понять, почему он привлек её внимание, через время отбросила вариант, что уже видела этот символ в книге — она много символов видела в книге, причина не в этом.
«Что с ним не так? Где ещё я могла его видеть?»
Она взяла чистый лист и медленно перерисовала этот подозрительный иероглиф, откинулась на спинку кресла, рассматривая листок и пытаясь растолкать ленивую память.
«Я его точно уже видела. Где?»
Вариант с рынком она тоже отбросила. Хорошо покопавшись в памяти, Вера точно подсчитала, сколько вывесок на цыньянском видела на рынке — ровно одну, Барт сказал, что это начало восточных рядов и им там делать нечего, Вероника мазнула взглядом по уходящим вдаль пестрым палаткам и отвернулась.
