— Не люблю кубики, — смущенно улыбнулся Двейн, — если в моей тарелке ровные красивые куски, то у меня ощущение, что я ем чужое. — Вера изобразила выпадающие от шока глаза и он объяснил: — Когда я служил на кухне, то все ели из одного котла, просто в разное время. Еда для господ и слуг готовится одинаковая, только всякие деликатесы подаются дополнительно, а простые блюда, вроде супа или риса, готовят на всех. Когда все только приготовлено, сразу подают господам, им выбирают лучшие куски, красивые и ровные, потом придворным и слугам высокого ранга, им выбирают из того, что осталось, но тоже выбирают. А поварятам и низкоранговой кухонной прислуге достаются остатки, то, что сломалось или подгорело. Еду с целыми кусками я ел только из тарелки господина, два раза в жизни.
— Хм… — Вера задумалась, как раз дочистила картошку и стояла рассматривала ее.
— А как ты относишься к треугольникам? — обернулась, Двейн хлопал глазами, она добавила: — Звезды, может быть? Кружочки?
Двейн впал в ступор и даже с выражением лица пока не определился, зато министр поднял голову и ехидно улыбнулся:
— Расширение сознания, братишка? Что ты думаешь о звездах в супе? Давай, учись мыслить роскошно — суп для выздоравливающих, со звездами, эксклюзивно для тебя.
На плите закипела кастрюля, и Вера подумала, что сейчас добьет беднягу. Сняла крышку, аккуратно выловила ложкой луковицу, разрезанную в виде лотоса, повернулась к зрителям и интригующе позвала:
— Двейн? Хочешь, магию покажу?
Он вроде бы очнулся, неуверенно кивнул и с сомнением посмотрел на луковицу. Вера открыла шкаф с мусорным ведром и балетным движением отправила луковицу в мусор.
У Двейна отпала челюсть. Вера улыбнулась и шепнула:
— Я знаю, что ты не любишь лук.
— Откуда? — неверяще выдохнул Двейн, министр выглядел слегка озадаченным, похоже, он не знал.
— Ты его на край тарелки откладываешь, а потом съедаешь весь, как лекарство. Предпоследним, чтобы можно было чем-то заесть. — Он зажмурился и опустил голову, Вера изобразила вопрос к потолку: — Зачем есть то, что не нравится?
— Что мне дают, то я и ем, — терпеливо объяснил Двейн.
— Идеальный муж. Но не особенно счастливый. В мире так мало вещей, которые мы можем полностью контролировать, так зачем лишать себя хоть одной из них? Время, в которое ты родился, семья, страна, климат, правительство, мода — все решается без тебя, но содержимое своей тарелки ты можешь выбирать сам, не хватало еще есть то, что не нравится. Ты со мной согласен?
— Я не могу выбирать, что есть, — медленно, как умственно отсталой, сообщил Двейн, — я ем в столовой. И Булат меня сильно не жалует, я не знаю, почему.
— Он не любит цыньянцев, — тихо сказал министр, — они ему много крови попортили в конфликте на У-Фэйе, ты тут ни при чем.
— Он воевал на У-Фэйе?
— Больше года, как раз перед перемирием. И документы подписывал он лично, а на следующий день у них сменилось правительство и они напали, после этого он комиссовался, и до сих пор, когда об этом перемирии вспоминает, трястись начинает. Он разговаривает не особенно доброжелательно, даже со мной, но он сам это за собой знает и борется, в деле он отнесется нормально, можешь обращаться.
— Да? Буду знать, — они замолчали, Вере не нравилась эта мрачная атмосфера и она решила ее развеять:
— Ну так что, возвращаясь к вопросу о звездах — делаем? Можешь их разломать, если не понравится.
Двейн опять попытался впасть в ступор, но под давлением всеобщего внимания сдался и кивнул:
— Давайте попробуем.
— Отлично. А мясо можно тебе? Не жирное?
— Я думаю, нельзя. Вообще надо у Дока спросить, но лучше не рисковать.
— Ладно, я тогда для бульона положу, но тебе не подам без благословения Дока, — она стала разбирать пакет с продуктами, достала курицу и взялась за нож.
— Кстати, о благословении, — министр неохотно поднялся и стал собирать с пола свои бумажки, — Док очень просил вас благословить его лично, он научился как-то по-особенному это благословение использовать и стал вообще чудеса творить, прогноз по Лике сейчас куда более оптимистичный, чем был утром, а судя по скорости, с которой поправляется Двейн, Сант тоже скоро будет в полном порядке. Когда на нас мост упал, Док сильно перепугался и побежал искать вас на пятую квартиру, не нашел и перепугался еще сильнее, мне пришлось врать ему, что вы в гостях. А после ситуации с музеем он опять туда пошел и опять вас там не было, он начал что-то подозревать. Я не хочу говорить ему правду, он пока сам под подозрением, так что вам придется либо принять его на пятой, либо сходить к нему в лазарет, там добавилось потерпевших, им всем не помешает ваше благословение.
— Что случилось?
— Да ничего серьезного, обычное столкновение доверчивости с хитромудростью. — Вера обернулась, удивленно глядя на министра, он усмехнулся: — Дуэль, несанкционированная, Артур подрался с Эриком, причины я пока не выяснял, не до того было. Травмы ерундовые, но поставить их на ноги хотелось бы побыстрее, у меня еще десяток легкораненых после ситуации с мостом, пол-отдела в лазарете, магов мало, а они еще друг другу морды бьют.
В библиотеке раздались быстрые шаги, вошел Барт и радостно раскинул руки:
— А вот и я! Соскучились?
— Конечно, — фыркнул Двейн, Барт осмотрел его и уважительно кивнул:
— А ты хорошо устроился. Еще и супчик варится, да? — схватил крышку, заглянул в кастрюлю и скис: — Я рано пришел? Может, тебе помочь?
— Не надо! — хором буркнули Двейн с министром, Вера рассмеялась и кивнула за спину:
— Присядь, через двадцать минут будем кушать. Как ты относишься к звездам и треугольникам?
— Нормально, я геометрически индифферентен, — он выдвинул табуретку, поставил на нее ногу и упер руки в бока: — А я вам не рассказывал про свой супер-опыт! Сейчас расскажу. — За столом застонали, Барт проныл: — Вера еще не слышала!
— Что там за опыт? — она положила в кастрюлю кости, отодвинула мясо и стала возиться с картошкой, Барт вдохновенно завел:
— В общем, у меня есть теория, что магия шаманок и жрецов — это никакое не божественное вмешательство, а просто такой вид магии, особый, и что если его хорошо изучить, то от него можно будет защищаться и даже использовать. Но мне никто не верит. А тут я недавно обнаружил, как Верино благословение увеличивает магический резерв и плотность контроля над плетением заклинаний, и если резерв измерить нельзя, то плотность контроля — четкая цифра, ее даже прибором можно засечь, но только если это артефакт. И короче я провел опыт… Что ты делаешь? — он подошел к столу, потянулся к картошке, которую Вера аккуратно нарезала звездами, она шлепнула его по руке:
— Лапки мыть, потом к еде тянуть!
— Пошел мыть, — покорно кивнул маг и утопал в ванную. Из-за стола поднялся министр Шен, подошел, постоял у Веры за спиной, медленно глубоко вздохнул и вернулся на место.
