Обычно военную карьеру выбирали младшие сыновья лордов или бастарды, которым повезло быть признанными. Или не повезло. У нас в Академии учился один такой признанный. Его звали Ферб. Это был серьёзный и скованный парень, который редко улыбался и всё время был настороже. Его ждала военная карьера, а тут неожиданно проснулась искра. Теперь он не знал, как быть дальше. Юноша жил будто среди двух миров. Не смотря на обычаи и правила, классовое разделение всё- таки было. Аристократы предпочитали общаться с равными себе, в то время как простой люд кучковался сам по себе. Ферб не относился ни к одному из классов. Не аристократ, но и не обычный работяга. Как же это страшно быть изгоем.
— А жасмин что обозначает?
— Да так. Долгая история, — ушла я от ответа, не желая вспоминать вновь тот день, который изменил всё и в одно мгновение прекратил шестимесячную вражду между нами. — Вчера я не придала этому значения, а сегодня поняла. Он поиздевался надо мной. Пожелал удачи, отлично зная, что ничего не выйдет. И Архольд подтвердил мои подозрения, даже не удосужившись извиниться.
— Это очень на него похоже. Жестокий, бессердечный ублюдок! — обычно Лео никогда не ругался при дамах, но тут даже его выдержки и воспитания не хватило. — Но всё равно ты не должна была с ним встречаться.
— Больше не буду. Ты прав, это была ошибка. Договориться у нас всё равно не получилось. Архольд вообще обвинил меня в том, что я сдала его органам правопорядка, хотя я никому не рассказала о его местонахождении, даже тебе, — потерев виски, пробормотала я и нахмурилась. — Откуда у него вообще такие мысли появились?
— Он просто пытается тебя задеть, — быстро ответил Леонард.
— Наверное.
Мы выезжали из столицы, дома становились всё ниже и грязнее, улицы постепенно утратили блеск и лоск, зато увеличилось количество народа. Торговцы и товарки, ремесленники и просто мелкая шпана будто муравьи слонялись туда-сюда, пытаясь впихнуть прохожим свой товар или обчистить кошельки.
Я первая нарушила молчание.
— Как так получилось, Лео? Четыре года назад ты сам мне сказал, что брак расторгнут. Уверял, что раз мы не прошли вторую часть, не закрепили союз на брачном ложе, то всё легко отменить. И тот жрец уверял, что всё кончено, сжигая обручальную ленту на огне.
Я помнила, как дрожала и до крови кусала губы, смотря, как огонь быстро пожирает связавшую нас с Дереком грязную тесёмку.
— Найду и придушу, — пообещал Леонард и светло-голубые глаза кровожадно сверкнули на бледном лице. — Он мне за всё ответит.
Мне даже стало немного жаль этого несчастного. Старший брат был крайне упёртым мужчиной и всегда добивался того, чего хотел. Любыми способами. В этом они оба были похожи с Корвилом. Ни один из них не знал и не воспринимал слово «нет».
— Пока ты бегала к герцогу, отравившему нашу жизнь, — продолжил молодой мужчина, — старший жрец главного Храма кое-что нам объяснил. Обычно Великие присутствуют на брачной церемонии номинально и лишь дают согласие. В этом случае Боги так же легко разрешают расторгнуть союз, требуя при этом небольшой откуп и замаливание греха. Но не в нашем случае.
Кто бы сомневался. Я даже не удивилась, подозревая нечто подобное.
— А что не так с моим браком с Архольдом?
— Великие не просто дали своё согласие, они благословили вас, соединив души.
Звучало жутко и совсем безрадостно. Из уроков в Академии я помнила насколько серьёзно подобное вмешательство Великих в жизнь простых смертных. Они считали это даром и очень не любили, когда от него отказывались, воспринимая оскорблением. А кара за подобное неуважение была серьёзной.
— И что теперь делать? — сипло спросила у него, отказываясь мириться с несправедливостью. — Должен же быть какой-то выход.
— За вас должен попросить помазанник Великих.
Я сглотнула, чувствуя, как пересыхает от страха во рту.
— Короля? Ты имеешь в виду нашего короля?
Другого помазанника я не знала.
— Да.
Истерический смех сорвался с губ и застыл между нами колкой льдинкой. А еще совсем недавно казалось, что удивить меня больше невозможно.
— Великие, за что?
— На это уйдёт не меньше месяца, — закончил Леонард, совершенно не пытаясь пощадить мои чувства или облегчить боль.
Мне показалось, что я ослышалась.
— Месяц? Ты сказал месяц?
— Да. Я поговорю с Мартином, он долей нам помочь и убедить короля расторгнуть брак.
Пара мгновений, чтобы всё осознать и заставить себя задать самый главный вопрос:
— Эйдан меня ненавидит? — едва слышно прошептала я.
Лео ответил не сразу.
— С виконтом будешь объясняться сама. Но будь я на его месте, то разорвал все отношения с такой невестой, обратился к адвокатам и уничтожил её семью, смешав с грязью. Грехи есть у всех, так вот я бы вытащил все скелеты и выставил на всеобщее обозрение.
— Но ты не на его месте.
— Вот и радуйся. Виконт тебя любит, несмотря ни на что, на этом и будем играть. А вот его мать проблема.
— Это ведь не удастся скрыть, не так ли? Как быть?
— Скажем всё как есть.
— Совсем всё?
— Всё, что необходимо, чтобы максимально сгладить скандал. Санроу тоже не захотят вывешивать грязное бельё на всеобщее обозрение. Так что тебе повезло, Селина. Четыре года назад мне удалось вытащить тебя, но сейчас пришла пора самой отвечать за свершенное.
Больше с Леонардом мы не разговаривали. Весь оставшийся путь до нашего поместья каждый смотрел в своё окно и молчал.
Не знаю, о чём думал брат, по его непроницаемому виду ничего нельзя было понять, а я вспоминала.
Да, мне следовало думать о том, что будет, когда мы приедем. Как смотреть в глаза родителям, гостям и Эйдану. Надо было придумывать слова, которые я скажу, представлять, как буду вымаливать прощение у жениха. Приготовиться к позору, который непременно падёт на мою голову. Ведь для того, чтобы выстоять против общественного осуждения, нужна нечеловеческая стойкость и железные нервы.
Но я так устала. Слова не складывались, мысли путались, и я просто вспоминала, прокручивая счастливые и яркие воспоминания, пытаясь в них найти утешение и силы.
Искра появилась за день до моего семнадцатилетия. Именно с этого дня жизнь изменилась, став другой, делая меня отличной от остальных. Той, которой коснулась печать Великого Сына.
В тот день мы гуляли с подругами в Гарет-парке. Стоял приятный летний денёк, послеполуденное солнце ярко светило, пели птицы, мелодично журчала вода в небольшом озере в центре парка.
Я хорошо помнила, как слуги расстелили нам плед в тени огромного раскидистого дуба. Плед был клетчатый и очень мягкий. Из плетёных корзинок на него перекочевали блюда с фруктами, ягодный безалкогольный пунш с кусочками фруктов и прозрачными кубиками льда и небольшая корзинка с пирожными.
