— От троих достойных молодых людей. Ты на них напала!
Элес выглядел таким довольным, будто госпожа Глос выписала ему премию в размере трех ежемесячных окладов.
— Бред! — заявила я уверенно. Та троица убралась с вечеринки с явным намерением продолжить ночь в строгом соответствии с наставлениями более родовитого друга. Да они даже не знали моего имени!
— Бред не бред, а магию против чистокровных магов ты применять не в праве.
— Не ты, а мы. У тебя прав не больше моего по факту, просто тебе разрешили измываться над учениками Школы в воспитательных целях. Хотя… меня нанимают для охраны, поэтому в случае нападения на клиента я могу применять магию и к чистокровным, если они окажутся на стороне противника.
Лицо Элеса вытянулось. Я наслаждалась, наблюдая за чужими попытками взять себя в руки, но от гнева у парня ничего не выходило. На подбородке Элеса, щеках и даже шее вспыхнули красные пятна, особенно ужасно смотревшиеся на фоне белой кожи.
— Они были гостями! — рявкнул он. — Марш к Дарону. Тридцать минут!
Я отрыла рот, но Элес убил желание высказать на корню, прошипев:
— Мне плевать, что это была самооборона. И не делай такое лицо, мазохистка Венн! Если бы тебе не нравилось милое общение с Дароном, ты давно бы начала подписывать соглашения.
— Я. Не. Мазохистка. — Мой голос звучал ровно, а слова разделяли длинные паузы. Я не хотела окончательно сорваться. — А ты садист, и когда-нибудь тебе так аукнутся все твои гадкие выходки, что ты кровавыми слезами умоешься!
— Напугала! — фыркнул Элес, с преувеличенным вниманием рассматривая свой маникюр. Давно неухоженные ногти не видел? — Кстати, уже тридцать пять минут.
Внутри все дрожало от гнева. Интересно, этот выродок хоть раз чувствовал то, на что обрекал своих жертв.
— Сойдемся на сорока, урод! — выплюнула я, развернувшись на каблуках, чтобы идти к лестнице.
— Что ты сказала?! — заверещал Элес.
Я показала ему средний палец и громко произнесла:
— Я сказала: сорок пять минут, господин надзиратель!
Терять мне было нечего. После пятнадцати минут уже не важно, сколько длится экзекуция.
— Я проверю! — проорал Элес.
— Если тебя возбуждают чужие крики, то милости прошу, — прошептала я одними губами. Все-таки пятьдесят минут это слишком.
* * *
Дарон уже ждал меня. Это я поняла по приоткрытой двери. Сам парень развалился на диване, здрав ноги на спинку, и портил зрение, читая в полумраке какую-то книгу.
— Пришла, — констатировал он, не отрываясь от занятия. — Садись, — он махнул рукой на стул в центре небольшой комнаты.
Дарон относился к числу привилегированных сотрудников Школы. Помимо собственной ванной в его распоряжении находилось две комнаты: спальня и вот эта, совмещавшая функции гостиной и рабочего кабинета.
Я осматривалась по сторонам, желая запомнить обстановку, но понимая тщетность усилий — Дарон был великолепным иллюзионистом, он бы никогда не допустил губительной для грезы небрежности и не поместил в нее ни один знакомый мне предмет. Его кошмары всегда получались куда качественней и ярче реальности, по большей части похожей на серую вязкую жижу, отвратную как на вид, так и на вкус.
— Что, опять? — спросил хозяин комнаты.
— Да, — ответила я, сглотнув подступивший к горлу ком.
— Сколько?
— Сорок пять.
Я заметила, что взгляд Дарона замер. Он медленно повернул голову в мою сторону.
— Опять довела Элеса?
Я пожала плечами.
— Моро, ты понимаешь, что если бы держала язык за зубами так же крепко, как сжимаешь коленки, то твоя жизнь стала бы чуточку легче?
Я закрыла глаза. Слова Дарона заставили покраснеть, но не от стыда. Терпеть не могла намеки на мою нестандартную жизненную позицию, как я это называла. У всех всегда выходило так, будто я в чем-то виновата! Возможно, если бы не один, мягко говоря, неприятный случай, произошедший много лет назад, я бы спокойнее относилась к этому треклятому соглашению. Нашла бы какого-нибудь сверстника для первого раза, а потом без раздумий подписывала любые бумажки.
Больше всего меня бесило даже не отношение окружающих, а кое-что другое. Принуждать к чему-либо воспитанников никто не имел права, но ввиду упущенной выгоды управляющие заведениями могли применять меры для «внушения», как это дипломатично называлось в законе. Применение иллюзий считалось самым гуманным методом. Да, чистокровные маги не хотели терять ни капли власти над своими игрушками. Дополнительное соглашение давало именно такую власть. Там не было ни единого намека не сексуальный подтекст, просто ты на время, указанное в основной части документа, целиком и полностью поступал в распоряжение мага, купившего твои услуги. Нормальный человек никогда не захочет иметь над кем-то такую власть, а не нормальный… не важно, что он потребует — тебе вряд ли это понравится.
— Почему ты не приступаешь? — я задала вопрос, когда поняла, что Дарон затягивает с началом очередного сеанса.
— Даю возможность поразмыслить над моими словами.
— Спасибо, — доброжелатель удостоился сухой благодарности, — я закончила думать. Начинай. Мне завтра вставать как обычно.
— Да уж! Сверхурочный труд могут оплатить, а время никак не компенсируют, — проворчал парень. Его последние слова звучали едва слышно и отнюдь не из-за того, что он заговорил тише…
Добро пожаловать в кошмар, Венн! Давно ты тут не была.
* * *
Очертания хорошо знакомой пыточной комнаты исчезли в одно мгновение. Как и боль. Осталось лишь ноющее ощущение в горле. Что бы я там ни говорила, я точно знала, что никогда не кричу. Об этом заботился Дарон. Он не любил шума, и ему было лень заниматься звукоизоляцией своих комнат.
— Как-то быстро все закончилось, — замечание прозвучало сипло, на грани слышимости, но Дарон стоял рядом, потому и услышал.
Парень застегивал запонки на белой рубашке… Дарон и белая рубашка?!
— Прошло пять минут, — охотно доложил он. — У меня через полчаса свидание, и я не собираюсь им жертвовать из-за каприза больного человека.
Я нахмурилась. Дарон возвел глаза к потолку.
— Я про Элеса.
— Он сказал, что придет проверить.
Парень кивнул.
— Да пожалуйста! Я наложу на дверь заклинание, и открыть ее снаружи можно будет только через сорок минут.
— А если он захочет с тобой поговорить?
— Скажешь, что я ушел спать, и если у него нет желания весь завтрашний день ощущать себя котиком или зайкой, то пусть валит к себе.
В ответ я смогла только поерзать на стуле.
Неужели удача, наконец, решила показать мне свое лицо, а не крупную филейную часть?
