— Ну, ну, — сказал ванн Бильт, махнув рукой. Было сразу видно, что его раздражают женские нервы и слезы. — Хватит, перестаньте. Никто пока не собирается вас мучить. Побудете пока здесь, чтоб люди его высочества Альдена вас не выцепили.
— А Харвис? — тотчас же спросила Эвглин. Ванн Бильт поморщился, как от зубной боли.
— Будете вести себя хорошо, — сказал он, — останется в живых. Мое дело — безопасность государства. А сейчас я вижу, что она под угрозой.
* * *
Харвис пришел в себя после того, как на него вылили ведро ледяной воды, пронзительно пахнущей болотной тиной.
— Очнулся! — сказал чей-то ехидный голос. — Вон, зенки таращит. Ишь ты…
Наверняка это было сказано о нем, но Харвис пока ничего не видел. Сетку, которой его пленили и оглушили, ковали лучшие маги страны. Отметился весь преподавательский состав академии чародейства и волшебства. Запуганный службой безопасности Лейбних тоже приложил к ней руку: падая во тьму беспамятства, Харвис заметил в золотых нитях знакомые вплетения личных печатей ректора.
Эвглин! Где Эвглин, что с ней сделали?
— А, задергался, — довольно протянул второй. — Не рыпайся, а то на кубики нарежет!
Значит, он до сих пор в сетке… Харвис крепко зажмурился, собираясь с силами, и резко открыл глаза. Мир расплылся пестрыми влажными пятнами и постепенно обрел четкость. Харвиса растянули на стене, закрепив руки и ноги в серебряных кандалах и на всякий случай набросив на него уже знакомую сеть. Золотые нити слегка щекотали кожу, но пока не обжигали. Впрочем, если Харвис решит сопротивляться, сеть действительно нарежет его на порционные кубики.
Допросная была просторной и мрачной. Тусклые лампы на стенах едва разгоняли тьму. Харвис представил, сколько человек побывало на его месте, и ощутил мгновенное прикосновение того чувства, который превращает в кисель самых сильных и стойких.
Дело было скверно, однако Харвис не собирался сдаваться.
— Ниче, колдун, эт ниче, — в поле зрения появился низкорослый человечек в потертой форме без знаков отличия. — Щас повисишь, ум прояснится, и все господину дознавателю расскажешь. Еще и жалеть будешь, что больше нечего рассказать.
Харвис посмотрел на него так, что коротышка тотчас же захлопнул нечищеную пасть и слепо дотронулся до головы. Его висок пронзило болью, и Харвису надо было просто легонько дернуть за невидимую нить, чтоб этот человечек рухнул на пол, умирая от кровоизлияния в мозг.
— Помалкивай, — посоветовал Харвис, глядя сквозь человечка. — Ты меня очень сильно раздражаешь.
— Да, Ким, — неожиданно согласился второй, с исключительно серьезным видом разбиравший инструменты в ящике. Инструментов было много, и Харвис не стал представлять, для чего именно нужно все это пыточное разнообразие. — Закрой хлеборезку, не нарывайся. Наше дело маленькое, эт вон пусть начальство думает, у него голова большая.
Харвис не мог с этим не согласиться. Не хватало ему еще таких борзых и ехидных для полного счастья.
Вскоре в темный зал для допросов вошел немолодой, но очень энергичный офицер с папкой для бумаг в руках. На его плечи была наброшена светло-синяя защитная мантия, и Харвис с удовольствием отметил, что его боятся, понимая, на что он способен.
— Где моя жена? — задал он вопрос. Офицер положил папку на стол, проворно вытертый приятелем Кима, опустился на табурет и ответил:
— Она в разработке Иахима ванн Бильта. Насколько я знаю, с ней все в порядке. И это все, что я знаю.
Харвис вздохнул с облегчением. Раз с Эвглин пока все хорошо, то можно бороться.
— Меня можете называть «Господин ванн Рольф», — представился допросчик, — ваше имя я знаю. В данный момент меня интересует все, что вы можете рассказать о планах его высочества Альдена на престол. Советую вам быть максимально откровенным, это поможет облегчить вашу судьбу.
Вот оно что… Похоже, принц успел где-то очень крупно проколоться. Наверняка он сейчас тоже на допросе, только в отличие от Харвиса, его высочество вряд ли прикован к стене. Впрочем, разница между ними пока только в отсутствии оков… Харвис поймал себя на мысли о том, что думает о каких-то нелепых вещах — обстановка допросного зала стала на него давить.
— Я видел принца в день своей свадьбы, и мы даже толком поговорить не успели, — спокойно сказал Харвис. Альден был дураком набитым! Сидел бы в Везерли да не лез на рожон! Вряд ли папа простит его во второй раз. — Что же касается нашего сидения в Приграничье, то его высочество Альден никогда не говорил о том, что снова хочет посягнуть на престол. Можете посмотреть рапорты вашего коллеги, господина Борха. Там наверняка все отражено в мельчайших подробностях.
Допросчик посмотрел на него так, словно хотел порекомендовать воздержаться от советов, что и как он должен делать.
— Хорошо, — кивнул ванн Рольф, задумчиво пожевав губами. — Кто вас учил убивать Прыгунов преисподней?
— А вас кто учил натравлять их на людей? — хмуро ответил Харвис вопросом на вопрос. От всей этой ситуации тянуло такой нелепой постановкой, что становилось тяжело дышать.
— Нам следовало определить ваш боевой уровень после изгнания, — равнодушно ответил допросчик. — А когда это проще всего сделать? В бою, конечно. Ректор Лейбних с удовольствием пошел нам навстречу.
Ну естественно. Мало ли, что говорят старые байки? Нужно самим убедиться в том, насколько силен колдун ванн Рейн. Убедились: он по-прежнему способен убить Прыгуна одним ударом, а это значит много, очень много. И уже потом ректор Лейбних с коллегами приложили все усилия, чтоб сплести сеть, способную удержать монстра.
— Я ничего не знаю о планах его высочества Альдена, — с прежней твердостью произнес Харвис. Мысленное заклинание пробежалось по нитям сетки, и в кончиках пальцев стал расти жар. — Моя жена тоже.
Ванн Рольф посмотрел на него с таким глумливым презрением, что Харвиса замутило.
— Принц сообщил, что ваша жена уже стала его любовницей, — сказал он. Харвис прекрасно понимал, что это ложь, и ничего, кроме лжи, вся задача которой — выбить его из колеи хотя бы на время и лишить присутствия духа. Он понимал и все равно не мог удержать внутреннюю дрожь.
— Врете, — произнес Харвис, стараясь, чтоб его голос звучал максимально спокойно. — Врете и пытаетесь подставить принца. Кому-то мы все очень сильно помешали, когда вернулись в столицу. И этот кто-то собирается расправиться и с Альденом, и со мной.
Лицо ванн Рольфа вдруг исказилось так, словно он готов был броситься на Харвиса и рвать его голыми руками, и Харвис понял, что все сказал правильно. Король Клаус не хотел им зла. Он любил сына и понимал, что он искренне сожалеет о сделанном ранее, а Эвглин вряд ли представляет опасность для Эльсингфосса. Но был еще кто-то, чьи планы изменились с возвращением ссыльных — и надо было понять, кто это. Понять, пока они все живы.
— Домыслы! — практически прошипел ванн Рольф. Его бледное лицо исказила нервная судорога. — Вы немедленно рассказываете мне все, что вам известно о планах принца. На кого он опирается? Кто спонсирует его грядущий переворот?
