— Почему? — он открыл глаза, она иронично улыбнулась:
— Вы же говорили, что изучали медицину?
— А, — он кивнул и опять закрыл, перевернулся на бок, подставляя другое место. — Так что за НЗ-ящик?
— Комплект самого необходимого, на случай, если я попаду в дикий лес и мне придется там выживать.
Он открыл глаза и посмотрел на нее с сомнением в ее адекватности, она рассмеялась, кивнула:
— Когда я была маленькой, мне очень нравились книги и фильмы про выживальщиков, типа как люди переживают кораблекрушение и попадают на необитаемый остров, или падает самолет где-то в джунглях, и группа туристов должна как-то выжить и добраться до цивилизации. Мне все время снилось, что я так вляпаюсь, и перед тем, как в первый раз в жизни сесть в самолет, я написала завещание, тщательно изучила маршрут полета и те природные зоны, над которыми мы теоретически можем упасть, чтобы точно знать, что мне понадобится, чтобы там выжить. Наивняк на самом деле, если самолет падает, то он почти 100 % разбивается так, что там выживших быть не может, там даже трупы с трудом идентифицируются. Но мне хотелось верить, что уж я-то точно мягко приземлюсь и буду прорываться к цивилизации, и что я должна быть подготовлена. В первую поездку я взяла с собой вот такой вот плотный брикет, там даже мини- радиостанция была, потом НЗ-сумка постепенно худела, я выкладывала самое тяжелое и то, без чего можно обойтись, в итоге остались только леска с крючком, универсальный нож, аптечка, линза, компас, солнечная батарея и спички.
— Леска с крючком? — пораженно прошептал министр, — вы умеете ловить рыбу?
Вера пафосно задрала нос:
— Я умею не только ловить рыбу, я умею ловить то, на что ловят рыбу, умею выбирать правильное место и время, и могу сделать удочку из хлама, который можно найти на берегу реки, вот только лески и крючка там не найти, поэтому я ношу их с собой.
— Вы правда ловили рыбу своими руками?
— Я ловила офигенную рыбу, на любом выезде на пикник первая рыба почти всегда была моя, у меня хорошая реакция.
— Я думал, вы меня уже ничем не удивите. Никому не говорите, что вы когда-либо в жизни ловили рыбу или хоть рядом стояли с рыбаками, это считается грязной работой, аристократы видят рыбу только на тарелке.
— Глупые ваши аристократы, в моем мире даже соревнования по рыбной ловле проводятся, даже среди аристократов, это считается круто.
— Никому, ни единой душе.
— Ладно.
— Но вообще хорошо, что у вас есть этот комплект, покажете потом поподробнее. — Хмыкнул, обернулся к ней, ухмыльнулся: — Неужели старый Тонг боялся попасть на необитаемый остров?
— Может, он просто сформулировал как-то так, типа не хочет сидеть голодным ни при каких обстоятельствах.
Министр рассмеялся, перевернулся на другой бок и опять уткнулся в ее живот, сотрясаясь от смеха и тихо шепча:
— Боги, компас и линза, это надо…
— Как весело, да, давайте поржем над выживальщицей, которая вместо острова попала в другой мир. Была бы у меня радиостанция с собой, вы бы не смеялись.
— У нас есть радио.
— Что?! И вы до сих пор сидите без телефонов?
— Зачем вам так нужны телефоны?
Она огрызнулась:
— Чтобы позвонить и сказать: "Сорян, на обед не приду, на меня тут колонна упала, ниче серьезного, но задержусь".
Он перестал улыбаться и Вера прикусила язык, отвела глаза, опять увидела кадры с забинтованным и обожженным Сантом, стало жутко, открыла глаза, спеша видеть настоящее и не думать о прошлом или будущем — все хорошо, все в порядке, он здесь…
— Bepa… — он медленно поднял руку, она свою убрала подальше, посмотрела ему в глаза и перехваченным от напряжения голосом сказала:
— Не посылайте ко мне Двейна, если опаздываете. У меня микро-сердечный приступ каждый раз, когда вместо вас приходит он. Поберегите мои нервы, они и так уже ни к черту.
Он тихо прокашлялся, посмотрел на нее и мягко, очень тихо сказал:
— Это нормальная практика, посылать слугу к госпоже перед тем, как самому к ней идти. Слуга выясняет обстановку и докладывает, готова ли госпожа принять гостя, и если госпожа в гневе, то слуга получает первую лавину, а когда приходит господин, дама уже спокойнее, и может быть, ей даже стыдно, что она сорвалась на слугу, и с господином она ведет себя тише.
— Пипец система, — мрачно усмехнулась Вера.
— С вами это не работает, я уже понял. И от Двейна устал уже выслушивать. Когда- то, когда я сомневался, идти ли с травмой, он мне сказал — если бы меня так ждали, я бы и без ног приполз.
Вера крепко зажмурилась и отвернулась, было стыдно, но с другой стороны — что уже скрывать? Все уже все знают, поздно смущаться. Но смущало это все равно ужасно.
— Он рассчитывает на вашу помощь с невестой, — неловко улыбнулся министр, отвел глаза, перестал улыбаться, Вера тихо сказала:
— Он не знает?
— Никто не знает. И пусть это так и остается. Я решу этот вопрос сам.
— Как хотите, — она стала рассматривать карандаш, через время опять запустила его в волосы министра Шена, стала медленно перекладывать блестящие пряди, они играли цветом — черная сторона, белая сторона, ржаво-красный блик, как трехгранный клинок, множество длинных, гибких клинков…
Он закрыл глаза, постепенно расслабляясь, на лице оставалось напряжение, где-то в глубине, но кожа разгладилась, Вера отодвинула с лица все волосинки и теперь просто рассматривала его, под новым углом это оказалось неожиданно интересно, как будто она видит его в первый раз. Внутреннее напряжение постепенно отпускало, взгляд скользил по линиям его лица, находя эти линии внезапно идеальными, его хотелось рисовать, хотя она не умела рисовать, но была уверена, что при наличии лекал и линейки справится — он удивительно правильный, каждый угол, каждый изгиб, она постепенно пришла к мысли, что на ее коленях спит идеальный человек, пятый элемент, совершенство. Спустя столько времени после знакомства, она вдруг рассмотрела его потрясающую, неправдоподобную красоту. Закрыла глаза, попыталась себя успокоить и убедить, что это кажется, что на самом деле это игра воображения опытного тридешника, привыкшего любую форму описывать математической функцией, но открыв глаза, опять потерялась в геометрической гармонии его лица — зачем спорить с очевидными вещами? Глупость какая. Было ощущение, что она рассматривает идеально ограненный драгоценный камень, и сколько ни ищет, не может найти изъянов, ни малейшей неточности…
— Господин?
Он открыл глаза и наваждение рассеялось.
Шаги Двейна приблизились к двери, голос звучал смущенно, но непреклонно:
— Это срочно.
— Иду, — министр сел, потянулся к глазам, но Вера успела хлопнуть его руке и сунуть платок, он беззвучно шепнул то ли ругательство, то ли спасибо, вытер глаза и встал, вышел в библиотеку. После секунды тишины вернулся и мрачно сказал:
