— Нет, — она выпрямилась и отложила пинцет, достала из кармана амулет, положила на стол и тут же согнулась от ударивших по сознанию красок мира.
— Что — нет? — с раздражением поинтересовался министр, Вера глубоко вдохнула и с трудом ответила:
— Я не могу заниматься вашими ранами в этой штуке, я ничего не вижу.
— У вас отлично получается, — возразил он.
— Нет. Я смогу так, — она сама была не уверена в этом, но полна готовности попробовать ещё раз. — Я убрала что смогла, оставшаяся грязь слишком мелкая.
— Попробуйте воду, если достаточно остыла, намочите полотенце и смойте остатки грязи.
— Хорошо. — Она опять протёрла руки, тронула воду и обмакнула в неё полотенце, отжала над шеей министра, замерев от волны боли, но быстро взяла себя в руки и повторила. Через время ей удалось справиться с собой, она осторожно смыла кровь и грязь со всей его спины, стало отчётливо видно, где раны уже напухли и воспалились, кожа схватилась кое-как, в некоторых местах очень криво, она понятия не имела, что с этим делать.
— Вроде бы, чисто, — с досадой на собственную криворукость сказала Вера, — только начало воспаляться кое-где, там, похоже, осталась грязь, но оно уже заросло.
— Режьте.
Она вздрогнула всем телом, министр обернулся через плечо, невесело улыбнулся на одну сторону и кивнул:
— Давайте, чем раньше, тем лучше.
— Здесь надо шить, а не новые дырки делать, — неуверенно попыталась шутить Вера, — может, вы всё-таки найдёте себе нормального врача?
Он улыбнулся ещё ироничнее:
— Вера, знаете, почему у меня в отделе врач, повар, бухгалтер, завскладом и прочие вспомогательные работники — сплошь непрофессионалы? — Она промолчала, неспособная даже подбросить реплику, он ответил себе сам: — Потому что я всегда предпочту проверенного дилетанта непроверенному специалисту. Режьте, хуже вы точно не сделаете.
Она тихо выругалась под нос и опять стала протирать руки, когда её внезапно озарило запоздалой мыслью. У неё есть обезболивающее, местного действия, не наркотическое, не вызывающее аллергии, не так уж много, но есть. Она настолько крепко вбила себе в голову, что её вещи больше не её, что уже даже не думала о них, а стоило бы.
— В вашем мире есть лидокаин? — медленно спросила она, министр обернулся:
— Нет, что это?
— Обезболивающее. У меня в сумке есть.
— Не вздумайте тратить на меня лекарства вашего мира, они бесценны и принесут вам… Вера!
Она уже шла в спальню.
Открыла самый дальний ящик, куда специально спрятала с глаз долой жалкие остатки своего мира, взяла пакет за углы и вытряхнула над кроватью, быстро перебрала коробки и банки, взяла две и вернулась в библиотеку, невинно улыбаясь министру, с порога заявившему:
— Не вздумайте. Вера, вы не понимаете…
— Я всё понимаю. Оно местное и без побочных эффектов, — она сняла крышку и уже прицелилась распылителем, но остановилась и нахмурилась: — Главное, чтобы у вас не было какой-нибудь неожиданной реакции на него. Надо пробу сделать. Дайте руку.
— Нет.
Он запрокинул голову, непреклонно глядя ей в глаза и умудряясь даже сидя казаться выше неё.
— Вера, не смейте так глупо тратить свои будущие деньги. К тому же, если это действительно такое хорошее обезболивающее, наши академии драться за него будут, заплатят гору золота за каждую каплю, а потом на его основе сделают лекарства нового поколения, которые помогут всему миру. Вы не можете лишать весь мир такого шанса.
Она на миг заколебалась, но потом посмотрела на ряд ампул и полную банку спрея, качнула головой:
— Если им хватит капли, то ничего страшного, если мы чуть-чуть потратим.
— Нет, — он развернулся, от его резкого движения Вера опять задохнулась от боли, он взял её за запястье, не давая поднять руку с банкой, заглянул в глаза: — У вас всё отлично получается. Продолжайте, мне не больно.
«Дзынь.»
В её памяти вспыхнул кадр из полузабытого сна, наложился на реальность и они почти совпали — его обнажённая грудь, раны на плечах, потёки розовой воды, запёкшаяся кровь в уголке рта, слова: «Мне не больно, продолжайте»…
— А мне больно, — хрипло ответила Вера, обвиняюще посмотрела ему в глаза, — вы готовы покупать мне драгоценности, но не хотите купить лекарство?
Он обречённо закрыл глаза, отвернулся и беззвучно выругался, опуская голову, опёрся локтями на стол и взялся за виски, шёпотом бормоча под нос:
— Теперь она ещё и сенс, великие боги, что я вам сделал… хотя, я достаточно сделал. — Полуобернулся и спросил громче: — Что вам нужно?
— Руку дайте.
Он молча завёл руку за спину, она брызнула спреем на запястье и отставила банку:
— Ждём. Вообще на него редко бывает аллергия, но на всякий случай. Если будет чесаться, напухать — говорите.
— Зачем вы носите с собой обезболивающее?
— Домой купила, для гигиенических процедур.
— Какие процедуры настолько болезненны?
— Ужасно неприличный вопрос, — косо усмехнулась Вера, опускаясь на колени за его спиной, чтобы поближе изучить самые проблемные раны.
— Настолько неприличный? Имейте в виду, нам придётся написать развёрнутый отчёт по каждой вашей вещи, выставляемой на аукцион — состав, материалы упаковки, предназначение, любая мелочь. Так что вы всё равно расскажете.
— Офигенно, — мрачно поджала губы Вероника, представляя, как будет объяснять ему, что такое прокладки, тампоны и презервативы; рассказывать, зачем носит с собой мужские трусы, футболку с бэтменом и кружевные чулки; а на десерт устроит рекламу омолаживающего крема, антицеллюлитной маски, полосок от чёрных точек и воска для эпиляции зоны бикини.
«Прелестно. Познакомимся поближе. Это именно то, чего так нехватает нашим отношениям, да.»
— Как рука? — мрачно спросила Вера.
— Без изменений. — Он полуобернулся и сказал с долей веселья: — Почему вас так смутила перспектива описи имущества?
Она выразительно подняла бровь и бросила на него взгляд «совсем дурак или прикидываетесь?», он тихо рассмеялся и отвернулся, Вера собралась с силами и взяла из пачки ампулу, стала нервно щёлкать по ней ногтем. Шприцы она не купила, о чём сейчас сильно жалела, хотя и сомневалась, что сможет сама сделать укол — обычно ей всё делал косметолог, она даже не смотрела. С трудом сломав ампулу, Вера с сомнением посмотрел на край и накрыла отверстие сложенным бинтом, стала сквозь него лить лекарство прямо в рану, маленькими каплями, начиная с самых глубоких ран. Осторожно проверяла эффект кончиками пальцев, капала ещё. Результат оказался совсем не таким сильным, как она ожидала, но вариантов не было. Наконец она взяла нож, ещё раз протёрла водкой, беззвучно поминая всех богов и демонов, и вскрыла самый опухший нарыв. Оттуда хлынул поток грязной крови, опять стало больно, она очищала раны одну за другой, лила обезболивающее ручьём, открыла вторую ампулу.
