— Мы?! — в один голос воскликнули Бекингем и Таонга, а Никос усмехнулся и, покачав головой, промолвил:
— Чего-то в этом роде я и ожидал…
— Теперь, друзья, мы окончательно стали государевыми преступниками. Наверняка и свидетели найдутся. Пастушок какой-нибудь пас овечек и видел, как злобный выродок Альмир одним щелчком уничтожил целый отряд, посланный его высочеством. А потом порубил мертвецов, сложил в кучу и поджег. Чтоб было видно сразу и издалека…
— В качестве науки для всех, кто решит его преследовать, — закончил фразу Никос. — Герцог хочет сделать вас козлом отпущения в своей игре, Альмир. Сделать вас проклятым изгоем. Человеком, которому никто никогда не поверит.
Альмир усмехнулся, но усмешка вышла слишком кривой и нервной. Из-за деревьев вышел ветерок, отогнал дым, и голубой флаг с белой полосой, воткнутый в вершину страшного холма, вздрогнул и медленно качнулся.
— Человеком, которого вздернут на ближайшем суку, — сказал Альмир. Кашлянул, провел ладонью по лицу. — Когда-то я поклялся защищать Герберта и моего короля-отца, но теперь они не примут моей защиты. И останутся беспомощными, когда Макшайдер начнет переворот.
Несколько минут мы шли молча, пытаясь как-то переварить все увиденное и услышанное. Наконец Бекингем спросил:
— Хозяин Альмир, но что же нам делать? Может… — он помялся, будто собственная мысль внушала ему страх. — Может, вернуться и расправиться с герцогом?
Колдун снова усмехнулся.
— Кровожадный ты, барашек. Тогда я ничем не докажу свою невиновность. Негодяй и мерзавец, который уничтожил ни в чем не повинных людей.
Бекингем смущенно отвел взгляд.
— Так что же делать? — повторила Таонга. Альмир молчал несколько минут, а затем откликнулся:
— Добраться до столицы и попробовать опередить Макшайдера. А там будь, что будет.
* * *
Спустя три часа пути, сбив ноги до кровавых мозолей на окольных тропах, мы добрели-таки до небольшого городишки. Альмир набросил на нашу компанию пелену неразличимости, так что горожане увидели самую обычную деревенщину, понаехавшую на городской рынок. Впрочем, до нас никому особо не было дела: местное общество бурлило от новостей. Чуть ли не на каждом столбе были прибиты розыскные листы с подробнейшим описанием проклятого колдуна и наследницы бури. На каждом углу стояли хмурые полицейские, изо всех сил изображая усердную работу по поиску преступников. Весть о страшной гибели отряда Вельдмара добралась сюда раньше нас. Альмир был прав — нашлись и свидетели, которые взахлеб рассказывали об этом всем, желающим слушать.
Мы устроились на постой в единственной гостинице городка и, спустившись в общий зал таверны, присоединились к любопытным, которые завороженно внимали рассказу пузатого мельника. Тот сидел за столом, опустошал одну за другой кружки темного пива, расторопно подносимые хозяйкой, и вдохновенно повествовал:
— Значится, таво-этаво, выехал я с утра на рынок с мукой. Еду себе потихоньку, и вдруг, как раз на выезде из Аминьевой рощи, лошадка моя встала, и ни тпру, ни ну. Я, таво-этаво, слез с телеги и хотел было ее привести в разум-то. А тут — что за притча? Стоит на опушке вот как раз тот самый хрен с горы, про которого господа полицейские говорят. Рядом с ним баба евоная, руками машет. А прямо на них отряд конных несется с саблями наголо!
Альмир усмехнулся и покачал головой. Бекингем и Таонга слушали с одинаковым испуганным выражением на побледневших лицах. Никос, усевшийся в дальнем углу, равнодушно ел кашу. Байки, наведенные колдовским мороком, его не интересовали.
А я держала Альмира за руку, и это давало мне хоть какую-то уверенность.
— И тут этот хрен морковкин рукой махнул! — мельник сделал трагическую паузу, наслаждаясь видом своих замерших слушателей. — И конные-то посыпались наземь. А я смотрю, катятся по лугу какие-то кочаны. Что за притча? Всмотрелся, — мельник энергично потер себя ладонями по щекам, — Господи, прости мою душу грешную, это же головы!
— Бред, — пробормотал Альмир и потянул меня в сторону. Повинуясь едва заметному кивку колдуна, Бекингем и Таонга подались за нами, и, когда мы устроились за столом Никоса, Альмир произнес:
— А наш герцог, оказывается, знает толк в боевых заклинаниях.
— Конечно, — усмехнулся комендант, доскребая остатки каши. — Это Комариный туман, его часто используют на флоте. Наводят морок на врага, тот сам себе головы режет.
Бекингем сделал знак хозяйке, и вскоре она спешила к нам с ужином. Никос не отказался и от второй порции каши, а мне, в отличие от товарищей, кусок в горло не лез. Я прекрасно понимала, что попала в далеко не сказочный мир, но события раз от раза становились все страшнее и страшнее.
— Морок тут был для свидетелей, — уточнил Альмир. Он набирал кашу в ложку, рассматривал и вываливал обратно в тарелку. Набирал, рассматривал, вываливал. В этой механичности было что-то пугающее. — А для участников — каша вместо мозгов. Когда стемнеет, я раззолочу дракона. Полетим в столицу… чем скорей мы там окажемся, тем лучше.
— Напомню, что вы обещали изыскать способ отправить меня домой, — проговорил Никос. Альмир оценивающе посмотрел на него и кивнул.
— У моего короля-отца большая библиотека, я пороюсь в ней. Будьте уверены, я хозяин своего слова. Впрочем, что вам там делать, господин комендант? Вы уже не приспособитесь к той жизни.
Некоторое время Никос оценивающе смотрел на Альмира, словно размышлял, стоит ли вообще вдаваться в объяснения, а потом все-таки произнес:
— У меня там мать. Ну а мужик с руками в любом мире себе место найдет, даже не сомневайтесь.
Альмир неопределенно пожал плечами и отодвинул тарелку.
— Ладно, господа, — сказал он. — Вы как хотите, а я пойду покемарю часок. Чую, ночь у нас будет длинная.
Ответом ему были понимающие кивки. Альмир вздохнул и, опустив голову, направился к лестнице на второй этаж. Я подалась за колдуном, и он настолько погрузился в размышления, что заметил меня только тогда, когда я вошла вместе с ним в нашу комнату.
Меня вела какая-то властная и уверенная сила. Я понимала, что всем сердцем хочу закончить то, что мы так и не начали в нашу последнюю ночь в замке принца.
Пафосно звучит, конечно, но мне не хотелось потерять шанс на счастье. Хотя бы маленькое счастье, одно на двоих.
— А, Полина… — промолвил Альмир, и впервые за весь вечер в его глазах появился знакомый энергичный блеск. Я села на край кровати и сказала:
— Доберемся до столицы, поговоришь с отцом. Я все подтвержу, он должен поверить.
— Если только Макшайдер и Герберт меня не опередят, — Альмир снял сапоги, расстегнул жилет и опустился на кровать. Его лицо было настолько усталым, что на мгновение мне стало страшно. Еще бы: втянули пешкой в отвратительную игру, где каждый шаг оборачивается очередным ужасом… Протянув руку, я погладила Альмира по щеке и негромко сказала:
