Она отодвинула тонкий кожаный ремешок, врезавшийся в шкуру возле уха, поскребла ногтями под ним. Конь попытался прижаться головой к её пальцам сильнее, наклонился и пошел на неё боком, Вера рассмеялась, на секунду теряя равновесие и хватаясь за его шею.
— И вы платили деньги, чтобы поездить верхом? — с сомнением спросил министр.
— Платила, — вздохнула Вера, поглаживая пальцами бархатный нос коня, — три раза в жизни. По пять минут.
— А как вы тогда решились на него вскочить, если не умеете ездить?
— Жить захочешь — и динозавра оседлаешь, — вздохнула Вера, осмотрелась в поисках другой темы и спросила: — Надолго мы тут?
— Не особенно. Мы ждём сигнала. Если номер сработал, то сидим здесь, пока всё не закончится, если нет — опять прыгаем на коня и идём на второй круг.
Веру передёрнуло от этой перспективы, он заметил, усмехнулся:
— Так вы всё-таки боитесь лошадей?
— Мне просто не нравится такой способ передвижения, постоянно кажется, что я вот-вот упаду.
— Я же вас держу, — насмешливо улыбнулся он, она скорчила рожицу:
— Вы сами так когда-нибудь ездили?
— Нет.
— Попробуйте, — фыркнула она, он пожал плечами и промолчал. Оставшийся без внимания конь медленно обошел министра Шена со спины, навис над ним с невинным видом, как будто просто решил тут постоять, потом резко хватанул его зубами за плечо, отпрыгнул на всех четырёх ногах, как козлёнок, и ехидно заржал, довольный собой. Вера стояла с открытым ртом, министр шипел ругательства и щупал плечо, посмотрел на охреневшую Веру и ненатурально улыбнулся:
— Это он так играется, — повёл плечом и поморщился, повернулся к коню: — Сволочь ты неблагодарная.
Конь запрокинул голову и заржал, министр буркнул:
— Сам такой!
— Вы давно вместе? — спросила Вера, он закрыл один глаз, задумался на секунду и ответил:
— Пятнадцать лет. В его понимании — всегда.
— Ого, — Вера по-новому посмотрела на внимательно слушающего коня, — как его зовут?
— Бес. — Министр посмотрел на коня, ещё раз потёр плечо и громко заявил ему: — Сокращение от «бестолочь»!
Конь возмущенно подпрыгнул передними ногами, как будто топнул, тихо заржал и осторожно, боком, пошёл к министру, тот делал вид, что ничего не замечает, но улыбался очень загадочно. Бес подкрался к нему со спины, наклонился и стал щипать губами за волосы, Вера таращила глаза и зажимала себе рот ладонью, чтобы не засмеяться, вытягивающий губы конь выглядел уморительно. Министр смотрел на Веру и тихо посмеивался, потом оттолкнул морду коня:
— Всё, ладно, отцепись, — конь попытался укусить его за ухо, министр пихнул его плечом, — хватит… ай!
Бес всё-таки сжал зубы, отпрыгнул и пошел по улице, высоко подкидывая ноги и мотая головой с зажатой в зубах прядью волос. Вера всё-таки рассмеялась, министр изобразил укоризненный взгляд, но тоже улыбнулся:
— Это он мне мстит за то, что я давно его не брал, соскучился. Давайте сядем, а то он мне покоя не даст.
Он кивнул на ступеньки, Вера пошла за ним, рассматривая стену внимательнее. Судя по всему, здесь когда-то были ворота, но потом их заложили, не тронув высокие ступеньки и богатую арку, украшенную изображениями деревьев и цветов. На месте ворот теперь был барельеф, молодая женщина в струящейся одежде, она просто стояла ровно, сложив руки под грудью и опустив глаза. Министр заметил Верин взгляд и сказал, садясь на ступеньки:
— Это храм Ра Ни, цыньянской богини утешения. Когда-то здесь были боковые ворота, но храм расширили и эта стена стала задней, а по канону здесь не должно быть дверей, их заложили.
— Ясно, — Вера тоже села, но сразу же развернулась и опять стала рассматривать изображение женщины, — это она?
— Да.
— Красивая.
Он тоже обернулся, пожал плечами и опять стал смотреть на коня, бродящего вдоль противоположного забора. Бес нашел место, где ветки деревьев пролезли между прутьями, поднялся на задние ноги и обрывал губами желтые листья. Вера тоже засмотрелась на его выкрутасы, залюбовалась великолепным сложением и точностью движений, краем глаза увидела, как министр бросил на неё короткий взгляд и заулыбался ещё самодовольнее, она улыбнулась ему:
— Ну? — Он сделал подчеркнуто непонимающее лицо, она хихикнула: — Ну давайте, хвастайтесь, я же вижу, как вас распирает.
Он попытался прикинуться, что его вовсе даже и не распирает, в глазах мелькнуло: «уговори меня», Вера изобразила самого благодарного в мире слушателя:
— Так вы его с детства воспитывали?
Министр помолчал, постепенно надуваясь от гордости, потом посмотрел на коня, на Веру и сказал:
— Я вывел эту породу. Назвал Ларнский Верховой. Ларн — это конезавод. Мой. — Вера подобрала челюсть, министр тихо рассмеялся, пожал плечами, — и именно поэтому меня взбесило желание Эйнис иметь пони. Я владею лучшим конезаводом в стране, одним из лучших в мире, я могу достать ей самого лучшего в мире коня, самого сильного, быстрого и выносливого. А она хочет пони! — он раздраженно развел руками. — Вы бы видели глаза начальника рынка, когда я поднял его в половине первого ночи и потребовал пони. Ему понадобилось всё его самообладание, чтобы не рассмеяться прямо при мне. — Он укоризненно посмотрел на Веру, которая сама с трудом сдерживала смех, вздохнул и указал на Беса: — Объясните мне, чем он хуже пони?
— Он большой и сильный, — с улыбкой вздохнула Вера.
— Это плохо? — риторически фыркнул министр.
— Для маленькой девочки — да, — с извиняющимся видом кивнула Вера, министр перестал улыбаться, она ещё тише продолжила: — Пони маленький, он не представляет опасности, маленькая девочка может его гладить, обнимать, играться с ним и не бояться, что он неловким движением собьёт её с ног или сделает больно. Пони не для того, чтобы на нём ездить, он просто… компенсирует дефицит ласки в жизни. — Вера замолчала, вдруг подумав, что это она первая тогда попросила пони. И теперь поздно говорить, что она пошутила. Бросив короткий взгляд на министра Шена, она увидела, что он задумчиво смотрит на своего Беса. Он усмехнулся и дернул щекой:
— А я всё думал, чего она его постоянно моет?.. Ездить на нём ещё рано, он маленький, так зачем его каждый день чистить и расчесывать, косы заплетать… — Он тихо невесело усмехнулся, покачал головой: — Дефицит ласки?
Она кивнула и опустила глаза:
— В моём мире для этого заводят маленьких собак. У вас есть маленькие собаки?
— Дворняги, — кивнул он, показал руками размер, Вера качнула головой:
— Совсем маленькие, меньше кошки.
— Не проще кошку завести?
— Нет, кошка — это другое. Кошки слишком самодостаточны, большинство из них даже не скрывает, что им плевать на хозяина. Отношения человека и кота — это симбиоз двух эгоизмов, кот позволяет себя гладить за еду, но если ему будет неприятно, может и поцарапать. А человек гладит кота тогда, когда ему нужно расслабиться и снять напряжение, а в остальное время не обращает на него внимания, это устраивает обоих. А собака это совсем другое, она любит хозяина, она на это генетически запрограммирована. И если одинокой женщине хочется, чтобы кто-то встречал её у порога, смотрел влюбленными глазами и полностью от неё зависел, она заводит собаку. Можно завести большую, но здесь та же проблема — большая опасна, она может испортить мебель, чтобы с ней гулять, нужно одеваться в то, в чем не жалко упасть. Она может вывалять в грязи, испортить прическу и переломать ногти, просто от избытка радости. А с маленькой собачкой можно гулять на каблуках и с маникюром, а если что, её не тяжело взять на руки.
