Махнув рукой на торт, она включила чайник, взяла два блюдца и стала расставлять сэкономленные кусочки, добавила на них пару завитков крема, заменила чай на горячий и с пафосной торжественностью поставила на стол два блюдца:
— Это мне, это вам, — протянула министру ложку: — Сами?
— Нет, — замотал головой он, — у меня лапки, нет-нет.
Она изобразила лицом "лентяй и фантазер", положила ложку и пошла за еще одной, когда вернулась, на его блюдце было пусто.
— Где торт? — округлила глаза она.
— Если я скажу, вы не поверите, — сделал честные глаза министр.
— Да конечно! Лапки у кое-кого загребущие сильно.
— Там есть еще кусочек, — он указал глазами на последний, который она хотела отдать Двейну. Вера возмущенно прищелкнула языком, но торт подала, села за стол и попробовала свой кусочек. Министр не шевельнулся. Она посмотрела на него, сделала удивленные глаза:
— Что? Лапки все, устали?
— Лапки… не предназначены для ложки. Я безмолвно требую.
Она отложила свою ложку и взяла его, стала его кормить, поинтересовалась:
— Ну как?
— Отлично. Но сахара я бы все-таки добавил.
— Я уже добавила.
— Да? Мало, наверное.
— Ничего не слипнется?
— Пока прецедентов не было. Но чаем можно и запить.
Она подала ему чай, отпила своего, взяла еще кусочек торта. И услышала шаги в библиотеке и веселый голос короля Георга Шестнадцатого:
— Есть кто дома?
Вера подняла глаза на министра, беззвучно изображая губами: "Упс…"
Он встал и молча вышел из комнаты, она пошла за ним.
4.33.4 Визит короля
В библиотеке горел свет и топтался с корзиной фруктов в руках король, рассматривая ботинки, весь глянцево-блестящий, небрежно элегантный, слегка смущенный и чем-то очень довольный. Напротив него мрачной матовой статуей застыл министр Шен, с таким видом, с которым обычно пытал Барта, а Барт изображал детюшечку, которая говорит, что больше не будет, а сама будет.
— Привет, — Вера подошла ближе, король посмотрел на нее с широкой улыбкой:
— Вера, как давно я…
Она беззвучно ахнула, подняла руку и закрыла ему глаза.
В голове с диким треском ломались шаблоны, пытаясь совместить несовместимое, она пыталась верить своим глазам и не могла — глаза говорили ей, что ее ладонь лежит на лице министра Шена, молодого, кудрявого и светлокожего, а здравый смысл требовал повернуть голову и посмотреть на настоящего министра, взрослого и смуглого. Она послушала здравый смысл, подняла глаза и встретилась взглядом с темными раскосыми глазами, которые так капитально сбили ее с толку, что кроме них она умудрялась вообще ничего не видеть. А стоило бы. Опять повернувшись к королю, она приложила воображаемую линейку к подбородку, к линии челюсти, к скулам, к губам…
"Где были мои глаза все это время?!"
Король улыбнулся шире и она чуть руку не отдернула от ощущения, что прикасается к министру Шену, так, как никогда не прикасалась, и вряд ли посмеет в ближайшее время.
— Я же говорил, — мрачно процедил министр, Вера дернулась от мозголомного ощущения, что голос министра раздается далеко от министра, отвернулась и услышала ироничный голос короля:
— Ты опять оказался прав, как всегда, черт… Почему ты всегда прав?
— Потому что думаю головой, — с презрением выплюнул министр, глядя на короля, Вера перестала над собой издеваться и убрала руку, король смущенно улыбнулся:
— А я чем?
— Хотелками.
Король с хитрым видом улыбнулся Веронике, развел руками:
— Прости, он запретил тебе говорить. Я бы не стал делать из этого тайны, но кто я такой?
Она не нашлась с ответом, сознание разделилось на два уровня, ближайший из которых застыл в ступоре, а глубокий и беспокойный лихорадочно перелопачивал личные дела стоящих рядом мужчин и находил между ними новые тайные тропки.
Король понаблюдал за ее лицом, хихикнул и развернулся к министру Шену, разводя руками:
— Ну что ж, тебе пора, дорогой мой господин министр, ты так долго не давал нам встретиться, что теперь нам нужно много времени. Я подарок принес, — он опять повернулся к Вере и протянул ей здоровенную корзину с фруктами, она взяла, с трудом нашла свой голос и кивнула:
— Спасибо.
— Не засиживайтесь, — процедил министр.
— Мы сами разберемся, — с ноткой издевки пропел король. Министр сказал самую малость громче, но как-то так, что у Веры от его ответа поднялись дыбом волосы на затылке:
— Если в без десяти десять ты не будешь стоять с той стороны портала, в без пяти я тебя вышвырну.
— Страшный какой, — издевательски-ласково шепнул король, — иди давай.
— Я предупредил.
У Веры опять плечи передернулись от его ответа, она почувствовала его взгляд и подняла глаза, министр молча посмотрел ей в глаза несколько секунд, чуть поклонился и ушел в портал.
И она медленно выдохнула, ощущая себя так, как будто из ее тела вынули тысячу крохотных иголок, сняли десяток жгутов и по венам наконец-то свободно потекла кровь.
— Ты правда не догадывалась? — шутливо улыбнулся король, склонил голову к плечу, от чего блестящие волосы упали на лицо, вызывая желание их поправить, Вера как загипнотизированная изучала его зубы, подбородок, нос, брови…
Он тихо рассмеялся, жмуря свои светлые до прозрачности глаза, и Вера в первый раз подумала, что это не король похож на министра, и не министр на короля, это они оба похожи на воина, держащего свод храма Вариуса.
Крепко зажмурилась и схватилась за голову, с тихим стоном пытаясь уложить это в голове, посмотрела на короля и прошептала:
— Мне постоянно казалось, что он на кого-то похож, но я все глаза сравнивала.
— Он похож на него больше, чем я, — печально улыбнулся король, — поэтому он больше его любил, всегда, даже не скрывал этого. Но корону передать не захотел, и Шек меня за это ненавидит, всю жизнь. Пойдем присядем, я разведу огонь и расскажу тебе долгую печальную историю одной супружеской измены, а ты угостишь меня чаем и тем, что так аппетитно пахнет. А потом вина выпьем, там на дне лежит, я боялся, что Шен отберет, спрятал.
Она кивнула и побрела в кухню, Георг пошел к камину, Вера некстати подумала, что они утащили оттуда кресло, а назад не вернули…
На кухне стояли брошенные чашки и теневые куски торта, стол выглядел как место преступления, только желтыми лентами обтянуть осталось. Она пощупала заварник — горячий, еще на две чашки хватит. Достала две новые чашки, посмотрела на старые — из одного сервиза, того, о котором министр говорил, что в нем нет двух одинаковых предметов. Появилось криминальное желание взять его чашку, со стола, с недопитым чаем, которым поила его она, потому что у него лапки.
