Эвгар вошел неторопливым, размеренным шагом. Он даже озаботился зонтом — впрочем, черный блестящий купол почти сразу же раскрылся над моей головой.
— Промокнешь, — с непритворной заботой сказал Эвгар и обернулся к Дамьену: артефакт, сучивший ногами, заставил того прижаться к мокрому стволу клена.
— Вот и ты, мальчик-дурачок, — ласково произнес Эвгар. — Не бойся. Больно будет совсем чуть-чуть. Я не люблю, когда люди мучатся.
— Врет, — уверенно проронил Тобби. Я услышала, как негромко щелкнул кинжал на его запястье, соскальзывая в подставленную руку. Эвгар покосился в сторону бывшего министра и вполне дружелюбно откликнулся:
— Ну зачем ты так, Дерек? Это ведь неправда…
Движение его руки было красивым и почти неуловимым — невидимый кулак ударил Тобби по ногам, и он свалился на землю. Кинжал вырвался из его руки и, на мгновение зависнув в воздухе, упал. Тобби успел дернуть головой, и лезвие прочертило полосу по его щеке и откромсало мочку уха.
Я думала, он вскрикнет от боли. Тобби даже не поморщился. Кровь струилась по его лицу, и на миг мне показалось, что Тобби испытывает от этого странное удовольствие.
— Лежи, — угрожающе проговорил Эвгар. — Лежи и не шевелись.
Кинжал вновь взмыл в воздух и загарцевал возле глаза Тобби, почти дотрагиваясь до века. Я вспомнила его давнюю угрозу в «Луне и кастрюле» и подумала, что в этом мире все повторяется.
— Не надо, Эвгар, — устало сказала я. Вновь подобрала насквозь промокшие тяжелые юбки и, перешагнув через распростертого на земле Тобби, подошла к королю. Так странно было называть его королем, этого несчастного паренька с портрета в медальоне.
Он ведь был по-своему несчастным и очень одиноким. Я прекрасно это понимала.
— Не надо, — повторила я и, приблизившись к Эвгару вплотную, погладила его по щеке. Он сжал мое запястье, прикоснулся губами к ладони, и я поняла, что хочу лишь одного: чтобы все это кончилось как можно скорее.
— Можно жить с половиной души? — спросила я. — Если носитель второй половины мертв?
— Можно, — кивнул Эвгар.
— Почему ты хочешь убить его? — продолжала я, глядя Эвгару в глаза и стараясь максимально очистить разум, чтобы он не понял, о чем я думаю.
Эвгар усмехнулся.
— Дело в том, что я чувствую часть его жизни. Это тяжело, Вера, физически тяжело… Но королевскую кровь не уничтожить просто так, — он опустил руки мне на плечи и продолжал: — Больно не будет. Просто маленький луч, который сожжет его сердце. Давай закончим с этим и вернемся во дворец.
— Зачем тебе нужна была моя помощь? Все это время?
Усмешка Эвгара была какой-то жалкой.
— Ты жена Альфреда. Ты до сих пор хранишь в себе отпечаток его силы, — ответил он и провел ладонью по лицу, стирая капли дождя. — Но вообще… мне нравилось, когда ты была рядом. Это было правильным.
— Хорошо, — согласилась я и опустила руку в один из карманов юбки.
Кажется, Дамьен издал мучительный сдавленный возглас умирающего существа — не просто умирающего, а униженного и обманутого на пороге смерти.
Цепочка от медальона с портретом послушно легла мне в руку. Первое имя Господа оживляет мертвую материю, дает разум и речь бессловесному, отторгая его душу. Осталось добавить еще один знак — Легате, любовь, придающую смысл.
Серебристый паук нервно задергал ногами, и огонь в его брюхе стал усиливаться. Вот красная точка увеличилась, превратившись в оранжевую, а после — в белую. Дамьен смотрел на меня неотрывно. По его левой щеке пробежала слеза — хотя, возможно, мне показалось, и это была всего лишь капля дождя.
— Вера… — прошептал он, и артефакт выплюнул пылающую нить луча.
В тот же миг я швырнула в сторону Дамьена медальон с портретом.
Потом серый осенний день озарило резким светом, проникающим через любую преграду. И не стало ни дождя, ни запущенного старого сада, ни нас.
Эпилог. Любовь, придающая смысл
— Что с результатами анализов?
Голос Тобби был уверенным и жестким. Прямо-таки чиновник с ревизией.
— Она поправляется, ваша светлость, — проблеял кто-то справа. — На удивление быстро… Мы сами такого не ожидали. Все дело в артефактах.
— Без вас знаю, что в артефактах, — презрительно фыркнул Тобби. — Ладно, идите. Позову.
Послышались шаги. Затем я услышала негромкий скрип и шелест, словно кто-то неподалеку опустился в кресло и взял газету.
Я почти не чувствовала своего тела, лишь примерно представляя, где у меня руки, а где ноги. Страшно болела спина под правой лопаткой, и я вспомнила, что в саду Кастерли случился взрыв и, должно быть, пожар.
Должно быть, я сильно обгорела.
Луч артефакта отразился от брошенного медальона и поразил Эвгара. Меня отшвырнуло в сторону, и я увидела, как он рассыпается огненными брызгами. Мертвое лицо, сохранившее изумленное выражение, растаяло последним.
Это было ужасно. Невыносимо.
— Дерек, — позвала я и сперва не знала, назвала ли имя вслух или просто подумала о Тобби. — Дерек, ты здесь?
— Здесь, — откликнулся он, и я почувствовала прикосновение к запястью. — Не бойся, Вера. Открой глаза.
Я подчинилась. Получилось не сразу, сперва перед глазами плавали какие-то мутные пятна, но потом я увидела Тобби, сидящего на краю кровати. Он, как обычно, был причесан волосок к волоску, одет с иголочки и пах привычными, почти женскими духами с пионом. О минувших приключениях напоминала лишь полоска свежего шрама на лице и правое ухо, лишенное мочки.
Судя по белым стенам и расписному потолку с лепниной, я была в королевском госпитале.
— Ну, вот, — довольно произнес Тобби. — Тебя контузило во время взрыва артефакта, но ты уже идешь на поправку.
— А Дамьен? — прошептала я, внутренне замирая при мысли о том, что Дамьена может не быть в живых. Однако Тобби беспечно махнул рукой.
— В соседней палате. Вроде бы завтра медикус его выпишет.
— Он… — начала было я и осеклась. Тобби понял, что я хочу спросить, и ответил:
— Он в здравом уме и нормальной памяти. Часть души Эвгара никуда из него не делась. Тебе не о чем беспокоиться.
В горле стало сухо.
— А ты? — спросила я. Тобби усмехнулся и прикрыл глаза. По его бледному лицу нельзя было понять, порадовал ли его мой вопрос или оставил равнодушным.
— Подлечил царапинки и готов к работе, — ответил он. — Тетушка Аврения готовится к коронации, сказала, что ей понадобятся такие ловкие парни, как я. Конечно, правда о том, что случилось в саду Кастерли, повергла ее в ужас.
Аврения Аузен, сестра покойного Пауля, вряд ли рассчитывала, что займет трон. Но судьба иногда поворачивается к нам самой неожиданной стороной. Я подумала, что из Аврении получится хорошая королева.
