А вдруг моему вечно лезущему на рожон министру сейчас сильно не до того, чтобы прослушивать мою квартиру? И что тогда?»
За дверью раздался скрип пилы, который трудно с чем-то перепутать, грубый мужской голос рявкнул: «Осторожнее, мать твою, я сказал угол, а не полстола! Если повредим заказ, нас самих распилят!». Вера закрыла глаза и достала из-за пазухи стеклянную трубку, провернула, ещё раз. Ноль эффекта.
«И что дальше? Попытаться найти того парня, который меня на повороте обогнал? Не мог же он далеко уйти.»
Она тихонько спустилась по ступенькам, вышла на улицу, потопталась у парадного входа, высматривая знакомые лица среди прохожих. Ноль.
От бешеного сердцебиения становилось жарко, она расстегнула куртку, как обычно ощутив под левой рукой кобуру.
«Пойти туда самой? Это глупо и опасно. Их минимум двое, а может, и больше. Но они заберут чертежи. А если я пойду, то может быть, мне ничего и не будет. Может же такое быть?»
Она подняла голову, рассматривая крыши и своё окно. Ни с какой крыши знакомые мальчики в масках ей не помахали. А вот в окне гостиной мелькнул какой-то силуэт. А может, показалось от нервов.
«Если обойти дом и зайти со двора… а потом подняться по стене на третий этаж… я ведь это, альпинистка, можно даже сказать, скалолазка. Я смогу. И у меня в спальне открытая фрамуга, я пролезу. А потом как-нибудь очень тихо, шепотом… Черт, а если они оставили кого-то проследить за дверью, а я тут торчу, как памятник нерешительности? Надо отсюда убираться в любом случае.»
Она нервно поправила воротник и пошла обходить дом. Со стороны двора был небольшой скверик с лавками и высокими деревьями, осеннее солнце уже давно скатилось с зенита, желто-красные листья деревьев освещались только на верхушках, внизу уже была тень. Людей во дворе не было, как на заказ, а по серой стене дома вился дикий виноград, багровый, с темно-синими мелкими ягодами и благословенно-толстыми побегами, он вгонял когти между плитами облицовки и крепко хватался за каждый карниз и любую выступающую деталь.
«Надеюсь, что крепко.»
Вероника решительно перебросила ремень сумки через шею, сняла туфли и сунула их сзади за пояс штанов, которые привыкла надевать под юбку, для тепла. Юбку тоже сняла, скрутила в жгут и обвязала вокруг талии.
«Если свалится — сама виновата, она мне все равно никогда не нравилась.»
Подошла к стене и на пробу вцепилась пальцами в шов между гранитными плитами, пальцы вошли на фалангу, не дальше.
«Ну что ж, тут всего три этажа. Я справлюсь. Ведь справлюсь?»
Задрала голову, глядя на недосягаемо далекий подоконник, обозвала себя дурочкой и трусихой, которая не знает, чего хочет. Убрала руку и опустила вниз, восстанавливая кровоток, задумалась.
«И чего мне больше не хочется, стоять тут и чувствовать, что меня опять все бросили, или пойти туда и потом выслушивать от господина министра, как глупо я рисковала?»
О третьем варианте она старалась не думать. Если она получит по голове от грабителей, то виноват будет тот, кто так хреново организовал охрану, а не она, которая просто спокойно себе пришла с рынка домой. Какая, в сущности, разница, через дверь она пришла или через окно?
Вариант «упасть с третьего этажа и свернуть себе шею» она отбросила с великолепной небрежностью, уверенно считая, что пришла в этот мир не для того, чтобы позволить себе так бездарно сдохнуть.
«У меня получится, я брала стенки и покруче. Вперёд.»
Когда решение оформилось в конкретный план, волнение как рукой сняло, сердце забилось часто, но ровно и уверенно, как на тренировке. На этот раз она вцепилась в стенку и сразу полезла, приноравливаясь нащупывать пальцами щели между плитами и не особенно надеясь на виноград. К тому же, виноград к третьему этажу заметно истончился и выглядел ненадежным. Когда замерзшие от по-осеннему холодных плит пальцы стали неметь, она уже клещом вцепилась в карниз окна своей спальни. Здесь было отчетливо слышно грохот в квартире, Вера уселась на карниз, осторожно растерла дрожащие руки, прислушалась к налитым мышцам ног.
«Всё нормально, отдохну минут пять и ещё столько же смогу.»
С высоты третьего этажа было хорошо видно соседние крыши, никого там не было. Ещё несколько раз повернув глупую стеклянную трубочку, Вера нервно убрала её назад за пазуху, вздрагивая от холодного стекла и ощущая подступающую истерику. Ей было обидно и одиноко. Опять.
«Возьми себя в руки, тряпка, ещё ничего не закончилось и даже не началось. Сейчас ты дашь ногам отдохнуть, дашь рукам успокоиться и согреться, потом пролезешь внутрь и дашь просраться тем, кто осмелился мусорить у тебя в доме. А потом дашь чертей министру Шену. И только потом закроешься в ванной и будешь реветь, не раньше. Ясно? Собралась и пошла.»
Мысленно отдав честь самой себе, Вера медленно встала на подрагивающие ноги и согнулась, упираясь лопатками в нависающий откос, просунула руку в щель фрамуги, больно прижала створку, нащупывая замок, нашла и открыла, опуская до упора. Петли заскрипели, заставив зажмуриться, но внутри этого, похоже, никто не заметил. Вера сняла с шеи сумку и аккуратно бросила на кровать, туда же полетела юбка, которая, вопреки надеждам, не развязалась, а потом куртка, просто потому, что она стесняла движения и добавляла объемов.
«Сначала ноги. Нет, сначала — оружие.»
Вероника медленно выбралась обратно на карниз, достала из кобуры револьвер, провернула барабан — три патрона из шести. На шее болтался обездвиживающий амулет, которым она ни разу не пользовалась, но отличник-Барт так подробно и много ей рассказал, что она все запомнила.
«Развернуть книжечкой от себя, открыть, закрыть — ничего сложного. Вот только для этого нужны две руки, черт.»
Рядом висел черный камешек амулета «купол тишины», Вероника беззвучно рассмеялась — министра она баюкать хотела, посмотрите на неё, мечтательница.
«А прыгать на свою кровать из окна, как грабитель, не хотела?
А придется.»
Повернув амулет в положение «включено», она опять спрятала его под рубашку, выдохнула и, вцепившись мертвой хваткой в край рамы, стала задирать ногу на уровень фрамуги.
«Не пропустите! Только сегодня в нашем цирке! Вероника Зорина и шпагат над пропастью! Смертельный номер, выполняется без страховки! Спешите видеть!»
Замерзшие до полной потери чувствительности ноги не хотели гнуться, пальцы, вымазанные в давленых виноградинах и пыли, скользили по карнизу. Когда она наконец протиснула свою самую весомую часть на ту сторону и уже точно поняла, что не упадет с третьего этажа, ей внезапно стало страшно от осознания того, куда она залезла. За стеной ходили мужчины, минимум трое, пинали мебель и ругались. Вера змеёй скользнула внутрь и опять схватилась за револьвер и амулет одновременно. За стеной раздалось:
— Ну нету, блин! Куда его можно было засунуть?
— В спальне смотрели?
