— Из борщика? — ахнул Барт, — разве можно?
— Это Верина кухня, детка, — высокомерно протянул министр, — здесь всё можно.
Вероника заметила как вздрогнул Двейн, когда министр назвал её по имени, больше никто, вроде бы, не заметил. Барт продолжал возмущаться, министр наворачивал тефтели, а Двейн смотрел в тарелку и задумчиво улыбался.
Они доели второе, Вера стала накрывать чай и блинчики, Двейн вымыл посуду, не слушая возражений Веры. Министр от чая отказался, сказав, что ему сегодня предстоит ещё много чая и при этом так загадочно посмотрел на Веру, что она глупо засмущалась и ничего не ответила. Двейн мигом засобирался и утащил с собой Барта, а тот вообще ничего не успел сообразить и с перепугу забыл свои бутерброды.
Вероника, внезапно оставшаяся наедине с министром за столом, накрытым на четверых, почувствовала себя как-то неуютно, подняла на министра укоряющий взгляд:
— Зачем вы их выгнали?
— Уже половина второго, — криво улыбнулся он, — это вы завтра выспитесь, а у меня утром тренировка.
— Они блины даже не попробовали, — вздохнула Вера, убирая лишние чашки и тарелки, министр махнул рукой:
— Мы им оставим. Чуть-чуть. Может быть. — Вера молча качнула головой и выключила закипевший чайник, министр улыбнулся: — Мне северский.
Она достала банку и с тяжким вздохом высыпала последний чай, закрыла и поставила на место. Залила кипятком и с удовольствием вдохнув аромат, прошептала под нос:
— Господи, я даже не знаю его названия… как я буду искать его на рынке?
— Он называется «Светлый бор», — усмехнулся министр, — и на рынке его не купишь. Там можно купить похожий «Ясный бор», но я думаю, вы отличите, там много чего не хватает.
— Ладно, будем пробовать новое, — обреченно кивнула Вера.
— Вы говорили, что хотите прогуляться по восточным рядам? — Вера подняла брови и кивнула, министр выбирал блинчик и не смотрел на неё, она сказала:
— Двейн мне не рекомендовал.
— Но вы хотите?
— Хочу.
— Я могу организовать вам эту прогулку, но у меня есть несколько условий. Вы наденете то, что я выберу, сделаете прическу, как я скажу, пойдете по маршруту, который я составлю, и будете обращаться к торговцам на «ты».
Он наконец выбрал блинчик и вопросительно посмотрел на Веру, она поморщилась:
— Это некультурно.
— Что именно?
— Обращаться ко всем подряд на «ты».
— А к кому культурно? — криво улыбнулся он, возвращая блинчик на блюдо, она стала наливать чай и перечислять:
— К друзьям и членам семьи; к тем кто младше и к ровесникам; к близким людям, одноклассникам, сотрудникам… — задумалась, пожала плечами, — это трудно так конкретно сформулировать. Обращение интуитивно выбирается, исходя из того, как человек себя держит, как выглядит. Если к простому как табуретка человеку обратиться на «вы», он может почувствовать себя неуютно, а если высокомерному и отстранённому снобу начать тыкать, то это испортит отношения сразу и навсегда.
— К Двейну вы сразу обратились на «ты».
Вера пожала плечами, поставила на стол чашки и села:
— Он примерно моего возраста.
— Он младше меня на два месяца, — усмехнулся министр. Вера вытаращила глаза и ахнула:
— Двейну тридцатник?!
— Угу, — министр довольно кивнул, взял чашку, улыбнулся, — а вы думали, сколько?
— Какая разница, — вяло отмахнулась Вера, тоже выбирая блинчик. — А доктору сколько?
— Полтинник скоро будет, — он увидел, как она подняла брови, и с улыбкой пожал плечами: — Маги хорошо сохраняются. Барт может, наверное, лет сто пятьдесят прожить.
— Круто, — вздохнула Вера, потом прикусила губу и понизила голос: — А у доктора имя есть? Я никогда не слышала, чтобы к нему обращались по имени, а спросить неудобно.
— Есть, — министр рассмеялся, кивнул, — его зовут Касим. Но проблема в том, что в его боевой группе был ещё один Касим, тоже маг. И чтобы их не путать, Дока стали звать Доктор, это кличка, она была у него задолго до того, как он стал врачом. У него просто дар, как у Барта телепортация, только у Дока побочный эффект всех заклинаний — регенерация. Он без усилий заживляет раны у всех вокруг себя, без разбора свой/чужой, ему это даже мешало, потому что потом иногда приходилось эти раны опять вскрывать, чтобы почистить. Ему сразу говорили, что с таким талантом надо учиться на медика, но он хотел быть боевиком, точно как Барт.
— А почему стал врачом тогда?
— Женился, — вздохнул министр, — на решительной даме, которая поставила условие, что не выйдет за него, пока он не получит мирную профессию. Он быстро переучился и остался в разведуправлении.
— Ясно, — она помолчала и спросила: — А зачем обращаться к торговцам на «ты»?
Он помолчал, как будто собирался с силами, осторожно сказал:
— Скоро бал, вам придётся общаться с людьми, с которыми до вас общалась Лика. Я ближе к дате принесу вам записи, чтобы вы знали свою легенду.
— Какую легенду? — мрачно взялась за висок Вера. — Что вы придумали? И какое отношение это имеет к торговцам с рынка?
— Самое прямое. — Он выровнялся, стал прокручивать в руках чашку. — Торговцы и ремесленники — средний класс, ниже них только крестьяне, рабочие и рабы. Аристократы выше, и ко всем, кто ниже, обращаются на «ты». Вы, по легенде, дочь богатого землевладельца, состоящего в дальнем родстве с правящей династией…
— Господи, какой династией?! — Вера схватилась за голову, — я же рассказывала вам про революцию, демократию…
— Я помню, — он мрачно поднял ладонь, она медленно выдохнула и замолчала, он продолжил, — но давайте сойдёмся на том, что мне виднее, как вам будет лучше жить в моём мире. Слушайте и запоминайте. Вы аристократка. И не спорьте, это откроет вам все двери, поможет заниматься, чем вы захотите, и выйти замуж, за кого захотите, хоть за шаха, хоть за короля.
У Веры внутри прокатилась волна нехорошего напряжения, она прикусила губу и отвернулась, он продолжил:
— Ваш отец владеет землёй, богатой рудой, углём и камнем, можете рассказать про свой карьер, раз уж вы о нём так много знаете. Ваша мать никогда в жизни не работала. Вы сами тоже никогда в жизни не работали.
— Откуда у меня тогда полная голова технических знаний?
— Вы учились сами, по книгам.
— Ясно, — Вера отмахнулась, положила на тарелку надкусанный блинчик и взялась за чашку двумя руками.
— Дальше, — продолжил министр, — вы были замужем.
— Да ладно, — саркастично фыркнула Вера.
— Так надо, — вздохнул он, — иначе вас будут считать либо легкомысленной, либо больной. В вашем возрасте нужно быть замужем.
