Она покачала головой:
– Не пользуюсь. И даже если бы пользовалась, ты бы меня не нашел. Я давно поменяла фамилию.
Он вскинулся:
– Так ты побывала замужем? А говоришь, что личной жизни не было. То есть романтика в твоей жизни была?
Марина отщипнула виноградину, задумчиво покатала ее между пальцами:
– Что ты понимаешь под романтикой? Постельные отношения? У меня за всю жизнь был только один такой контакт. И он мне не понравился. Сильно не понравился.
Он понимающе покивал, пряча глаза. Потом удивился:
– Так чего ж ты фамилию сменила? Если замужем не была…
Она пожала плечами:
– Просто сменила, и всё. Захотела жизнь круто поменять, начала с фамилии.
Он долго молчал, потом спросил:
– Не хотела, чтобы я тебя нашел?
Она прыснула:
– Мне такое даже в голову прийти не могло, что ты станешь меня искать. Кто я? Никто. Дочка уборщицы-алкоголички, которой полагалось стать проституткой, если я правильно помню?
Мучительно покраснев, он попросил:
– Не надо, я дурак, сам это знаю. Дурак и сволочь, но это было по малолетству.
Она подняла бровь:
– Думаешь, ты вырос и поумнел? А вдруг в твоем случае возраст пришел не в паре с мудростью, а в одиночку? Так тоже бывает.
Шпилька была болезненная и не совсем заслуженная. Но он проглотил обиду. Сам напросился, что уж теперь… От стыда отвел глаза в сторону, и тут взгляд его упал на купленные сегодня книги. А вот и повод перевести разговор! И с радостью ухватился за эту соломинку:
– Давай я тебе расскажу об этом авторе! Если ты впервые за него возьмешься, ты удивишься, насколько он глубокий!
Она скептически улыбнулась:
– А я пойму такую глубину? У меня ведь даже нет высшего образования.
– Брось, пожалуйста, биться в пароксизмах самоуничижения! Уровень образования здесь ни при чем. Книги настолько хороши и жизненны, что в них полностью растворяешься. Совсем необязательно иметь высшее образование или ученую степень, чтобы смотреть фильмы и читать книги.
Она согласилась:
– Книги и кино – это обязательная часть жизни. На это даже моего ума хватает. Но может, мы с тобой читаем разные книги? Я имею в виду глубину проблем, актуальность тем…
Он поморщился:
– Ты говоришь прямо как на заседании ученого совета… Откуда слов таких нахваталась?
– Из телевизора.
– Ну да, понятно. Раньше ума набирались из книг, а сейчас – из зомбоящика. Там разные придурки с умным видом что-то изрекают, а пипл хавает, не вдумываясь. Я сам телевизор практически не включаю. Предпочитаю чтение. В последнее время подсел на этого автора. – Он снова кивнул на книги. – Очень занимательно, знаешь ли… Просто читаешь – и оторваться невозможно. И главное, все так жизненно, так интересно. Умный мужик. Просто снимаю шляпу перед таким талантом.
Марина взяла в руки книгу, рассмотрела обложку:
– А почему «Белый Шоколад»?
– Да кто ж его знает… Любит человек, наверное, это лакомство. Сейчас модно писать под псевдонимами. Кто-то боится, что засмеют. Кто-то боится, что с работы уволят, если узнают, что пишет. Иногда бывает, что имя дают проекту, а потом в этот проект приглашают разных авторов. Просто раскручивать каждого автора отдельно – это и долго, и дорого, и хлопотно. И неизвестно еще, насколько плодовитым окажется каждый приглашенный автор. Издательство вложится в его раскрутку, а он больше ничего интересного не напишет, так и останется автором одной книги. И зачем тогда его раскручивать? Но чаще за псевдонимами прячутся известные медийные персоны. Те, которые с экранов не сходят. К ним и так приковано повышенное внимание, а они ведь тоже люди, им хочется иметь какое-то личное пространство. Вот и договариваются с издательствами, чтобы не раскрывали их инкогнито.
Марина веером пролистнула страницы, скривив губы:
– Так это проект? Разные люди пишут?
Потом, подумав, прыснула:
– Русский и негр.
– Почему именно русский и негр?
– Ну как же… Здесь, похоже, два псевдонима. Один – «белый», другой – «шоколад».
Роман расхохотался. А у Маринки, оказывается, неплохое чувство юмора!
Отсмеявшись, он покачал головой:
– Не думаю. Здесь как раз чувствуется одна рука. Когда в проекте пишут разные авторы, это всегда заметно. По стилю написания. А здесь стиль один во всех книгах. Поэтому я уверен, что их пишет один человек. Хотя ты тоже права: бывают удачные тандемы. Да вот хоть Ильф и Петров…
Окончательно потеряв интерес к книге, Марина отложила ее в сторону и сказала:
– Рома, а если бы ты не купил так удачно новинку, о чем бы мы сейчас говорили? Сам же сказал: давно не виделись, есть о чем поговорить. А устраиваешь мне тут окололитературные лекции. Других тем нет, что ли?
Роман протяжно вздохнул и посмотрел виновато:
– Марин, давай я скажу честно. Мне очень не хочется, чтобы ты уходила. Но я не могу придумать тему, которая тебя заинтересует. Вот и прячусь за книжку. Ты сама поняла.
Она кивнула:
– Поняла. Ну ладно. Давай теперь я расскажу о своей жизни. Моя очередь.
Роман обрадовался: наконец-то оттаяла, разговорилась! Особых сюрпризов не предвидится, но ему действительно было интересно. Он приготовился слушать.
Марина, раздумывая, всё так же крутила в пальцах виноградину:
– Даже не знаю, с чего начать… Давай начну с того самого дня. Злополучного, памятного…
Он опустил глаза и прикусил губу. Из песни слов не выкинешь, так что терпи, Ромка…
– Я предупреждала, что мне после твоего лечения надо было долго отсыпаться, сил набираться. Но не удалось. Я тогда всё происходящее воспринимала как в полусне. Сил не было никаких. Эмоций – тоже. Я понимала, что произошло нечто ужасное, но не могла сообразить, что же теперь делать. Мне хотелось одного: отоспаться, чтобы опять начать соображать связно. В общем, натворив дел, ты уехал, оставив меня в состоянии спутанного сознания, да еще и с гинекологическим кровотечением. Я не могла понять, что надо делать, и опять уснула. Думаю, что запросто могла умереть от потери крови, если бы не зашла ко мне соседка. Климентовна. Она думала, что ты еще не уехал, и принесла парного молочка, козьего. Здоровье твое поддержать. Она – добрая душа. Пришла – а я сплю. Она же не знала, что у меня есть такая особенность: спать так, будто я в коме. Принялась меня будить, чтобы расспросить, как дела, выздоровел ли мой постоялец, куда подевался. А я не просыпалась. Она стала тормошить меня, даже одеяло откинула. А подо мной пятно красное расплылось. Она испугалась, побежала у другой соседке. Вообще-то надо было вызвать «скорую», отправить меня в больницу. Но какая там «скорая» в нашей тьмутаракани… А у дяди Гриши, как на грех, машина не на ходу. В общем, выхаживали меня эти две соседки, две бабушки. Они обе – травницы, можно сказать – знахарки, старой школы. Им удалось.
