Конечно, в шатер Харвис не пошел. Они оба были грязны до невозможности, слуги замучаются убирать. Обойдя шатер, он вышел к бассейну, пнул один из камней бортика, и вода стала теплой.
— Сволочь! Пусти!
На сей раз Харвис подчинился, и девушка с визгом полетела в бассейн. Вскоре визги поменяли тональность: тяжелая от грязи и глины одежда стала тянуть Эвглин на дно, а Харвис уже успел заметить, что плавала она не очень-то и хорошо. По счастью, в его бассейне при всем желании нельзя было утонуть. В отличие от моря возле мыса Фиолент, или как там его.
Наконец, Эвглин умолкла и сердито сверкнула глазами на Харвиса. Он протянул ей сетку с мыльными принадлежностями, и Эвглин начала умываться.
— Там была буря, в вашем мире, — произнес Харвис. — Я не хотел, чтоб вы утонули. Вы хорошо плаваете только в моем бассейне, Эвглин.
Он сделал паузу и добавил:
— Вы бы просто не добрались до мыса. Эвглин…
По воде поплыли хлопья мыльной пены. Эвглин сбросила грязную одежду и ответила:
— Ничего не говорите, Харвис. Пожалуйста.
И Харвис увидел, что она снова плачет. Это уже не была истерика, которая разразилась возле скал, а тихие слезы — и вот это было намного горше и печальнее. Харвису казалось, что Эвглин плачет сердцем.
А как ей было не плакать? Она увидела дом и не смогла вернуться туда.
Вздохнув, Харвис соскользнул с бортика бассейна и, подплыв к Эвглин, поймал ее руку. Девушка вздрогнула, но больше не пробовала освободиться.
— Эвглин, — произнес он. — Эвглин, пожалуйста. Если бы с вами что-то случилось, я бы не смог жить дальше.
Девушка вхлипнула, и Харвис уловил едва слышное:
— Это был мой мир. Это был мой дом.
— Вы вернетесь, — запах ландыша, легко поднимавшийся от бледной кожи Эвглин, заставлял что-то звенеть в груди Харвиса. — Вы обязательно вернетесь, Эвглин, обещаю. Я сделаю все…
Он умолк. Конечно, она и не представляет, насколько ему больно говорить об этом. Харвис не хотел, чтоб она исчезла.
За шатрами послышался топот и крики, и Харвис узнал зычный голос полковника. Конечно, Эвглин вопила так, словно ее убивают, и все обитатели поселения наверняка решили, что прекрасную даму надо спасать. Харвис бросил заклинание, и кусок мыла взорвался в бассейне настоящей пенной бомбой.
Не хватало еще, чтоб полковник с принцем рассматривали обнаженную девичью натуру. «Убью, — подумал Харвис, ощущая прикосновение давно забытого чувства. — Возьму и убью».
Конечно, слишком многих придется убивать — но его это не остановило. Потом можно будет податься в харвадза.
Первым к бассейну вылетел принц Альден с саблей наголо. Вид у его высочества был лихой и придурковатый, и было ясно: Альден готов немедленно пустить в ход свое оружие, защищая честь дамы. Полковник мчался следом, компанию им вполне предсказуемо составляли адьютанты, Михаль и Борх.
— Что..! — выдохнул принц. — Эвглин, что с вами?
— Это вы кричали? — спросил Матиаш, и они с Альденом вдруг умолкли, как-то сообразив, что ворвались в самый разгар интимной сцены, и прекрасная дама, судя по всему, обнажена.
Матиаш и Альден посмотрели на Харвиса, и на их лицах появилось одинаковое выражение: все-таки заломал барышню, скотина ты этакая. Впрочем, его высочество почти сразу же справился с разочарованием — все-таки дворцовое воспитание обязывает держать лицо в любой, даже самой неприятной ситуации — и с самой искренней тревогой произнес:
— Эвглин, дорогая, с вами все в порядке?
«Неудивительно, что он испуган, — подумал Харвис. — Прекрасная дама так кричала, что птицы с неба падали».
— Ничего особенного, ваше высочество, — ответила Эвглин, на всякий случай отплыв к дальней стенке бассейна. Харвис со злостью отметил, что все вновь прибывшие смотрят на девушку и едва слюну не роняют. — Мы наблюдали редчайший магический феномен во время бури, и он меня напугал.
Принц неприятно прищурился и посмотрел на Харвиса. Пожалуй, те, кто считает Альдена разленившимся простаком, совершают самую серьезную ошибку в своей жизни. Сейчас на колдуна смотрел самый настоящий хищник.
— Дорогая моя, если этот магический феномен вас пугает, — произнес Альден, — или приносит вам даже малейшие неудобства, то я предлагаю вам свою защиту.
Он бесшумно задвинул саблю в ножны и протянул Эвглин руку. Харвис смотрел на пальцы принца, в огромном количестве украшенные золотыми перстнями, и думал: «Вот возьму и вырву».
Эвглин поплыла к лесенке, ведущей из бассейна, и с достоинством вышла из воды, не оперевшись на руку его высочества. Густые хлопья белой пены, пронзительно пахнущие клубникой, скрывали ее фигуру именно так, чтоб оставлять простор для фантазии и окончательно срывать головы поклонникам. «Дурочка, — с грустью подумал Харвис. — Их нельзя так дразнить».
Но Эвглин об этом не думала. Она сейчас хотела побольнее задеть человека, который не позволил ей отправиться домой. Правда, Харвис спасал ее жизнь, не позволяя прыгнуть в бушующее море, но Эвглин, видимо, считала это незначительными пустяками.
Протянутая рука принца дрогнула.
Полковник открыл рот.
Невозмутимый Борх поперхнулся воздухом.
Тишина стояла такая, что было слышно легчайшее шипение пены на девичьем теле. «Неужели она и в самом деле считает, что ей позволят просто так взять и уйти? — растерянно подумал Харвис. — Неужели…»
— Все в порядке, ваше высочество, — ответила Эвглин, глядя поверх головы принца. — Здесь мне нечего бояться.
И Эвглин ушла в шатер, слегка покачивая бедрами. Ей смотрели вслед так, как если бы эта девушка была богиней. Харвис подумал, что именно в этом и секрет. Она уверенно ведет себя так, словно ей решать и выбирать, кто с ней будет, словно это ее право — и никто не посмеет сопротивляться. Будь на ее месте другая девушка, не настолько дерзкая и самоуверенная, ее давно пользовали бы в шатре принца, а Матиаш ждал бы своей очереди.
Но все они сейчас смотрели вслед Эвглин и не могли произнести ни слова от восторга.
Первым опомнился принц. Он все-таки опустил руку и произнес:
— Клянусь святыми ранами Господними, она нас просто дразнит, господа, — он резко выдохнул и добавил: — И не будь мы благородными людьми, все это плохо кончилось бы!
— Вы-то тут при чем? — усмехнулся Харвис. Он выбрался из бассейна и теперь насмешливо смотрел на всю честную компанию. — Это пьеса по мою честь. Мы повздорили, и теперь моя студентка делает все, чтобы мне досадить.
Принц обернулся и посмотрел на Харвиса так, словно пытался понять: колдун лишился последнего ума или попросту издевается над товарищами? Остальные глядели на Харвиса с общим выражением лиц, так и кричавшим, что колдун — сволочь. Огулял барышню, теперь еще и издевается.
