— Тогда почему это повод для зависти?
— Я тебе не завидую!
"Дзынь."
Эйнис вытаращилась и рот раскрыла от шока, Вера сама удивилась — она действительно думала, что ночью звенели наручные часы министра Шена, а выходит, он поставил здесь новые.
"Когда только успел."
Она иронично улыбнулась Эйнис и вздохнула:
— Какой противоречивый у вас мир. И какая гибкая мораль. Удивительно.
— В твоем вообще морали нет! — крикнула Эйнис и бросилась вон из комнаты, унося с собой мятое постельное и халат министра Шена. Вера с сожалением посмотрела на ободранную голую кровать, закончила с прической и пошла в библиотеку.
Закончила нумеровать вещи, описала вслух и письменно еще несколько штук, когда в портал вошел парень с корзинами и поклонился:
— Госпожа.
Что-то в его голосе заставило ее удивиться, но парень был незнакомый и больше ничего не сказал, поставил корзины и уставился на нее. Она кивнула:
— Спасибо.
Он еще раз поклонился и продолжил на нее таращиться, как будто она зажала чаевые, она вежливо улыбнулась:
— Еще что-нибудь?
Он молча помотал головой, продолжая есть ее глазами, Вера положила карандаш и выровнялась, молча требуя говорить или проваливать. Парень сдался и осторожно спросил:
— Вы правда святая?
Вера подняла брови, закрыла глаза, медленно глубоко вдохнула, посидела так пару секунд, посмотрела на парня и улыбнулась акульей улыбкой:
— Спросите у господина министра.
Парень мигом сделал постную мину, низко поклонился и вышел. Вера усмехнулась — посылательство к министру, похоже, равнялось посылательству к черту.
"Удобно, надо запомнить."
Она продолжила перебирать вещи, но через время поняла, что мысли далеко.
"А может, сказать Доку правду? Что никакая я не святая, что это он сам каким- то образом сделал."
Но он сделал это не сам, усилие было приложено очень конкретное, но что это была за сила — хороший вопрос.
"Должен же хоть кто-то в этом мире знать ответ."
Маги не знают, жрецы… Марк сказал, что не знает, но когда взял ее руку, то помолодел.
"А когда я тронула руку Ра Ни, она меня пригласила. И я к ней приду, чтоб я сдохла, приду."
Приняв решение, она попыталась вернуться к своим лотам, но стало так лень, что она бросила и пошла разбирать корзины с новыми вещами. В одной корзине лежало цыньянское платье из плотной темно-зеленой ткани, бирюзовый пояс и светло-зеленая короткая курточка, вышитая таким количеством жемчуга и драгоценных камней, что Вере плохо стало от мысли, что ей придется в этом ходить по улице. А ей придется, на улице похолодало резко и ощутимо, карнки переоделись в пальто и шляпы, цыньянки стали носить вот такие же тяжелые платья с теплыми курточками, в прошлый раз она видела на рынке узкоглазых дам с меховыми воротниками, и подумала, что министру надо еще спасибо сказать, что не прислал ей меха.
Второе платье было голубым, с желтым поясом и синей курточкой, вышитой желтыми топазами и таким количеством золота, что она всерьез задумалась о том, что ее в этом похитят.
"Это неприлично, неужели он не понимает? Почему он это делает?"
На самом дне корзины лежало скромное сиреневое платье, украшенное только легкой вышивкой, настолько тонкое, что наверное, его можно было бы пропустить через кольцо с пальца. К нему шла накидка-болеро из невесомого белого кружева, это платье ей понравилось больше всех, сразу же захотелось подобрать к нему украшения, и Вера решила не откладывать.
Пошла копаться в шкатулке, выбрала очень подходящие серьги из белого золота со светлыми аметистами и голубыми топазами, такую же заколку для волос и пару колец — цыньянки их по одному не носили. Развесила платья в своем шкафу, перебрала старые вещи, сортируя их на "полный отстой", "так себе" и "терпимо", ей ничего не нравилось, вообще, она не представляла, в чем будет ходить на всякие официальные встречи после бала.
"Ладно, будем решать вопросы по мере поступления ответов."
Хотела достать спрятанный вчера в тумбочку пояс министра Шена, но выдвинув ящик, обнаружила на его месте "часы истины".
"Забрал? Вот так вот втихаря, как вор? Ох и нравы тут у них…"
Задвинула ящик и пошла обратно описывать вещи, по дороге стащив из кухни круассан.
"Если я буду безвылазно сидеть в четырех стенах и жрать, то очень скоро так растолстею, что не влезу в эти платья. Надо хотя бы зарядку начать делать, хоть какую-нибудь."
Тело по утрам действительно ныло, требуя нагрузки, этот прыжок через лето лишил ее организм обычной встряски в виде месяца бега по пересеченке, в рамках подготовки к походам, и двух месяцев самих походов, так что внутри она как бы хотела побегать по холмам, а снаружи выл осенний ветер, навевающий жажду пледа, чая и анабиоза.
"Интересно, я сильно заржавела за зиму?"
Покрепче стиснув в зубах круассан, она сняла юбку и туфли, потянулась всем телом, размялась и медленно села на шпагат, скользя носками по паркету. Получилось, мышцы немного тянуло, но не существенно, она встала, сменила ногу и села еще раз, тоже получилось.
"Растяжка — это всегда было легко, фигня, это не показатель."
Попытки отжаться от пола, поприседать, стать на мостик со стойки и подняться дались тяжелее, но тоже терпимо.
"А теперь самый четкий тест."
Она выровнялась, долго выбирала самое ровное место на паркете, нашла, собралась и медленно поднялась на носочки, так же медленно поднимая руки. Вытянулась как струна и застыла — ноги задрожали почти сразу.
"Вот тебе и показатель, Верочка, ленивая ты жопа, а могла бы заниматься, для этого ничего не нужно, только чуть-чуть свободного пола и пятнадцать минут времени, но нет, мы предпочитаем валяться на диване с книжечкой, и вот итог."
В голове возник незабвенный голос тренера — "Тянемся-тянемся, не забываем расслабляться и дышать, медленный вдох…"
…и мир медленно засветился золотом.
Она потеряла концентрацию и чуть не упала, сердце колотилось сильно и весело, не от страха, а как будто бы от азарта, как будто ее сорвали с матча в баскетбол, на котором они почти победили.
"Что это было?"
Глупый вопрос — она знала, что это было, она это уже видела, прошлой ночью.
"Эта сила как будто растет."
Вера сменила позу и опять закрыла глаза, пытаясь выполнить противоречивое задание тренера — одновременно и расслабляться, и держать позу, и дышать, у этой резиновой заразы все отлично получалось, но у Веры всегда в чем-то одном из трех был недобор.
Золотая вуаль охотно явила себя во всей красе, она клубилась вокруг, такая медленная и гармоничная, что у Веры даже мышцы дрожать перестали, внутри вдруг поселился такой покой, что на какое-то время она перестала ощущать тело, как будто медленно погружается в темную воду, а вокруг светящимся планктоном кружится золотая вуаль…
