Вера предположила:
— Наркотики?
— О, да. В империи опиумокурильни полностью легальны, они есть везде, где есть люди, даже в маленьких городах. В столице это вообще самый прибыльный бизнес, его держат очень богатые и влиятельные люди, и посетители там на том же уровне, там притоны — это целые дворцы, с антиквариатом, садами и бассейнами, в подвале курят, на первом этаже едят и пьют, на втором играют в азартные игры, или во что-нибудь опасное, типа "черного короля", на третьем комнаты и девушки, все очень дорого. В обслуживании этих дворцов армия вышибал, свои артисты, свой банк, который выдает кредиты и собирает долги, это огромная система. И когда люди, владеющие этой системой в столице империи, увидели такое непаханное поле в Оденсе, они быстренько направили туда деньги и людей, чтобы занять нишу. И таких умных там оказалось много, они сразу же начали выяснять, кто тут главный, там стрельба была чуть ли не каждую ночь. А полиция Оденса туда вообще не ходила, цыньянцы настроили навесов и галерей, проходы получились такими узкими, что во многих местах даже всадник не пройдет, в стране был бардак, жалобы от патрульных просто игнорировались, никто не хотел лезть в это, и цыньянцы все больше борзели. Образовались свои группировки, несколько имперских, несколько местных, которым не нравилось, что они вроде как приехали в чужую страну начинать новую жизнь, а тут началось то же самое, что было там, откуда они уехали. В империи есть негласный договор между правительством и бандитами, они друг друга поддерживают и стараются сосуществовать мирно, к всеобщему благополучию. А в Карне цыньянские бандиты внезапно оказались предоставлены сами себе, из-за постоянных разборок бизнес шел плохо, и одна из группировок решила обратиться к властям за помощью в наведении порядка.
Вера слушала это все как какой-то дикий вестерн, министр заметил выражение ее лица и невесело усмехнулся:
— Думаете, в вашем мире не так?
— В моем мире преступников в тюрьмы сажают.
Он рассмеялся:
— И нет наркотиков? И притонов нет? И вышибал, которые долги с особо азартных собирают?
Вера пожала плечами, министр усмехнулся:
— Вы просто не сталкивались. Это есть везде, люди везде одинаковые. Люди всю свою историю пытаются найти баланс между желанием вести праведную безопасную жизнь и своей скотской природой, которая требует аморальных вещей. Закон — это прекрасно, но бывает так, что он вступает в конфликт с реальной жизнью, и тогда нужен какой-то спускной клапан, который поможет решать проблемы и при этом поддерживать порядок. Люди по природе своей нуждаются в "состоянии измененного сознания", человек, который целый день отпахал на тяжелой работе, хочет куда-нибудь пойти и расслабиться, чтобы эта усталость и стресс не накапливались и не вылились потом во что-то более серьезное. Аристократы расслабляются, созерцая прекрасные сады и слушая талантливых артистов — так принято считать, хотя это неправда, я видел аристократов, которые те еще скоты, когда уверены, что им это сойдет с рук, но для вида они все периодически показательно "наслаждаются" поэзией и живолисью. А низшие касты расслабляются под громкую музыку, алкоголь и наркотики, и пока они могут это получить, они будут работать и не будут бунтовать. Моряки, которые приходят в порт после месяца дисциплины, тоже хотят хорошей еды, выпивки и женщин, и если они не найдут это в порту и за деньги, то пойдут искать в город и возьмут бесплатно. В империи пытались закрывать бордели — мигом растет статистика изнасилований, ограблений и убийств, так что это разумный компромисс.
— В моем мире проститутки легализированы, у них есть свой профсоюз, трудовой стаж и пенсия.
О том, что это не везде в ее мире, она скромно умолчала. Министр рассмеялся:
— Здорово. Но в Оденсе это не сработает, если какой-нибудь правитель решит поставить проституцию на законное основание, он потеряет уважение и приобретет какое-нибудь смешное прозвище, которое останется в истории навсегда, испортив репутацию всему его роду. Этого не будет, даже если каждый по отдельности понимает, что так будет лучше, все вместе будут это показательно осуждать, просто для репутации. Это все равно, что предложить легализировать двоеженство
— весь верховный совет выступит против, хотя там у всех любовницы, но все делают вид, что их не существует. Всюду вранье, — он сел, налил себе еще вина, предложил Вере, она протянула бокал. Они выпили, Вера попыталась вернуть его к теме:
— Так что, бандиты обратились к властям за помощью в борьбе против других бандитов?
— Ага, — он допил, улыбнулся, — к Даррену пришли, он официально был в отставке, но продолжал работать с родными оденскими бандитами, его все знали. Он предвидел, что Георг пойдет в отрыв, когда получит корону, и предвидел, что это рано или поздно кончится, поэтому не уезжал и активы в столице не продавал, ждал. И когда бандиты созрели для диалога, он пошел к Георгу и провел с ним воспитательную беседу, с цифрами, по поводу всей его политики и ее результатов. Георг повыделывался немного, но в итоге признал свое полное фиаско и попросил Даррена вернуться на пост. А Даррен связался со мной и предложил мне поработать по специальности, — он загадочно улыбнулся, Вера спросила:
— И какая у вас специальность?
— Экономика и юриспруденция, — невинно улыбнулся министр. — Я приехал в Оденс под чужим именем, изучил перспективы разных кандидатов на сотрудничество, немного с ними посотрудничал как частное лицо, высказал Даррену свои соображения, на основе своего опыта работы с такими же структурами в столице империи, он мне дал добро на небольшую реорганизацию, и профинансировал. Я набрал команду, со всеми пообщался, и постепенно построил в цыньянском квартале мирное общество на основе взаимного уважения и братства, с четкой иерархией и работающей системой наказаний за самодеятельность.
Вера улыбнулась и качнула головой:
— Если безобразие нельзя прекратить, его надо организовать и возглавить?
— Именно, — сверкнул зубами министр, — только я не возглавлял, я не люблю руководящие должности. У меня был талантливый протеже, которого я подобрал на свалке в восточных рядах, я его финансировал, инструктировал и поддерживал, он не знал, кто я. Потом узнал и два дня со мной не разговаривал — он всем сердцем верил, что мы друзья, и что я помогаю ему из благородных порывов. Трогательный мальчик, чем-то на Барта похож, — он задумался, помолчал и опять улыбнулся Вере: — Но он это пережил. Жизнь в цыньянском квартале наладилась, я им помог договориться с аналогичной структурой Оденса, все стали жить мирно и счастливо. А я прямо оттуда пошел в министерство, потребовал у Даррена свою команду, с которой порядок в цыньянском квартале наводил, мы стали работать по другим проектам, так же тихо и интересно. Откапывали Карн из той ямы, в которую его загнал Георг.
Он замолчал, Вера поняла, что его мысли опять уплывают в неприятную сторону, спросила:
— Так в министерство вы сами пришли или вас пригласили?
— Да в гробу я его видал, — поморщился он, — мне отлично работалось без официального оформления, я решал интересные задачи и вел себя как мне нравится. А потом заметил, что ниточки от очень разных задач уходят в одни и те же места, и пришлось лезть туда тоже. И там я откопал самое большое преступление Георга Шестнадцатого против своей страны.
