— Я правда думала, что дело в челке!
Двейн прыснул и закрыл рот рукой, министр зажмурился, Барт шепотом спросил:
— А что значит "условие поставил"?
— Либо секс, либо расстаемся, — объяснила Вера.
— Так можно?! — вытаращился Барт, она неодобрительно ухмыльнулась:
— В травматологию попасть "так можно". Хотя некоторые девочки ведутся, особенно неуверенные в себе и обделенные вниманием.
— Откуда ты узнал? — тихо спросил министр Двейна, парень изобразил сдержанное неодобрение, посмотрел на Веру, на министра, медленно сказал:
— Вы в последнее время так заняты… делами министерства, что некоторые вопросы с низким приоритетом… упускаете. Я решил взять их на себя, как ваш верный заместитель, все по должностной инструкции.
Министр поморщился и промолчал.
Барт дочистил морковку и вручил ее Вере, вернулась Эйнис, села на табуретку Барта в центре кухни, задумалась. Вера спросила:
— Как будешь отмечать?
— Что? — переспросила Эйнис с таким видом, как будто Вера издевается, та развела руками:
— Ну как же, избавление от козла надо отметить. В моем мире мы шли с подружками в ресторан в таких случаях, или в пиццерию, в крайнем случае можно в суши-бар. Иногда еще в клуб на лейдиз найт, но это только если козел был прям очень вонючий. И главное, что платит за гулянку та подружка, которой козел больше всех не нравился, потому что ее радость больше, чем у окружающих. Если подружки были с ним не знакомы, то приходилось платить самой, так что обычно мы знакомим подружек с парнями, так выгоднее.
Эйнис фыркнула, покачала головой, спросила:
— Что такое "пиццерия"?
— Ресторан, в котором готовят пиццу, такой здоровенный открытый пирог с копченым мясом, сыром и всякими другими начинками, на выбор — от овощей до ананасов, очень вкусно и атмосфера там шумная и свободная, без пафоса, едят руками, так что можно расслабиться.
— Прикольно. А "лейдиз найт"?
— Это особый день в клубах, для девочек. Клуб — это специальное красивое место, куда приходят выпить и потанцевать, по выходным еще посмотреть шоу, обычно там выступают бармены и танцоры, разные, в экзотических костюмах. В "день для девочек" танцуют красивые мальчики, почти голыми, и им суют деньги в трусы, — Вера захихикала, глядя на лица Эйнис и Барта, решила не оборачиваться к столу, улыбнулась Эйнис: — У вас такое есть?
— Насколько я знаю, нет, — осторожно сказала Эйнис, пытаясь перестать таращить глаза, зажмурилась и покачала головой: — Это какой же должен быть впечатляющий козел, чтобы так отмечать избавление от него?
— О, козлы бывают такие, что хрен избавишься! — округлила глаза Вера, — в бассейне со стриптизерами я отмечала только одного, и больше я так, слава богу, не встревала, остальные легче прошли.
— А ну? — заинтересованно выпрямилась Эйнис, Вера показала язык и сосредоточилась на вырезании звезд из морковки, Эйнис потребовала: — Нет уж, давай колись, что это было за копытное, и что он такого делал, что ты не могла от него избавиться?
— Да там я сама виновата, по большому счету, — вздохнула Вера, — я ему сказала, что ценю в людях упертость и умение добиваться своего. Я это вообще по другой причине сказала, и тогда даже не думала, что мы второй раз увидимся, мы случайно познакомились, он был сильно старше, я его вообще как ухажера не рассматривала.
— Насколько старше? — заблестела глазами Эйнис, Вера прищурила один глаз:
— Лет на десять. Мы познакомились в парке возле моей работы, я обычно ходила туда обедать с подружкой, но в этот раз пошла одна, лавочек мало, ко мне подсел мужчина, тоже обедал, ну и мы заговорились. Я люблю потрындеть за жизнь с незнакомыми людьми, там такого можно наслушаться. Люди часто вываливают случайным попутчикам или соседу в очереди чуть ли не историю своей жизни, семейные секреты, всякие мистические случаи. Потому что, пока ты не знаешь имя собеседника, он ощущается как что-то ненастоящее, мимолетное, в большом городе этого человека можно больше никогда не встретить, так что это безопасно и легко. И короче мы с ним проболтали весь обеденный перерыв, о жизни, о внезапных поворотах судьбы и об умении не прогибаться под обстоятельства. А там напротив офиса здание строилось, большая такая стройка, красивая, у меня ее из окна офиса видно, я знала, что эту стройку несколько раз замораживали из-за косяков с законами, но она все равно двигалась. И я сказала ему, что вот, напротив нас прекрасный пример того, как проект растет вопреки обстоятельствам, и рассказала, как мне нравится это здание, оно необычное такое, прикольной формы. А он оказался хозяином фирмы-застройщика, мы посмеялись, попрощались и я пошла работать. А он меня после работы встретил.
— До дома провожал? — мурлыкнула Эйнис, Вера вздохнула:
— Сначала провожал, потом на машине возил, я пыталась от него отделаться и сказать, что у меня есть парень, но он узнал, что я вру, и продолжил провожать. Очень настойчиво. У меня тогда никого не было и не хотелось, но он так прилип, что я через время смирилась. А кризис наступил, — она задумалась, вспоминая, нервно улыбнулась: — Он купил новую машину…
— Что это?
— Такая железная штука, в которой ездят очень быстро, типа карета, только самоходная, на бензине. Нормальные люди себе покупают простую и одну, ездить, а богатые покупают крутые и много, выделываться. Он купил вторую или третью, стоимостью примерно в мою зарплату лет за сто пятьдесят. И приехал на ней меня встречать с работы и хвастаться. Я в ней устроилась удобненько и ноги на приборную панель закинула, а он сказал: "Ноги убери".
Эйнис фыркнула и рассмеялась, Вера скорчила рожицу, пару раз особенно сильно рубанула морковь, фыркнула:
— Ну а я сказала: "Сам на ней катайся" и пошла пешком. Он за мной ехал до самого дома и сигналил как дебил, извинялся, пытался меня затащить обратно в машину и положить мои ноги на любое место, какое мне только захочется, но для меня первое слово дороже второго, первое всегда искреннее. Я не села. Он на следующий день приехал на старой машине, но в нее я тоже не села, сказала — прощай, наша встреча была ошибкой. Он не понял.
Она высыпала звезды в кастрюлю, попробовала бульон, досолила и оперлась о стол, вытирая руки.
— Он стал брать измором. Приезжал меня встречать, провожал пешком, я с ним не разговаривала, вообще рот не открывала. Он стал возить мне подарки, всяких мутантских плюшевых медведей и горы роз, я это все игнорировала, даже в руки не брала, у меня этих медведей, — она поморщилась, — пылесборники, их даже в детские приюты не берут, приходится в семьи раздавать.
Министр рассмеялся и потер лицо, она буркнула:
— Не смешно! Это проблема. Избавиться от медведя очень сложно, а держать в доме еще сложнее, а их все постоянно дарят, как будто подарков других нет. "Пусть он напоминает тебе обо мне", — собезьянничала Вера, закатила глаза: — Я блин через полгода не буду помнить твое имя, а медведь никуда не денется. Задолбали, фантазии ноль. Все делают одно и то же — медведи, цветы, стихи, серенады…
