– Плохой пес! – резко крикнул я, перекатившись на другую сторону кровати. – Нет! Фу! Марш к себе! – яростно командовал я. – Иди спать! Иди ложись!
Но было уже слишком поздно. Волшебство пропало, вернулась перспектива ухода в монастырь.
Вольно, солдат.
На следующее утро я позвонил врачу и назначил дату кастрации Марли. Я продумал все: если у меня не будет секса до конца моих дней, то и у него тоже не должно быть. Доктор Джей сказал, что мы можем завезти Марли к нему до начала рабочего дня, а забрать вечером по пути домой. Через неделю мы так и сделали.
Пока мы с Дженни собирались, Марли весело кидался на стены, предчувствуя предстоящую поездку. Ему любое путешествие приносило радость, независимо от того, куда мы направлялись и на сколько. Вывезти мусор? Без проблем! Сходить в магазин за молоком? Я к вашим услугам! Я начал испытывать угрызения совести. Бедный и не представлял, что мы ему уготовили. Он доверял нам, думая, что хозяева всегда поступают правильно, а мы тайком задумали лишить его мужской силы. Может ли предательство быть более вероломным?
– Иди сюда, – поманил я его, тут же перевернул на спину и энергично почесал его живот. – Все не так уж плохо. Ты потом поймешь. Секс слишком переоценивают. – Но даже я, все еще расстроенный собственными неудачами, что преследовали меня последние две недели, не верил себе. Кого я пытался одурачить? Секс – это потрясающе. Секс – это невероятно. Бедная псина скоро лишится самого замечательного удовольствия на свете. Бедная псина… Я чувствовал себя ужасно.
Но я почувствовал себя еще хуже, когда на мой свист, как обычно, Марли выскочил из дома и запрыгнул в машину, слепо веря в то, что я не сделаю ему ничего плохого. Воодушевленный, он был готов к самому невероятному путешествию. Дженни села за руль, а я устроился на пассажирском сиденье. По привычке Марли балансировал на своих передних лапах на консоли, тыкаясь носом в зеркало заднего вида. Поэтому каждый раз, когда Дженни тормозила, он упирался мордой в лобовое стекло, что, однако, его совсем не беспокоило. Он ехал на переднем сиденье автомобиля с двумя своими лучшими друзьями. Может ли жизнь преподнести подарок лучше?
Я опустил стекло, Марли подвинулся вправо, наклонился надо мной, пытаясь уловить уличные запахи. Вскоре он полностью переместился ко мне на колени, поерзал и начал просовывать нос в узкую щелку приоткрытого стекла с таким усердием, что при каждом вдохе ему приходилось фыркать. А, ну почему бы и нет, подумал я. Это была его последняя поездка в качестве полноценного мужчины, и глоток свежего воздуха был самой незначительной услугой, которую я мог ему оказать. Я опустил стекло ниже, чтобы он мог высунуть в щель морду. Это доставило ему столько удовольствия, что я решил открыть окно еще шире. Вскоре он высунул наружу уже всю голову. Его уши хлопали на ветру, а язык свисал из пасти так, словно он хотел вылакать городской воздух. Боже, он действительно был счастлив.
Пока мы ехали по Дикси-хайвэй, я рассказывал Дженни, как плохо мне из-за предстоящей операции Марли. Но только она заговорила о чем-то, наверняка не имевшем отношения к моим тревогам, я заметил, больше с любопытством, чем со страхом, что обе передние лапы Марли свесились из окна машины. Вот уже и его шея, и частично плечи тоже высунулись наружу. Ему не хватало только защитных очков и шелкового шарфа, а так – ни дать ни взять, пилот времен Первой мировой войны.
– Джон, я волнуюсь, – сказала Дженни.
– Он в порядке, – ответил я. – Он просто хочет подышать свежим…
В этот момент передние лапы Марли соскользнули, и стекло уперлось ему в подмышки.
– Джон, держи его! Держи его!
Прежде чем я успел что-то предпринять, Марли соскользнул с моих коленей и стал вылезать из открытого окна несущейся машины. Его зад повис в воздухе, а задние лапы болтались в поисках опоры. Он делал решающий рывок. Единственное, что мне удалось в этой ситуации, – ухватиться левой рукой за его хвост. Дженни резко затормозила, несмотря на оживленное движение. Пес вывалился почти полностью и повис вверх тормашками, удерживаемый за хвост. Я сидел в такой неудобной позе, что не мог задействовать вторую руку. Марли бешено перебирал передними лапами по асфальту, будто бежал по дороге.
Дженни остановилась, сзади образовалась пробка, слышались гудки.
– А теперь-то что?! – заорал я.
Я застрял. Я не мог втянуть его обратно в окно. Я не мог открыть дверь. Я не мог действовать правой рукой. И я не осмеливался отпустить Марли, потому что он наверняка бы прыгнул на дорогу под колеса кому-то из разозленных водителей. Я вцепился в хвост Марли, уткнувшись лицом в стекло всего в нескольких сантиметрах от его огромной трясущейся мошонки.
Дженни включила аварийку, подбежала к нам, схватила Марли и держала его за ошейник, пока я не вышел и не затолкал его обратно в машину. Наша маленькая драма разыгралась прямо перед заправкой, и как только Дженни снова завела автомобиль, я обернулся и увидел, что механики выскочили поржать над нашим шоу. Я думал, они обмочатся, – так громко они хохотали.
– Спасибо, ребята, – крикнул я им. – Рады, что повеселили вас с утра пораньше.
Мы добрались до клиники, и я повел Марли на коротком поводке на случай, если он решит предпринять еще одну попытку бегства. Чувство вины исчезло, а решимость возросла.
– Не увильнуть тебе от этого, дорогой мой евнух, – сказал я ему. Он пыхтел, фыркал и натягивал поводок, пытаясь обнюхать других животных. В приемном покое ему удалось напугать пару кошек и перевернуть рекламный стенд. Я подвел его к помощнику доктора Джея со словами:
– Успокойте его, пожалуйста!
Когда я вечером забирал Марли, то понял, что он изменился. Ему было больно в местах послеоперационных швов, и он двигался очень осторожно. Его глаза после анестезии стали грустными и красными, он еще был слаб. На том месте, где прежде горделиво болтались великолепные королевские драгоценности… не было ничего. Только маленький сморщенный кусочек кожи. Род неистового Марли официально и навеки был прерван.
ГЛАВА 10
Ирландское счастье
Со временем все чаще в нашей жизни на первое место выходила работа. Работа в газетах. Работа по дому. Работа в саду. Работа над беременностью. И почти круглосуточная работа по воспитанию Марли. Во многом он был почти ребенок, требовавший времени и внимания, и мы получили отчетливое представление об ответственности, которая будет на нас возложена, если нам удастся увеличить нашу семью. Но только частичное представление. Какими бы профанами мы ни были в воспитании детей, уверен, мы бы не стали запирать ребенка в гараже с миской воды, чтобы пойти погулять.
Не успели мы отметить вторую годовщину свадьбы, как почувствовали, насколько однообразна взрослая жизнь женатых ответственных людей. Нам нужно было развеяться. Нам был необходим отпуск, чтобы мы остались вдвоем, и никаких ежедневных обязанностей. Однажды вечером я сделал сюрприз Дженни, преподнеся ей билеты в Ирландию. Мы уедем на три недели, три недели без экскурсий, туров с гидами и достопримечательностями. Только машина напрокат, карта и справочник мотелей. Даже одни билеты на руках смогли облегчить нам жизнь.
